— Ясно, все тот же выбор без выбора. Знаешь, по всем законам — писанным и неписанным — я должен считать тебя врагом, ненавидеть, однако мне сложно забыть те битвы и проблемы, через которые мы прошли вместе. Знай, Терас, что бы сегодня не случилось, мы остаемся друзьями.

Теперь с души бывшего короля упал тяжкий груз. Он не обманывал — сын теней и правда стал близким товарищем, почти что братом, да и могло ли быть по другому, если кроме него ни с кем сын Георга не общался?

Терас кивнул, улыбнулся, набрал побольше воздуха в грудь и направился к алтарю. Солнце зашло, пора. Он был преисполнен решимости, уверенности и какой-то еще силы, о какой товарищ думать не хотел.

Юриан же ухватился за рукоятку. Сын Алессы стал ему другом и братом, но на кону стояло слишком много — будущее любимых детей, жертва сестры, судьба королевства. И лидер поступил как обычно, хоть это и причинило ему немало боли — впрочем, решения всегда давались болезненно — он обнажил лезвие.

***

Вампир оставил Мадлен на поляне, побежал во дворец. Он был настолько глуп, что отправился искать мессию в тронном зале? Девушка так не считала: наверняка что-то придумал, или же просто отвлекал внимание.

Юриан!

Тут же вспыхнуло ненавистное имя. Да, и его, и детей паршивых и весь род Люксилины было должно уничтожить, чтобы они не возрождались и не угрожали теням. Как печально, что супруг этого не понимал — уперся и все. Полуэльф поймет, станет его советником будет частью семьи… Да сам отец Тераса, вернувшись из своего царства, первым же делом убьет Конзекрейтов, и глазом не моргнет. Уж он-то не станет распускать сопли и умолять, как скажет, так сын и сделает.

Но пусть лучше он поймет правоту жены через пару дней чем сейчас, когда брат королевы мертвецов покажет свою истинную суть. Пускай она первая подымет меч, как было тогда с Ксаной, зато мессия будет жить, ведь защищать его — главное задание Мадлен. А что, если не выполнит предназначения? Дорога назад отрезана ритуалом, в царстве теней уже никто не заступиться. Мало того, что власть взяла большую цену, так еще и длилась пару месяцев. Она думала, что будет править почти век — побьет результат Азеркины, как оказалось, регентша еще с достоинством держалась.

Воительница пробует подняться, падает лицом в грязь. Вампир оставил не самые большие раны, но невероятно болезненные. О, маги часто так делали — обезоруживали воина болью, а тогда добивали любыми заклинаниями, какие только в голову взбредут. Седига передумал ее добивать, оставил в покое, но это не значило, что Мадлен могла так просто встать и пойти.

Воины заметили, как их госпожа пытается доползти до храма, сами они не могли войти внутрь. Самые крепкие из них взяли ее под руки, это не сильно помогало. Все, что было ниже пояса, парализовало, ребра сжимали легкие так, словно на них легионы врагов вытанцовывали чечетку, каждый вдох давался с трудом, по губам стекала струйка крови.

И вот последние лучи солнца скрылись за горизонтом. Наконец-то блаженная тьма. Их войска наберутся сил, армия некромантов будет уничтожена. Такие простые мысли стали глотком живительной воды, Мадлен сделала рывок, ухватилась за стальную ручку.

Забавно, из всех храмов Люксилины это был единственный со стенами и дверями, и только здесь находилось сердце света, больше нигде нельзя было провести эту церемонию. А ведь она говорила, просила заставить Конзекрейта забрать артефакт, чтобы все происходило в окружении солдат, посреди тронного зала. Не захотел Терас ссориться с товарищем, сказал, все будет так, как предписано, и не настолько он слаб, чтобы так себя ограждать.

Три отчаянных удара в дверь, по ту сторону шаги. Они отдаляются — мессия восходит на алтарь. Легкие снова сжимает неприятная боль — смесь ранений и остаточного эффекта от заклинаний. Нужно предупредить его о Седиге, о Юриане и заговоре… обо всем рассказать, и как можно скорее! Но четвертого удара сделать не дано — толи слабость, толи еще один фокус кровопийцы — сознание покидает королеву.

***

Враги больше не были чудищами, но и тенями они не являлись — что-то среднее. Ловкость, физическое тело, стойкость перед светом — от полузверей, сверхскорость, отрава в крови — от порождений мрака. Теперь вспышки света не убивали их, лишь слепили, приходилось сперва останавливать захватчиков, затем добивать их, что забирало немало сил, а новый посох еще не привык к хозяину, так что рассчитывать на магию долго не пришлось.

Отбившись от стражей, Седига спрятался в пустующей башне. Он осознал, что в ближайшие шесть часов ничего колдовать нельзя — иначе сбежать от сюда, а уж тем более с тремя спутниками, не выйдет. Сперва вампир решил добраться до матери детей — заточение должно было измотать ее, тем не менее Луазира всегда была не из робкого десятка, да и воин из нее получше чем из трехлетних малышей.

Убедившись, что сюда никто не заглянет, правитель Запретного леса достал фосфорный мел и начертил несколько символов. Он не знал, как обойти обитателей столицы, но прекрасно понимал, кто сможет провести.

— Души, погибшие в этих стенах, я пришел сюда чтобы освободить Конзекрейтов, истинных хозяев долины Ив. Станьте моими глазами, стражами и проводниками, а я буду вашим голосом перед Владыкой, что проводит души в объятия Причестейшей.

Не все отозвались, в основном те, кого убили чудища. Толи соблазнились возможностью покинуть заточение, толи остатки долга воззвали в бывших поданных династии, а может им надоело быть обитателями мест, где никто не слышит мертвых.

Бледные огоньки, что обыденный житель замка едва заметил бы, уверенно повели некроманта к подземельям, где в заточении томилась свергнутая королева. Как только сын ворона открыл дверь камеры, бывшая инквизиторша набросилась на него, словно не меньше месяца тренировалась в лагере. Однако, стоило увернуться от первой атаки, как правительница тут же ослабла — это был последний рывок отчаявшегося разума.

— Зачем пришел сюда, тоже с тенями сговорился?! — Прошипела иссохшими от жажды губами женщина.

— Был бы я заодно с ними, убил бы тебя, точнее, отправил бы на костер, но сейчас моя роль куда более скромна: твой супруг попросил спасти его семью.

Объяснять не было времени. Ухватив пленницу за руку, вампир потащил ее к лестнице, им приходилось обходить стражу и делать большие круги, следуя за огоньками. Бывшая воительница пыталась возразить, слова невнятным хрипом срывались в пустоту, хорошо что они были слишком тихими, их никто не слышал. Когда же лидер союза вырвал меч у одного из доспехов, и вручил его спутнице, инквизиторша оживилась. Вместе с рукояткой к ней вернулась уверенность, а заодно и здравый разум.

К тому времени, как они подобрались к детской, правительница уже рвалась вперед, чтобы растерзать прислугу Тераса и спасти своих детей. Седиге оставалось лишь отойти в сторону и наблюдать: он дал ей возможность сражаться, а большего рыцарям и не надо.

Правда, пришлось несколько раз вмешаться: воины порой не замечали, как враги подкрадывались из-за спины. Было бы проще обезвредить их парочкой вспышек, а пришлось выхватить кинжал — другого оружия, пользуясь исключительно магией, правитель Запретного леса не носил.

Тем временем наследники проснулись от шума за дверью. Их нянька уже поняла, в чем дело, ухватила малышей и потянула к одному из тайных ходов, что пронизывали комнаты замка с незапамятных времен. Двойняшки послушно следовали за служанкой, пока не услышали за дверью крик матери — какой-то из стражей все-таки ударил ее. Эллей замер, Сарина тут же оживилась, она ловко схватила с тумбочки подсвечник (захватив столицу другие источники света тени убрали) и огрела им гувернантку.

Удар почти не навредил чудищу, чья кожа была покрыта чешуей, однако гордость служанки была задета. Она остановилась, ухватила девочку за шиворот и влепила затрещину, Эллей потянул няньку за платье, чтобы спасти сестру, его отшвырнули в угол. Не сказать, что дети сделали много, тем не менее этих минут было достаточно, чтобы взрослые ворвались в комнату.