Седига был не до конца прав в своих суждениях. Рогатая хотела быть для Тераса единственной любимой, сидеть во дворце с их семьей так же, как Юриан иногда отдыхал со своими детьми. Где-то там она пересекалась в желаниях с Андегур, только Риза стала верным рыцарем на службе у своей любви, Ксана же, даже пытаясь уберечь, оставалась с ней по разные стороны баррикад.

Правда, лидера союза не волновали вопросы морали и переживания соперницы. Если сын теней думал, что на потере глаза все закончится, он глубоко ошибался.

***

После завершения собрания прошло пять минут, ровно столько, сколько надо чтобы дойти от тронного зала до покоев главного советника. Он не видел товарища по приезду, и не настаивал на встрече. Терас обратился к своим покровителям с просьбой вернуть глаз, увы, тут помощники были бессильны. Они умели лишь отрывать конечности людям, а не восстанавливать их, а еще пропала Ксана, да в тех местах, куда тени не проберутся.

— Что, не самые приятные ощущения? — Поинтересовался король.

— Да привыкаю понемногу, мечем неудобно махать, а вот стрелять проще стало.

— И все же, что там случилось? Кто это оказался настолько проворным, что смог тебя поранить?

— Разбойники обычные, просто застали врасплох.

Мессия не хотел рассказывать правду, на то было много причин. Не стоит беспокоить правителя, рисковать жизнью друга — он и сам добьет вампира, недолго ждать осталось. Да и что это за воин такой, который жалуется на свои проблемы?

Конзекрейт поверил, поболтал еще немного, поддержал. Сказал, что на травме жизнь не заканчивается, и в доказательство показал свой протез. Действительно, пару лет назад полуэльф проходил то же самое, на этот раз он казался старше и мудрее, был советником и наставником будущего правителя мира, а не наоборот. Они отпустили парочку шуток про раны друг друга, а тогда Юриан ушел — ему еще хотелось повидать детей перед сном.

Затем сына теней навестила Мадлен. Она сделала перевязку, проверила слегка подзажившую глазницу — та не очень хорошо затягивалась, прямо как в те дни, когда товарищ пытался вылечить его после стычки с вампиром. Обошлось без лишних нежностей, как это бывало с первой супругой.

— Вы не сказали ему? — Сразу задала главный вопрос блондинка.

— Соврал. Это не его война, и не ваша тоже. Ты правильно сделала, когда сдержала свой гнев — не придется искать тебя по всей Паладии.

— Да зачем ее искать, сама вернется! Если встретит кого-то из племени или из теней они приведут.

— И правда, не до этого сейчас.

Поужинали они вместе, заодно обсудили положения в других государствах. Проще всего было захватить власть в землях гномов, если старого регента убрать, конечно. Хотя служанка настояла, что начать стоит с земель соседей — чтобы уверенно стоять на ногах, и более того, пока в Паладии будет существовать культ Владыки, вряд ли пророчество получится свершить.

— Мой повелитель, раз уж мы взялись за будущее, откройте секрет: когда придет день моего посвящения? — С важного на личное перескочила супруга.

— Скоро, недолго ждать осталось. Когда сяду на трон первым же делом этим займусь.

— Еще пару лет, ах, дожить бы до этого, в наши-то непростые времена!

— Думаешь мечтами. А что Юриан скажет когда увидит, что я прислугу обращаю в чудищ? Какой скандал устроит королева, еще и няньку другую найдет. Ты всегда можешь оказаться около детей, и во время бунта тоже, кто как не ты их защитит?

— Защитит?! — Переспросила удивленная Мадлен. — Только не говорите, что вы правда к ним привязались. Это Ксана сопли роняет, вам то оно зачем?

— Что же в этом такого? Они — дети моего друга, не могу же я сохранить жизнь нынешнему королю, линчевав при этом его отпрысков, о какой дружбе тогда идет речь?

Хоть гувернантка боялась перечить хозяину, сейчас она с трудом прятала эмоции.

— В первую очередь — наследники. Его наследники. Даже если правитель согласиться отдать вам трон, мятежники могут использовать их. Нам нужно исключить любые возможности бунта, среди них некроманты — самые ярые борцы с тенями, книги темных эльфов — их познания в магии тьмы слишком велики, и род Люксилины, потому что их свет является противоположностью нашим идеям.

— Против меня любые мятежи обречены, или уже забыла, с кем говоришь? Уйди, просто сгинь с глаз моих долой, у нас еще есть время, все обдумаем.

Мадлен послушно удалилась. Терас все еще не мог поверить, что она такое предложила. У него было не так-то много тех, кого можно было назвать семьей — две супруги, товарищ детства и двое детей, которые называли его дядей. Ему хотелось исполнить пророчество, но ровно в той же степени хотелось забрать что-то себе, получить свое счастье, что-то помимо короны и гордости за свои дела.

— Ксана, мне сейчас не хватает твоего совета. — Признался будущий правитель пустоте.

Он остался один, входная дверь скрипела от сквозняка, но желания вставать и закрывать ее не было. Как перестроить этот мир, сохранив все самое важное для себя? Или здесь есть что-то сильнее посланника тьмы, что-то, что даже над ним держит контроль, и возьмет свою плату в любом случае? Первая супруга знала, каким-то чудным образом она находила ответы на все вопросы, и даже гасила гнев в глубине души. Была бы она здесь, хотя бы на миг оказалась…

Неожиданно дверь открывается, в проходе стоит фигура с рогами. Даже тусклого света из коридора достаточно, чтобы разглядеть потрепанные рыжие волосы

— Ксана?

и большую рану на ноге. Почему она ее не перевязала, и откуда пришла такая побитая? Что с его демоненком сделал этот трижды проклятый вампир?

— Ксана!

Никакого ответа. Терас встает с постели, идет к ней на встречу, бок неприятно покалывает — он лег спать не переодевшись, все это время ему в тело впивалась рукоятка кинжала, но мессия этого не чувствовал.

А теперь, когда она все-таки пришла, мир стал более реальным.

— Как ты сюда добралась? Что случилось?

Девушка делает один шаг на встречу к нему и тут же падает. Видимо, хорошенько по ноге полоснули. Он ловит ее, чувствует холод — самый сильный в своей жизни — и запах гниения, не такой затхлый, как в армии некромантов, и все же.

Что-то переключается в ее голове, словно кукловод водит за невидимые нитки, но глаза — это все тот же взгляд мечтательницы. Позже стражники признаются, что она говорила своим голосом и вполне внятно отвечала на вопросы. Терас узнает две вещи: его любимая обращена в зомби, и она все еще сохраняет разум.

Однако, осознанность не мешает обратившему ее магу контролировать каждое движение, и это уже совсем не та Ксана — другой стиль боя, более четкие движения. Когти раздирают повязку, травмируя глаз, который только начал заживать. Когда советник пытается ее скинуть, руки намертво цепляются в тело, в ход идут зубы.

Терас прекрасно понимает, что может ухватить кинжал и засадить ей под ребра или голову отрезать, но не может себя заставить этого сделать. Она все еще там и быть может, существует какой-то способ достать сознание из проклятого, разлагающегося тела, даже если придется переселить душу в чье-то тело, даже если это будет Мадлен.

Левая рука все так же держится за бывшего возлюбленного, правая полоснула по горлу. К счастью или нет, а Мадлен в тот момент идет от детей в свои покои. Она заходит в открытую дверь, ей и секунды много, чтобы все понять. Девушка хватает с тумбочки канделябр, и ударяет им по затылку так, что шея ломается с отвратительным хрустом.

Терас держится за горло, пытается что-то сказать, но никто его не слушает. Ксана — или то, во что она превратилась — лежит на полу, извивается в агонии, пробует встать. Блондинка подходит к ним, выхватывает оружие, мессия не может ее остановить — нет голоса, чтобы прошептать заклинания, или свободной руки — обе держат рану.

Служанка же понимает, что сейчас главное — жизнь сына теней, даже если за такое он ее самолично прибьет. Она заносит лезвие и наносит несколько ударов по черепу — без головы зомби не живут — белоснежные волосы пачкаются уже не красной, а какой-то буро-коричневой жидкостью. Теперь соперница обездвижена, глаза потухли, она больше не встанет.