Состоял этот путь в тестировании различных сценариев моего поведения в расчете на то, что какой-нибудь из них даст реакцию. Параллельно мы исследовали мои личные внутренние барьеры и потребности в отношениях.
Я возвращался в далекое прошлое, когда наши отношения только начинались, видел свои и наши общие ошибки. Мы многого не проговаривали и многое боялись обсуждать. Боялись ранить друг друга. Я вдруг увидел, как все эти недоговоренности заледенели в огромный айсберг, верхушку которого я принимал за наши отношения. В целом мирные и стабильные. Но под водой в это время колыхалась гигантская глыба нерешенных и замалчиваемых проблем. Я не знал, как к ней подступиться. И не чувствовал в себе сил ее растопить.
3 июня
Сеансы продолжались еще три месяца. Были беседы, тесты и домашние задания. Психолог не врач. Он не выдает рецептов, как действовать в тех или иных ситуациях. Его задача – вывести тебя на правильные вопросы. Задать себе правильный вопрос – это уже полдела. Уже на одно это нужны сила и смелость. Еще полдела – на эти вопросы честно ответить. Иногда люди прекращают работу с психологом именно потому, что не нашли в себе таких сил и такой смелости. Наш мозг виртуозно находит объяснения и отговорки, в которые мы с малодушным облегчением верим.
Передо мной вставали неприятные, неудобные, очень болезненные для моего самолюбия вопросы. И приходилось признавать у себя и отсутствие взрослых мужских поступков, и неумение принимать самостоятельные решения, и колоссальное количество внутренних страхов. Несмотря на возраст, бесспорные достижения и жизненный опыт, временами я чувствовал себя таким жалким, что хотелось провалиться сквозь землю. Так, чтобы меня такого больше никто не видел и не слышал.
Но раз уж я ввязался в эту историю, надо было идти до конца и давиться чашей собственного несовершенства. У меня была цель, ради которой необходимо было пройти через это мучительное знакомство с самим собой. Ни секунды не жалею об этом. Попытка увидеть себя не в обычном ореоле самовлюбленности: умным, талантливым, разносторонним и так далее, а вот таким жалким, ничтожным и несимпатичным типом была очень важной. И принятие себя таким тоже пошло мне на пользу. Оглядываясь сегодня назад, на те сеансы и те крайне негативные ощущения от себя самого, я понимаю, что тогда совершил шаг к любви. Совсем крохотный. Но шаг.
11 июня
Я стал читать книги по психологии отношений, узнавать о моделях поведения, которые формируются у партнеров в ходе семейной жизни и в какой-то момент становятся барьерами, разрушающими взаимопонимание.
Помню, в одной из книг рассказывалось о теории «негативного танца», который партнеры быстро и легко осваивают чуть ли не с самого начала отношений и потом «танцуют» всю жизнь. Смысл его в том, что один из супругов критикует и нападает, а второй защищается или отдаляется. Было неприятно открыть для себя, что мы кружились в этом танце почти все двадцать лет. Я вспомнил, как практически во всех конфликтах закрывался от жены и уходил в свою «пещеру».
Образ пещеры был уже из другой книги, «Мужчины с Марса, Женщины с Венеры» американского философа и психолога Джона Грэя3. Он очень точно описывал мое состояние при даже самых мелких неурядицах. Это была именно пещера, глубокая и хорошо оборудованная – библиотекой, мощным компьютером, музыкальной студией, стойкой с гантелями, набором для китайской каллиграфии и многим чем еще. Я мог провести несколько выходных подряд за записью новой песни, монтажом фильма или за изучением нового иностранного языка. У меня всегда находились интересные занятия, которым я умел и любил отдаваться всей душой.
Я понял, что мои многочисленные хобби были той самой пещерой, в которой я укрывался от конфликтов. Укрывался надолго, порой на пару месяцев. Она пыталась вытащить меня оттуда или стать частью моих увлечений. Но я не пускал ее. И сам не спешил выходить. Теперь мне стало ясно, почему мои интересы, которыми она поначалу восхищалась, со временем стали раздражать ее сильнее и сильнее. Я вспомнил, что в последние годы очень нехотя делился с ней своим творчеством. Потому что уже не встречал с ее стороны не то что восторгов, но даже минимального понимания. Только критику.
Уходил я в свою «пещеру» не из злого умысла. Сегодняшнему мне понятно, что так я хотел избежать конфликта. Не желая обижать ее и не умея тактично рассказать о том, что со мной происходит и что я на самом деле чувствую. Я считал, что делиться с ней своими негативными эмоциями – это признак слабости и потому недостойно мужчины. Вместо того чтобы набраться смелости и раскрыться, я загонял свое недовольство «в глупь себя»{{ ™}} и забирался туда, откуда меня почти невозможно было выкурить.
Это оказалось порочной дипломатией. Взаимное недовольство неумолимо накапливалось. С той лишь разницей, что свое я скрывал, а она раз за разом теряла надежду быть услышанной. И сейчас я платил непомерную цену и за развитие своего кругозора, и за бесчисленные виды спорта, искусства и досуга, которыми я постоянно занимался, и ни одним не смог толком овладеть. Оставалось только удрученно спрашивать себя: «А надо ли было?» Зато теперь я понимал, что она имела в виду, говоря, что я занят только собой. К сожалению, она была права.
19 июня
Много интересных открытий я сделал, прочитав «Пять языков любви» Гэри Чепмена4. Открытия были и радостными, и грустными. Радость была в том, что мы любили друг друга и искренне хотели, чтобы другому было хорошо. И говорили друг с другом тоже на языке любви. Грустно, что это были разные языки.
За долгие двадцать лет мы не смогли выучить языков друг друга. Я придумывал и говорил ей много хороших слов, но это были <<не те>> слова. Она говорила, чего бы ей хотелось от меня услышать. Но почему-то именно эти слова не поворачивался произнести мой хорошо подвешенный язык
Это работало и в обратную сторону. Я тоже нечасто слышал от нее слова, которые мне были очень нужны. Особенно в те моменты, когда они были мне нужнее всего. Я считал, что признаваться в том, чего мне не хватало – внимания и одобрения, – недостойно и стыдно. Нужно уметь справляться самому и ни о чем не просить. Мне казалось, что любящее сердце само догадается.
Теперь я понимал, что это тоже было порочной практикой. Ведь никто не телепат. Как ни люби, обо всем все равно не догадаться. Надо больше разговаривать друг с другом. Больше доверять. Но меня никто этому не учил. Точнее так: в тех немногих случаях, когда я открывался кому-то, это работало против меня. В прошлом моя искренность приносила только разочарования. И я приучил себя не открываться. И ей тоже не открывался до конца. Поэтому она и не знала, чего я по-настоящему хочу. Кого теперь винить?
27 июня
Был еще один аспект, который я осознал, но слишком поздно взялся за его развитие. Это эмоциональный интеллект. Об этом я прочитал у Джона Готтмана в «7 принципах счастливого брака или Эмоциональный интеллект в любви»5. Он писал, что в 85% браков эмоциональную стену возводят именно мужчины. И это связано с историческим развитием гендерных ролей. Мужчины при наступлении стресса гораздо дольше остаются в состоянии нервного возбуждения, поэтому они так стремятся избегать конфликтов в браке.
Избегание конфликта любой ценой приводило к формированию этой самой эмоциональной стены. Будучи способным к восприятию тонких движений и склонным к глубокой рефлексии, я совершенно не умел, да и не хотел учиться как-то выражать свои чувства. Мне казалось, что мужчине не пристало проявлять бурные эмоции, даже если есть на то основания. Я не понимал, что времена изменились.
