На вторую ночь мальчик узнал еще больше о пиратах. Они не ругались бранью, только своим жаргоном, постоянно напевали песни, но делали это за работой. Все рассказывали друг дружке о былых подвигах, вспоминали сражения, их образ жизни вызывал у гостя корабля восторг, и в то же время ужас. Так как призраки лишь имитировали то, что было раньше. Они в упор не хотели замечать факта собственной смерти, и получалось неплохо, вот только со стороны живого было слишком заметно.

На третью ночь гном спросил у капитана: как так получилось, что они служат вампиру и завязали с грабежами?

— Нас золотые Фениксы на корм рыбам отправили, прямо в гавани. Магия проклятых друидов не отпускала команду в открытое море, и мы нападали на местных. А-р-р, ты можешь сказать, что грабеж он и есть грабеж, но быть мне крысой если скажу, что суша и море подобны. Нападать на сухопутных — совсем другое, это дело недостойное настоящего пирата! Седига освободил нас и позволил плавать, в обмен на служение флоту. Он — капитан над капитанами, король пиратов, и никто во флоте Запретного леса не выполнит приказ господина так, как мы исполним. Тысяча теней и бутылка рома сверху — Паладия еще не видала таких славных акул, как мои парни, хоть я и зову их крысами — чтобы не расслаблялись.

— Этот ваш Седига лидер Вечного союза, но никак не король пиратов. Думаю, книжный червь мог бы уступить этот титул.

— Уж ни тебе ли, щенок? — Спросил капитан, резко повернув направо, так что штурвал заскрипел а мальчик чуть не вылетел за борт.

— Быть может, но не в вашей команде, сэр, тут слишком много призраков. Я соберу свой экипаж, огромный, а вам подарю бутылку рома, взамен той, что выпил.

Дух расхохотался, так что волны на море поднялись. Смех его подхватили несколько матросов снизу, и один смотровой сверху.

— Бутылка — неплохо, но король мог бы и ящик принести.

— Значит, будет ящик. — Пообещал Рагнар, а потом попросил у капитана дать порулить.

***

Владыка, услышь молитву своего сына, твою волю я исполнил как свою. Гномий наследник снова дома, дед был рад увидеть единственного живого внука, я показал ему работы мальчика, они развеяли остатки сомнений.

Жизнь подгорного народа сильно измениться с появлением Рагнара. Мне не ведомо, хотел ли ты повлиять на чужих детей, или же спасти империю от войны, но обе твои задумки удались — теперь людям только эльфы угрожают, Юриан наконец-то перестал воевать и обижаться. Он договаривается с Сумеречным лесом, думаю, скоро мы примем его в союз, а там уже и с мессией покончу.

Я не стану просить тебя о награде, лишь об одном — найди для меня сотни и тысячи поручений. Мои разум и сила, преданность и воля навсегда в твоей власти, но сердце уже не принадлежит культу ворона. Позволь израненной душе забыться, и не позволяй забыть, за кем она скорбит.

========== Часть 67 ==========

Двери хлопнули так громко, что вся столица содрогнулась. Юриан вышел из тронного зала злой, как стая волков. Совещание еще не закончилось, однако никто не кинулся вслед, да и стражники не спешили его останавливать. Конечно, ведь народу долины Ив король был не нужен, теперь у них заправляла королева. Опять. Неужели, жизнь этих простофиль ничему не научила?!

Империей должен править потомок Люксилины, не регент, не друг, не двоюродный дядя или еще какой далекий родственник. Под знаменем правителя может прийти беда, но кроме него с этим никто не справится, а как только к власти добираются посторонние люди все начинает трещать по швам, и та единственная дверь, через которую вас затолкали в зловонную яму, закрывается.

Дядя Иризианны стал ее опекуном и правителем, ведь девочка осиротела в возрасте четырех лет, и пока тот правил другие расы налетали на империю. «Раньше ангелы были выше всех нас, теперь их превратили в бескрылых слабаков с коротким сроком жизни» — говорили тогда соседи, лишь когда старый король умер и законная наследница села на трон, наступила эра Перемирия. Да, на протяжении почти тысячи лет случались войны и не раз, но они прекращались довольно быстро, и все благодаря союзу, созданному ей.

За пять сотен лет до того незаконорожденный сын королевы, будущий правитель Ингван, даже не зная о своем происхождении собрал народный мятеж и буквально снес голову тогдашней короне, принеся на пару десятилетий (правители долго не живут) мир и процветание государству.

Это случалось не так часто, династия следила за наследниками и старалась не допускать подобных ситуаций. Людям разрешалось вступать в брак с восемнадцати лет, но потомкам Причестейшей партнеров подбирали с четырнадцати, после чего те дожидались свадьбы, да и та могла состоятся в шестнадцать или семнадцать — чем раньше на свет появлялось новое поколение, тем меньше было шансов, что правителю понадобится регент.

В этом плане Юриан был счастливчиком — на его место покушались дважды. Сначала мать, теперь супруга. Первая топила народ в крови войн, вторая отдавала на растерзание инквизиции, которой служила. Церковь имела два обличия: защита невинных и кара виновным, первое жило в сердце каждого Конзекрейта и должно было венчать корону их власти, второе служило лишь оружием — его доставали при необходимости, однако проведя пол жизни среди рыцарей и сражений Луазира решила сменить порядок.

Королеву поддерживало духовенство, уважала знать и любил народ — три класса, вечно воюющих между собой, (пусть и не так жестоко, как с эльфами или стимами) сошлись во мнении, будто бы она — святая дева, чуть ли не вторая богиня. Вот и сейчас все с упоением слушали ее предложения — забирать в армию с семи лет первенца в каждой семье, повышать дань полукровкам и семьям, родственники которых живут вне империи. Теперь госпожа не нуждалась в одобрении супруга, она и сама могла одобрить что и когда захочет.

Полуэльф размышлял об этом, шагая по коридору замедленным шагом. Он уже успокоился, ярость отступила. Может, все складывалось как нельзя лучше, и правление бывшей военачальницы было подарком свыше? Что если она будет править, а он засядет за изучение трав, или пойдет тренировать рыцарей? Поживет для себя, в конце то концов, ведь Юриан — не корона, он душа, жаждущая каких-то целей в жизни, жертвовать всем ради людей, которые забудут тебя, как только появится новый наследник, стоит ли оно того? Ответ пришел, когда юноша поднял взгляд на стену.

— Стража, ко мне, живо! — Закричал правитель, прибежало сразу восемь — со всего коридора.

Все молчали, никто не осмелился чего-либо спросить, позже говорили, будто бы в тот миг глаза Конзекрейта потемнели, словно тень в него вселилась.

— Кто это сделал? — Задал вопрос сын Георга, указывая на портрет, где вместо его родителей и сестры красовалась женушка с двумя младенцами на руках, окруженные божественным сиянием, с силуэтом ангела за спиной — последний элемент никогда не добавляли на портреты.

— Так госпожа пожелала. — Ответил первый, изо всех сил сжимая алебарду. Казалось, сейчас ему снесут голову за смелость.

— Королева считает, идущие в зал люди должны видеть примеры чести и доброты, а не предательства и ереси. — Добавил второй, по всей видимости товарищ, чтобы облегчить участь первого.

— Снимите. — В знак предупреждения правитель положил руку на меч (который теперь всегда носил с собой). — Можете сколь угодно переписывать историю после моей смерти, а пока не смейте.

Юриан простоял там, пока портреты меняли, после чего разрубил лезвием из вампирской стали ту проклятущую икону. Понадобилось трижды полоснуть мечем, прежде чем тот искромсал лицо супруги, ее гордый взгляд и мягкую материнскую улыбку. Нет, такие вещи нельзя оставлять на самотек. Луазиру приобщили к династии с одной целью — воспитать наследников, пусть она знает свое место, а он никогда не забывает о своем предназначении. Первый долг короля — служить народу, даже если это противоречит воле самой богини.

Возвращаться в зал не было смысла. Они решали политические и экономические вопросы, делали вид, что приносят пользу. Но кем будут править советнички, когда пошесть заберет последнего крестьянина в долине Ив? Нет, в таком деле не помогут ни священники, ни лекари, был только один друг, к которому можно было обратиться.