Вся долина Ив только и говорила что о темном рыцаре. Все началось с разорения могилы старого короля — в мавзолее, охраняемом светлыми магами. Терас говорил, сплетни лживы и никто на них не нападал, скорее всего пробрался внутрь, сделал свое дело, а тогда уж сама тварь растерзала священников. Теперь не упокоенный бродил по селам, даже инквизиторы не могли с ним разобраться. Кто управиться со злом, тот станет героем — как в сказке.

Вот юноша прибыл на место, спустился с коня. Сердце застучало громче, по спине пробежались мурашки. Оно — то, что осталось от деревеньки — больше походило на задворки лавки мясника. Возможно, стоило взять с собой стражу, если не лучшего друга то хотя бы парочку охранников из ближайшего замка?

В нос ударил запах гари, догнал его несколько лет спустя. Однажды король уже покинул казнь раньше времени, теперь черный дым тянул за собой к яркому пятну на горизонте — единственному месту, где было что-то помимо пустоты и разрухи.

Сын Георга оставил лошадь, на всякий случай вытянул меч. «Рази врагов во славу Причестейшей, ты лезвие меча, а твои предки — рукоять». Он знал не так уж много красивых слов, возможно потому что лирика напоминала не самых приятных личностей, но эта красиво сложенная фраза — девиз его прабабки-воина — и правда предавала смелости, стала тем самым другом, так необходимым сейчас.

— … развей его прах по ветру, вознеси душу к небесам…

— … и да встретит страдчий Георг своего покровителя, пусть вернется под ее крыло, ибо никогда не предавал он своей богини…

Что-то внутри воина подсказывало, что они будут здесь. Костер становился все ближе — погребальный, уже догорающий. Перед ним две фигуры — маг с посохом, он стоит напротив, воин с мечем на коленях, используя оружие как опору.

Юношеский пыл требовал возмездия, уничтожить их, повесить головы над могилой отца. Лишь одно останавливало — клятва. Они с Терасом поклялись крест на крест — один должен убить лидера союза, другой — упокоить сестру. Если нарушить договор древнее нечто заберет кусочки их души, а если выполнить — подарит силу. Угасив свою злость правитель спрятался за разрушенным домом и стал ждать.

Когда костер догорел Седига наклонился к жене, осмотрел ее раны, достал какую-то бутылку и заставил выпить до дна, а тогда что-то сказал. Ритуалы маг озвучивал громко, чтоб сами небеса содрогались, личные просьбы едва слышно — чтобы лишних свидетелей не было.

После они о чем-то поспорили. Вампир возмутился, но спустя минуту взял себя в руки и кивнул. Он позвал лошадь — та прискакала со стороны Запретного леса — поцеловал в щеку королеву и уехал прочь, а Юриан знал, что сестра останется после мужа, она никогда не прощалась в компании, даже самых близких.

Так и на похоронах Альпона было. Тогда еще принц видел, как старшая пробирается по коридору в тот зал, где на ночь оставили гроб, возможно судьба приготовила ей комнату в замке некромантов еще тогда, быть может даже раньше.

— Правильно, пусть возвращается. Кто знает, что Разак натворит в столице, а я на рассвете догоню. — Говорила с собой воительница. Вдруг она повернула голову в сторону засады, но так и не встала с места. — И ты тоже здесь, человек-ворон знал, что придешь. Уходи, братишка, мне хочется сказать отцу последнее слова.

— Ты падаль! — Выскочив из убежища завопил юноша. — Как у тебя еще совести хватает так измываться над трупом? Этот человек подарил тебе жизнь, а ты используешь его в грязных играх!

— Прикуси язык, Юриан, к своим предкам и воспитателям я отношусь с уважением. Иди домой, Георга Конзекрейта теперь даже Владыка не потревожит.

— Не потревожит, потому что я верну тебя в могилу и очищу семью от позора! — Рука крепче сжала меч. Он знал, что вампиры лечат раны чуть-чуть быстрее людей и одной ночи явно не хватит.

— Позор… Король под юбкой матери вот это позор, я пошла в рыцари когда была чуть старше твоего, и отец не бегал за мной по империи. — Словно не замечая бегущего продолжала рассуждать Риза.

Между ними прыгнул упырь. Практически голое тело, обтянутый кожей скелет с вылупленным глазом и черной прогалиной вместо второго. А за ним второй, третий, пятый — они скакали по мосту, как блохи. Сотни упырей, глаза сестры сверкали зеленым светом, в правой руке она зажала волшебную брошь.

У короля не осталось другого выхода — бежать к лошади. Были бы у него верные люди, армия, но нет же, поперся в одиночку! Королева Запретного леса и не ворухнулась — осталась сидеть у поминального костра, ни один упырь к ней даже не приблизился.

========== Часть 51 ==========

— Как он?

Лекаря пробила ледяная дрожь, хоть королева и была его землячкой. Юриан спал в соседней комнате, его отыскали крестьяне, которые спрятали от шныряющих по округе упырей. Инквизиторы быстро расправились с нежитью, но побороть недуг правителя было не так просто.

— Много травм, госпожа, большинство зажили хорошо. Селюки его лечили какими-то своими методами, жить будет только вот…

— Что?! — Краснея от гнева переспросила Азеркина. — Исцеляющая магия Лани — лучшая во всей Паладии, а ты несколько веков ее учил, что, во имя всех богов этого мира, может пойти не так?

— Время было не на моей стороне. Упырям удалось его укусить, а в их слюне заразы немеряно. Спасители рану замотали, а надо было промыть, заражение пошло мне пришлось…

— Ты посмел резать моего сына? — Не дав договорить регентша ухватила за горло. Теперь целитель понял, почему сансай так хотел избавиться от кузины.

— Если бы заражение пошло дальше он бы умер, действовать нужно было быстро. — Все, что позволяла сказать профессия. Винить эльфийку в невежестве теперь не посмел бы даже Ваниэль.

Правительница смягчилась, отпустила эльфа. Нет, не доброта сыграла в ее сердце, страх. За долину Ив, что останется без наследника, или за себя, ведь потеряв титул регента женщина не вернется на родину. Она сменила веру, угрожала семье, всем своим видом показывала, что с бывшими родными не якшается — они не ровня королеве, такие связи династии не нужны.

— Делай что хочешь, он должен ходить. — Взяв себя в руки выпалила воительница Феникса. — Иначе с отрезанными конечностями уже ты будешь валяться.

***

Юриан запомнил встречу с целителем на всю жизнь. Как он зашел, сел на край кровати и спокойно осмотрел юношу, а когда заметил ногу наигранное спокойствие вмиг пропало. Имперцы возились с ним, как с ребенком, а все неприятные новости сообщали матери, эльф сказал прямо — надо ампутировать.

Королю дали крепкого пойла — лучшая анастезия в данных условиях, эффект усилило какое-то заклинание, он бы тоже мог колдовать нечто подобное, если бы родился эльфом. Король перестал чувствовать свое тело, но какое-то время еще мог шевелить пальцами больной, покрытой язвами ступни. От того еще больнее было осознавать, что часть тебя буквально оторвут, а когда они вернулись во дворец стало только хуже.

Больше всего правитель боялся встречи со своей регентшей. Он ожидал криков, наказания, даже полного игнорирования, но королева поступила по-своему. Вечером она сама принесла сыну еду, а после ужина сказала:

— Ты должен показаться народу, завтра отправимся на прогулку.

И это стало его страшной карой. Рана еще не зажила, так что ни о каких протезах речи идти не могло. Мать дала ему трость позолоченную, с драгоценными камнями, тем не менее символ беспомощности и неполноценности. Уговаривать эльфийку было бесполезно.

Они отправились в окрестности столицы. Там, за стеной, где простилались поля и жили фермеры — не очень богатые, часто побитые какими-то болячками, худые в лохмотьях, но даже они умудрялись сохранить свои глаза, руки и ноги. В какой-то момент карета остановилась, мать вышла первой, подала руку сыну.

Она держала его левый локоть, правая рука опиралась на трость. От непривычки правитель сильно хромал, регентша подстраивалась под него и неспеша шла следом, гордо подняв голову. Их окружали стражники, несколько советников и пажи. Все смотрели на юношу с сожалением, как на любимую собаку, которая уже не в силах стеречь двор. И прибить жалко, и отпустишь — подохнет.