— Да, именно поэтому я решила не оставаться в стороне. — Заливаясь румянцем в попытке доказать правоту заявила девушка. — Невозможно спасти свою жизнь бездействием.
— А вы понимаете, что по той же причине я не мог помочь Райдо, не мог рассказать о его смерти родне и органам власти? Этот камень потянул бы нас всех на дно. Вас — за прелюбодеяние, нас — за убийство. Повесили бы на одной плахе, возможно даже одновременно.
— Я…
Признать это было трудно, и все же теперь поступок Леона не казался таким глупым или злобным. Он пытался защитить себя, весь свой род и даже мачеху, которая и семьей-то его толком не стала.
— Знаешь, мог бы сказать им, что я изменяла твоему отцу, а он просто защищался от чужака, что пролез ночью на кладбище. Меня бы убили, его оправдали.
— Оправдывать убийства отца не буду! — Закричал пасынок, вскочив из-за стола. Поняв, что сказал это слишком громко, юноша закрыл рот руками, несколько слуг пропали из коридоров, но отец к счастью не услышал — скорее всего отправился по делам или ушел в постель. — Ну и вас мне сдавать не хотелось.
— Зря ты спас меня, Леон. — Помешивая суп добавила Адриана. — без любви мне этот свет не мил.
Гробовщик не смог сдержать смеха.
— Что ты, с ума сошел? Да разве это смешно, потерять любовь всей жизни?!
— Нет, просто вы не выглядите как та, которая потеряла эту самую любовь. В тот день вас чуть не похоронили, потом отправили в особняк, наполненный оборотнями, затем охотник запер в сарае. Сколько раз уже можно было умереть, но вы продолжаете бороться, даже с охотником, который очевидно отправит вас на тот свет к любимому.
— Я… просто не хочу чтобы ты страдал из-за меня. Он ведь и за тобой…
— А вы знали, что он меня видел, когда находились в доме Вольферов?
— Ну слышала…
— Нет! Сперва вы спаслись от жителей дома пару раз и уж только потом услышали, что их навещал какой-то там Тейкер. Сами рассказывали, меня обмануть не получится.
Под пристальным взглядом Леона глаза мачехи прояснились, словно она была провинившимся ребенком. Она хотела встать из-за стола, уйти в свою комнату и запереться там, но какая-то частичка души — кажется, совесть — не позволяла ей этого сделать.
Преодолев это чувство она встала из-за стола, направилась к лестнице, но сперва подошла к Леону и взяла его за руку, посмотрела на него так, чтобы парень застыл как вкопанный и выслушал все до последнего слова без возражений. Этому взгляду она тоже научилась у матери.
— Ты не похож ни на одного жителя этого города. Дурной, игривый, пустоголовый — так бы они сказали. Я знаю, принимая все это так близко к сердцу, переживая за кого-то кроме себя и своей чести трудно держаться. Трудно найти единомышленника, трудно приспособиться. Так необходимо вдохнуть свежего воздуха, остаться наедине с собой, помечтать, а тебя заставляют держаться, работать, закрывать на все глаза и снова держаться, я понимаю и пытаюсь поддержать, как умею.
Не дав ему ответить мачеха быстрым шагом пошла в свою комнату. Теперь вид из окна не казался таким угрюмым. Да, кладбище переполняли мрачные мысли, могильные кресты и слезы, но ровно так же они наполняли и весь остальной город, даже те места, которые сознание юной девочки считало святыми. Но здесь, в отличии от улицы или старого родительского дома, она была госпожой. Возможно, третьей после Бенджамина и Леона и все же госпожа не служанка. Она заставила мужа, буквально выбила с него слово, что он будет относиться к ней с уважением.
Впервые девушка почувствовала в себе не только чертовскую уверенность и детскую наивность. Ею овладела гордость за саму себя — иногда самолюбование было очень полезной вещью. Власть, хитрость, ум — где все это было на протяжении жизни? Спало? Тогда самое время ему пробудиться, ведь Адриане надоело терпеть, как у нее все забирают. Теперь она будет получать и ничего не отдаст за просто так!
Уже через день девушка выторговала для себя немного больше свободного времени, а через неделю точно знала, где и как встретиться с охотником. Пока Леон следил за новостями в городе она несколько раз навещала Германа. Гарри был против таких встреч, но помешать не мог — брат был так счастлив поговорить с кем-то не из семьи, что забирать у него эту радость было неудобно.
Гробовщица говорила о всякой мелочи — то о погоде, то о суете среди ихней прислуги. Также она упомянула семейную встречу Тейкеров минувшей осенью и рассказ этот впечатлил собеседника до глубины души.
— Наша семья считает вас простыми рабочими, которые заработали состояние не имея конкурентов в столь мрачном деле, но как оказалось ваши семейные узы столь необычны и прекрасны как мои собственные. Подумать только, бал! Ах, если бы иностранные родственники Вольферов нашли бы на это время!
— Да, но это только осенью, а остальной год — работа с утра до вечера. Только сегодня мне надо навестить нотариуса, купить продуктов вместо заболевшей служанки и забрать формалин из морга, муж уже оплатил заказ.
— А моя семья завтра отправиться на охоту. Вы же знаете полнолуние. Я не совсем люблю эти дела, так что останусь дома. Так хочется получить немного свободного времени, а как получаешь и не знаешь, куда его девать.
— Ох, ваш особняк как половина этого города, вы обязательно найдете чем себя занять. — Прикрывая лицо веером говорила Адриана.
На самом деле девушка поняла, что именно завтра в особняк проберется Ленс. Ходя в гости к Вольферам она замечала, как в заброшенном доме напротив мелькал его силуэт. Наверняка тот уже знал, что даже в самую суровую зиму полнолуния эти существа выйдут на охоту, и уж точно ему хотелось бы отыскать в доме что-то полезное. А если какие-то дети или парочка оборотней останется в особняке это ему не помешает — с одним справиться легче чем со стаей.
— Мне нужно идти, до темноты со всем управиться… Даже не знаю, успею ли.
— Тогда я провожу вас до ворот. Леди Адриана, от всей души благодарю вас, за уделенное мне время.
Не боясь охотника девушка вернулась домой. Она знала, что перед такой важной ночью Ленс нападать не станет — если Вольферы всполошатся вряд ли получиться проникнуть в особняк. Миссис Тейкер так же понимала, что было бы неплохо иметь при себе хоть какое-то оружие, а еще надо было как-то выбраться из особняка в позднее время, хотя с последним никогда не возникало проблем.
Утром следующего дня госпожа навестила приболевшую Мелинду, пожелала ей скорейшего выздоровления, принесла теплый суп и незаметно взяла ключи с полки. Какая ирония: именно так Бенджамин добрался до ее писем, воспользовавшись слабостью жены. Теперь же она пользовалась слабостью другой и навлекала на служанку проблемы, но ее беды были ничем по сравнению с угрозой охотников, которые могли приплыть сюда весной.
Дальше оружие. Увы, стащить нож с кухни не получилось — сперва из-за работы, потом помещение закрыли, а у двери болтала парочка слуг. Ждать их ухода девушка не могла — до побега оставалось не больше полутора часа.
Ей пришлось пробраться в спальню мужа. Адриана помнила, как кто-то из слуг говорил, что над кроватью Бенджамина висит кинжал, что остался со времен солдатской службы Тейкера. К счастью ключ от главной комнаты в особняке на связке был — Мелинда иногда убиралась там.
Покои старшего гробовщика поражали своим величием. Шторы и балдахин из темно-фиолетового бархата, основание кровати позолочено, пол застелен дорогим персидским ковром. Никаких бумаг и документов — все находилось в кабинете. Только сундук — большой, с кованным навесным замком как в тех сказках о драконах и сокровищах. Наверняка старик хранил там самые ценные вещи, но до них молодой жене не было дела.
Она вскочила на кровать и тут же увязла в мягкой перине. Слишком большой и мягкой, и как он там спал?! Рука совсем чуть-чуть не дотягивалась до ножа, что висел прямо над подушкой. Что-то шелохнулось у входной двери, раздался стук. Перепуганная девушка соскочила с кровати и опустила голову, чтобы не встретиться взглядом с мужем.
