Места в детской кровати было больше, раньше там спал еще один человек. Справа на сучковатой палке висели вещи — три грязных рубашки, покрытых пылью после работы в поле, и одна совершенно чистая, на человека лет девяти. Вампир перебрал в голове имена, какими обычно называли мальчишек.

— Лора, это я, Томас!

Никакой реакции.

— Лора, это я, Лукас!

Веки встрепенулись.

— Тома, это я, Лука!

— Лука? — Девочка открыла глаза, она паршиво видела в темноте. Чейнс дал время, чтобы та сказала что-то, и не прогадал. — Тебя же забрали вампиры, тебя больше нет!

— Я здесь, они меня попросту не поймали, эти медлительные клыкастые чудовища! — На ходу сочинил легенду охотник. — Зато мне удалось найти лаз в коморку нашего градоправителя, а там столько всего. И ягоды, и грибы, а еще свежеиспеченный хлеб и леденцы — большие, размером с настоящего петуха!

— Как настоящий петушок? — Полусонная девочка слезла с кровати, пошатываясь она начала двигаться к окну. «Не дойдет, разбудит родителей или приглядится, все пропало» — думал Чейнс, тем не менее продолжал говорить.

— Да, большие-большие леденцы, только не буди никого, а то заберут. Я только с тобой поделюсь.

— Спасибо, Лука, ты всегда заботишься обо мне.

Привычным движением Лора открыла дверь, и едва преступив порог оказалась в его объятиях. От укуса девочка остолбенела, после чего быстро ослабла и потеряла сознание. Он отнес ее подальше от дома, к тому месту, где начиналась охота, и уже там доел, отметив, что детская кровь немного слаще стариковой.

В ту ночь Чейнс ничего больше не поймал, так что почестных лавров ему не досталось, но и одного было достаточно. Он смог, и теперь был настоящим кровопийцей — не паразитом, которого кормили слуги, не человеком, пьющим кровь как фанатик, а реальным вампиром, от чего в душе появилось чувство гордости, и оно больше никогда не покидало Андегура — на данный момент одного из самых древних градоправителей Запретного леса.

И вот они снова бегут к границе, новички выдыхаются, некоторые бормочут. Младшие придут позже, старшие же устроили гонки. Кто скачет по деревьям, а кто бежит на прямую, другие даже играют со своими мечами, на бегу рассекая воздух красивыми выпадами. Никто не в силах оценить красоту и изящество альдегаровцев, кроме них самих — даже другие вампиры не понимают, и пробежка до деревни — отличная возможность продемонстрировать, как ты любишь свой город и чему научился у братьев с сестрами.

Чейнс наставляет своих:

— Пусть эта земля не просыхает до рассвета, а крики жертв сотрясают ночную тишину, на охоту, и не забудьте ухватить себе трофей!

Подопечные разбегаются, почти не издавая звуков. Он сам выбирает направление и ноги, по какому-то странному обстоятельству, ведут его туда, где много лет назад стояла землянка. Этот голос… Очень знакомый, словно оживший после того последнего сдавленного крика, что навеки застрял в ее глотке.

— Лука, Лука, ну где же ты?

Андегур идет туда, словно зачарованный. Откидывая размышления о том, как давно умершая девочка может разговаривать. Его снова охватывает чувство охоты — то, что всегда будет наполнено страстью, и никогда не померкнет, в отличии от чувств его госпожи.

***

— Как ты себя чувствуешь?

Голос Тераса звучит непривычно мягко, заботливо. Даже с лучшим другом он не был так добр. Советник подходит к своей подопечной, осматривает ее, убирает прядь волос с лица.

— Немного устала, но к рассвету буду в порядке. Нам ведь нельзя выдвигаться до восхода солнца.

Ему отвечает Ксана. Эта девчонка пришла из племени чудищ, он сам назначил ее своей помощницей и соратницей в военных делах. У Ксаны роскошная рыжая грива, прекрасная фигура, которую она не прочь подчеркнуть откровенным нарядом, руки до локтей и ноги до колен покрывает огрубевшая кожа, за спиной волочится хвост, а над бровями торчат рога. Как интересно с ней обошлась кровь предков-зверей, превратив девушку в то, что фантазеры-барды называют демонами.

— Что ты забрала из его памяти? — Уже не заботливо, а строго, как на допросе, интересуется воин.

Да, некоторые чудища умеют успокаивать подводных тварей, другие — призывать зверей, ей же досталась способность искушать и убеждать, туманить разум. Изначально правитель взял небольшой отряд, ведь целью первой вылазки была вовсе не атака, а вот на вторую предстояло собирать армию и пробиваться любой ценой.

— Только потерю ключа. Он помнит о похищении, и что к этому причастны люди из империи, скорее всего завтра альдегаровцы выйдут на охоту в другое место, не описанное в договоре. Много людей пострадает… Ваше Величество! — Неожиданно она обращается к королю, хотя за полгода службы лишь кивала головой и обходила Юриана окольными путями. — Отошлите гонцов в соседние деревни, предупредите их, скольких и без того слабых крестьян перебьют упыри?

— Нельзя. — Перебил ее Терас. — Тогда люди подумают, что вы к этому причастны, они опять вознесут молитвы Луазире, а некроманты что-то заподозрят.

— Ты прав. — Игнорируя печальный взгляд девушки принял решение правитель. — Если мы не пожертвуем ими, пошесть добьет нас за год или два.

Троица направилась к ближайшему пункту рыцарей, куда большую часть отрядов забрали под предлогом исследования болезни. Услышав, что на самом деле король собрал силы для похода на Запретный лес, вояки поддержали такое решение. Ночка выдалась беспокойной. Воины ждали новых подвигов, новых историй, но больше всего — конца эпидемии, ведь у каждого она забрала близких.

Кто-то сидел у костра, кто-то напивался, новобранцы чистили оружие и доспехи, советник предпочел отойти от них, удалился в шатер. Убедившись, что никого нет рядом, он вознес молитву отцу.

Тело обвила приятная теплота, руки и ноги наполнились нечеловеческой силой, глаза пылали, хоть сын теней и не видел этого, они сияли мистическим синим пламенем. Возможно, такой и была его душа — не совсем тенью, но и не до конца человеком.

— Терас!

Воин вскочил на ноги, откинул нежеланного шпиона к стене, от чего вся палатка содрогнулась. По его приказу из закромов вылезло две тени, они были готовы схватить нападавшего, и только яркое рыжее пятно заставило мессию отменить приказ.

— Ксана, сколько раз я говорил тебе не отвлекать меня!

— Прости, но мне очень нужно поговорить с тобой.

— По делу или из личных побуждений?

После того случая с Ризой он потерял часть своих сил, и если бы какой маг или рыцарь лишил бы его руки, или, к примеру, наслал болезнь, будущее могло бы не случиться. Поэтому отец направил помощника, коим оказалась эта рогатая девушка. С рыжеволосой было легко найти общий язык, речами она владела не хуже, чем кнутом.

— Сама не знаю, это касается Юриана. Ты правда готов отправить своего товарища в столицу некромантов, тем более теперь, когда у империи есть наследники, и Седиге незачем сохранять ему жизнь?

— Это его желание. Ты же знаешь, нужно поддерживать короля, держать статус, оставаться у храма и сердца света. Я сделаю все возможное, чтобы правителя там не убили, а ты в случае чего сотри память, чтобы он лишнего не узнал.

— Значит, ты все же не станешь его убивать когда… Время придет? — Она спрашивала с надеждой. Надо же, Мадлен была более хладнокровной, и ни о чем кроме дел говорить не хотела. Возможно, потому что первая родилась чудовищем и исполняла волю, а вторая стремилась к одобрению его отца.

Сев на стул, Терас подпер ладонью лоб. Он еще раз посмотрел на Ксану, рогатая ждала ответа.

— Юриан был добр ко мне, он спас мне жизнь, воспитал, и любил как брата. Я отплачу ему тем же: сделаю своим советником после сотворения нового мира. Мы просто поменяемся местами, чего бы там не хотел отец, править Паладией буду я, а не он.

— Рада это слышать, значит в тебе есть что-то и от человека. — Дистанция между ними резко сократилась, хвост мотался туда-сюда, девушка переживала.

— У меня не так много человеческих чувств, большинство из них — лишь иллюзия, но около тебя всегда настоящие.