Утопая в грязи, получая удары кнутом она все еще дышит. Новый дайме оставил ее в живых только потому, что Йосе-мицу продолжает улыбаться. Эта маленькая улыбка ослепляет его, приводит в ярость. Ее алые губы стали для него таким же кошмаром как тот мифический демон, что якобы должен уничтожить Хасиму. И как же Сенкен-са не поймет, что единственным демоном сейчас является он?

А Йосе продолжает улыбаться. Морские птицы напели ей, что Каито все еще жив. И он вернется. Однажды в этом дворце вновь заиграет музыка, а запуганные наги продолжат резвиться у игривых ручьев, забыв о правлении Сенкен-са как о страшном сне.

***

— Да направит Отец-Небо наши корабли!

— Да примет Мать-земля кровь наших врагов!

Под громкие вопли молодых орков, желающих пройти посвящение в воины, к островам Хасимы приближался флот из тридцати кораблей. Над мачтами парили виверны, роняя в воду кислотную пену, на каждой галере стояло по циклопу. Шаманки точили свои кинжалы, воины — мечи, кентавры проверяли луки, гоблины трусливо сбились в трюм, не понимая зачем их сюда привезли.

Во главе этой армии стоял одиннадцатилетний Гар-ди-бей, впервые в жизни он отправился на охоту без матери. Двадцать девять отрядов должны были следовать за ним до соседнего города, где жил Ли-цзо, одну галеру орк отдал под командование Каито — они направлялись к Сенкен-са и его поданным.

Наги подняли тревогу, их маги пытались поднять волну и потопить корабли — бесполезно! Общими усилиями шаманок и колдунов гоблинов заклятия были остановлены и войска сошли на землю.

Патрульные кинулись в бой. Признаться, хоть наги и могли жить на суше, большинство их боевых техник были приспособлены для боя на воде. Учитывая это силы воинов и новичков-орков сравнялись. Варгомеры неистово рвались в бой, циклопы не спешили сходить с корабля. Они хватали самых жалких гоблинов — тех, которые первыми бежали прятаться, и швыряли их в стрелков. Кентавры целились в башню и не зря — они сломали магический кристалл до того, как кто-то успел передать сигнал тревоги.

Идя напрямую к городу обманщика Орда оставляла за собой кровавый след. Ровную дорогу из крови и костей нагов, ведь ни одна атака не могла выбить молодых бойцов из строя.

Штурм города дался легче, чем казалось. Как сказал один кентавр «наг быть хорош, когда нападать на орка ночью, когда орк бить нага во всеоружии он кричать как ребенок»!

Стены не могли устоять против ударов циклопов, хоть их уничтожение и заняло много времени. Полегло немало кентавров, несколько варгомеров и полчища гоблинов. Когда тяжелые кованые ворота пали, в бой ринулись виверны, наконец-то оторвавшись от трупов. Они залетали в окна, пролезали в подземелья, раздирали черепицу и падали на головы нагам как метеор с небес.

Город кричал, плакал и стонал голосами тысячи жителей. Они убивали врагов, резали их на части и душили своими хвостами, однако смерти соплеменников не страшили, наоборот. Чем больше орков погибало, тем яростнее они сражались. Бурлящая кровь народа Орды кипела на холодной стали катан змеелюдей.

Вдруг одна виверна вылетела из главного хода, за ней с изуродованным лицом выполз наг. Тот самый, чья наглая рожа глядела вслед убегающим оркам. Гар-ди-бей никогда не видел его, но знал. Его кровь чувствовала, помнила обидчиков своего рода. Издав громкий вопль, от которого даже братья и сестры содрогнулись, сын Фелиции побежал на врага.

Тот не растерялся и достал свое оружие. Ли-цзо сражался хорошо, как подобает воину. Первым же ударом он обрубил рога юному орку, и те до конца жизни так и не отрасли. Второй удар (сделанный третьей рукой одновременно с первым) снес кусок брони, оцарапал живот. На стальное лезвие брызнула кровь и тут же с громким шипением испарилась.

Глаза Гар-ди-бея сверкнули красным, он оскалился и со всей силы ударил нага. Глаз дайме вытек, оставив пульсирующую кровавую прогалину.

— Смерть подлецу! — С этим криком юный орк вонзил меч в сердце, пригвоздив противника к стене собственного города.

Уже через несколько минут остальные наги начали разбегаться, некоторые сдавались в плен. Поскольку орки были союзниками Каито по правилам Хасимы город отходил им. Вот так-то не хотели наги оставить в покое рыбацкую деревню лишились целого состояния!

***

Сенкен-са проснулся в холодном поту. Он слышал голос, сладкий, обманчивый голос суккуба. День, когда бездна Шио поглотит того ребенка приближался. Он падет туда обычным человеком, а вернется вестником погибели. Точка невозврата пройдена.

С тяжелым камнем на душе ветеран берет свои катаны — старая привычка — и ползет к пагоде, хочет попросить совета у Шалассы. Храм с голубой крышей стоит посреди небольшого туманного озера, идя туда он слышит смех. Маленькая девочка хихикает, носиться по водной глади. Он знает, что погибшие от внезапной смерти дети вряд ли когда-то найдут покой.

Так странно. Все эти годы Сенкен-са ненавидел русалок — этих распутниц, кончавших свою жизнь утоплением. Он ненавидел их любовные игры, откровенные наряды, их лживые песни и горящие страстью глаза. Но в глубине души Сенкен-са знал — если бы его дочь стала русалкой, она была бы намного счастливее. Русалки они хотя бы живые, как те же ракшасы или джинны, но все-таки живые. А она мертвая. Неприкаянная душа, которая так хочет поиграть с отцом. Как можно столько лет бегать за ним, не понимая что произошло в тот день?

Наг восходит на пагоду, складывает катаны, начинает молится. Час, два, три — нет ответа. Из последних сил он просит богиню-дракона дать толкование его видениям, или хотя бы сказать зачем?!

Зачем она ниспослала ему эти предзнаменования, зачем выставила сумасшедшим перед дайме? Зачем мучала, если помешать рождению демона Сенкен-са не смог? Возможно, она все еще мстила ему за те слова.

Раздумья прерывает взрыв. Это под натиском орков трещат стены. Сперва по ту сторону слышаться крики, а тогда шум затихает. Раздается скрип ворот. Конечно, эти предатели-наги поддержат Каито, этот молодой, добрый наивный двурукий явно им нравится больше старого сумасшедшего самурая.

Тихое шипение. Он идет. Сенкен-са готовится взять свой меч, но прежде открывает глаза и смотрит на священные горы, туда, где Шаласса точно его услышит.

— Я врал все эти годы, обманывал, слышишь? Моя дочь она была в сотни раз прекраснее Вечной Императрицы и сейчас никто не может сравниться с ее красотой.

— Сенкен-са!

— Каито. Ты вернулся на год позже чем я ожидал. — Безумный шепот вновь превращается в скрипение старого воина.

— Сколько бед ты успел натворить за это время, но все это — лишь капля в море. Я снова стану дайме, кирины вернуться, земли очистятся от людей-еретиков, все твои злодеяния уйдут за год.

— Са… так и будет. Все вернется, но это — лишь временное выздоровление, перед тем как смертельная болезнь поглотит весь наш народ. Подумать только. Ты — кого я видел семнадцатилетним глупцом — теперь уже тридцатилетний воин. С первыми шрамами, боевым опытом и первыми потерями в жизни. Пожалуй, ты станешь хорошим дайме, даже лучше чем был. А теперь довольно слов. Начнем битву и я паду как воин.

— Ты ошибаешься, Сенкен-са, дни твоих битв минули.

Не давая воину опомниться Каито подал знак. Трапперы накинули оковы на змея, гоблины украли катаны.

— За предательство своего дайме, за то, что пролил кровь нагов, за твои бредовые видения я казню тебя привселюдно. Как жил так и умрешь.

Сенкен-са злобно посмотрел на Каито, затем в глубины озера. Он коварно улыбнулся. И, Шаласса свидетель, больше он никогда не откажется от своих слов!

***

Она сидит на шелковой кровати, где еще пару часов назад спал Сенкен-са. Маленький гоблин привел ее сюда и убежал. Откуда тут взялись орки? Почему они не убивают нагов, которых так возненавидели? Раздумья девушки прерывает силуэт нага, он приближается, в руках сияют катаны.

Взмах лезвия и цепи упали на пол. Это оружие отсвечивает знакомым синим светом. Оно подняло ни одну волну на поле боя.