– Богом клянусь, я понятия не имею, что… – начал Сеп, но она уже отвернулась и пошла к остальным за их стол.

Сеп начал готовить пиццу. Он чувствовал странное напряжение, как будто ему сейчас предстоит сделать презентацию для урока. Посыпая пиццу моцареллой, Сеп заметил, как у него дрожат руки.

«Ящик для жертвоприношений? – подумал он, сдувая слой пыли с воспоминаний о том дне. – Зачем мне лезть к…»

Он поднял голову.

У прилавка стояла Хэдли. Она выглядела измученной.

– Эй, Сеп, можно мне воду вместо колы?

– Конечно. В смысле, да, конечно. Вода отличная. Ага.

Она улыбнулась, затем вернулась к столу, взобралась на стул, скрестив ноги, и вновь натянула перчатку.

Сеп поставил пиццу в духовку, щурясь от жары.

– «Вода отличная»? – повторил он себе под нос.

Когда сыр начал пузыриться, он разложил пиццы по коробкам, обернулся и увидел в дверях сияющего Марио. Тот подмигнул:

– У тебя гости?

– Прости. Я их обслужу, а потом…

– Нет, нет, всё чудесно! Я сам управлюсь с посетителями – а ты посиди с друзьями. Это отлично! Даже если один из них тот идиот.

Аркл помахал им рукой.

– Хорошо, – сказал Септембер. – Ты уверен?

– Иди, мой прекрасный Сеп, иди. Сделай перерыв, это редкое удовольствие, – пропел Марио, затем нахмурился, глядя на огромную коробку. – Для кого большая пицца?

– Для Мака, – ответил Сеп, кивнув на приятеля.

Марио обернулся в ту сторону, чтобы лучше разглядеть.

– Боже мой, – только и ахнул он.

Сеп поставил коробки на стол и принялся возиться со своим плеером.

– Ладно, – начала Лэмб, пока остальные занялись едой. – Так зачем ты это сделал, Сеп?

– Да блин! Я ничего не делал.

– Не лги мне…

– Я не лгу! Я много лет даже не вспоминал о шкатулке. И почему ты вообще спрашиваешь – кого волнует, открыта она или нет?

– Нас волнует, потому что творится какое-то безумное дерьмо, – ответил Аркл, указывая на стол клешнёй краба. – Я же тебе говорил, мужик, – крылья насекомых. Я принёс в жертву стрекоз, и теперь они вернулись.

– В моём доме разбились зеркала, – подхватила Лэмб, отрывая кусок от пиццы Хэдли. – Все разом. Отец просто с ума сошёл. Я тогда пожертвовала зеркало, помнишь? Значит, это всё шкатулка. И если мы её не открывали, остаёшься ты.

– Это был не я, – отрезал Сеп. Он засмеялся и покачал головой. – И со мной ничего странного не случилось, и даже если бы случилось, то явно не из-за ящика для жертвоприношений. Как это вообще работает?

– Ты же у нас гений, – произнёс Мак. – Вот и скажи нам.

– Хорошо, скажу: никак. Вы ошибаетесь. Доедайте и уходите.

Аркл посмотрел вниз.

– Почему ты не носишь носки?

– Что? – опешил Сеп. – Просто… не ношу и всё. Так удобнее.

– Ты что, хиппи?

– Заткнись, Даррен, – оборвала его Лэмб. – Я тебе не верю, Сеп. Ты бы как раз мог такое дерьмо провернуть.

– Да ладно? – переспросил Сеп. – Сама знаешь, в школе меня в основном гнобят как раз потому, что я никакого дерьма не проворачиваю. Ну то есть всю дорогу я соблюдаю правила и делаю домашку – а теперь, словно какой-то друид, заочно колочу зеркала у тебя дома?

– Это же ты предложил принести жертву! – рявкнула Лэмб.

– А что за фигня такая – друид? – медленно протянул Аркл.

– Волшебник, – пояснила Хэдли.

– Вот вы зануды, – скривился Аркл.

Хэдли собрала грибы со своей пиццы и соорудила небольшую горку в центре коробки.

– Они не придумывают, Сеп, – прошептала она, положив руку в перчатке на колени.

– О да, – подхватил Аркл. – Расскажи ему о своём сне, Молочная Девочка.

Хэдли впилась в него взглядом сквозь белую чёлку.

– Не называй меня так.

Только тут Сеп заметил, насколько она измученная и усталая.

– Продолжай, – велела Лэмб.

Хэдли вздохнула.

– Я вижу этот сон последние пару ночей, – призналась она, глядя в стол. – В смысле, про мою жертву. Слышу голос, говорящий такие вещи, о которых больше никто не знает. То, что я писа́ла, когда была маленькой.

Сеп вспомнил, как в тот день на поляне они собрались вокруг каменного ящика, вспомнил, как бросил Барнаби вслед за маленькой красной книжкой Хэдли.

– Твой дневник? – уточнил он.

Она кивнула.

– Цитируют дословно. Я уже сама позабыла, что писала, но тут вспомнила. Мне страшно ложиться спать.

Сеп задержал дыхание – так хотелось к ней прикоснуться.

– Подсознание – штука мощная, – наконец выдал он. – На самом деле мы такое не забываем, просто одни воспоминания заваливаются сверху другими. Сейчас все переживают из-за экзаменов – вот мозг и выкидывает фокусы.

– Ну я-то уж точно не переживаю, – возразил Аркл. – На математике так вообще уснул. И без проблем могу вздремнуть в любое время.

– А зеркала у меня дома? Тоже результат стресса? – спросила Лэмб Сепа.

– Если ты решила их перебить – да.

– Они сами разбились, посреди ночи! – крикнула Лэмб, грохнув кулаком по столу. Марио оглянулся, и она постаралась успокоиться. – Они сами разбились, – повторила Лэмб тише.

– А что с тобой? – спросил Сеп Мака.

– Пока ничего, – ответил тот и указал на Лэмб капающим куском пиццы. – Но она всё равно заставила меня прийти.

– Ох, какой у тебя акцент, – встрял Аркл. – Ты прям как Терминатор, Мачевски. Умоляю, скажи «Айл би бэк».

– Ты чипсы доедать будешь? – спросил тот.

Аркл переложил остатки своей порции на тарелку Мака и похлопал здоровяка по макушке.

– Вы только посмотрите, как он ест. Ты меня вдохновляешь, Золотой Мальчик. Только глянь на себя – весь такой гладенький, розовый, ещё и пахнет абрикосами.

– Слушайте, мы все принесли по жертве, – вернулся к теме Сеп. – И если сейчас вас донимает ящик, почему ничего не произошло с Маком и мной?

Хэдли сжала пятки вместе.

– Порядок.

– В смысле? – не понял Сеп.

– Ящик идёт по порядку. Я была первой, потом Лэмб, потом Даррен…

– Аркл! Боже, зови меня Аркл…

– …и сегодня четвёртый день. – Она взглянула на него, и солнце превратило её очки в золотые монеты. – Ты приносил жертву четвёртым. Твоя очередь. Сегодня ночью.

Вся четвёрка уставилась на Сепа.

– Слушайте, – слегка отшатнулся тот, – это не может быть ящик. Но… у меня есть другая версия…

– Мы очень хотим послушать, – прорычала Лэмб, скривив губы.

– Ну, у меня уже несколько дней болит зуб – с тех пор, как я начал выглядывать комету.

Хэдли подняла глаза.

– Ты тоже смотришь на комету Галлея?

– О боже, вы такие придурки, – простонал Аркл.

– Ага, – кивнул Сеп, не обращая на него внимания. – Как следует полюбоваться пока не удалось, но я задумался, не повлияла ли она как-то на меня. На улице может внезапно разболеться голова. Или всему виной Чернобыль – ну в смысле, взорвался ядерный реактор. Вы не думаете, что это могло повлиять на наше сознание? Или наши холодильники?

– Кто такой Чернобыль? – уточнил Аркл.

– Ты что, прикалываешься? – поразился Сеп.

Тот лишь пожал плечами.

– Чернобыль – это такой город в Советском Союзе. Во всех новостях прогремел, Даррен.

– Я мультики смотрю, Сеп, чего ты хочешь.

– Боже, Даррен, – подхватила Хэдли. – Там взорвался ядерный реактор и теперь отравляет воздух.

– Советы нас травят? Ох, блин. – Аркл достал из кармана упаковку зубной нити. Продел нить сквозь массивные передние резцы и выдернул с громким «вжик!».

– Фу, гадость какая, – прокомментировала Лэмб.

– Йа всэгда чищу зубы, када нэрвничаю.

Сеп тоже брезгливо скривился, наблюдая за Арклом.

– Я просто говорю, всему есть логическое объяснение, не знаю, как ещё объяснить. – Он покачал головой и чуть отошёл от стола. – Вы не можете просто прийти сюда четыре года спустя и вести себя так, будто не игнорировали меня всё это время.

Вжик!

– Это тут ни при чём, – начала Лэмб.

– Ты действительно мне не веришь? – спросила Хэдли. – Никому из нас?

– Дело не в том, что я вам не верю, – мягко ответил он. – Я уверен… Я уверен, вы считаете, творятся странные вещи, и, может, так оно и есть, – я просто говорю, что ящик для жертвоприношений тут ни при чём.