На улице стояла глубокая ночь, когда все было сделано. Распоряжения прислуге, несколько свитков для нового советника, чтобы тот передал их королеве и облегчил правление, подношение божеству перед важной и тяжелой битвой. Меч темных эльфов лежал на столе, посох — стоял чуть правее, все необходимые зелья и записи аккуратно сложены в дорожную сумку. Правитель оторвался от дел, сделал шаг в сторону постели.
Ее там не было.
На душе стало неспокойно, хотя иногда им приходилось засыпать в разное время. Несомненно, утром она придет, в надежде обнять его и пожелать хорошего дня, только вот вампира здесь уже не будет, а Дагарону приказано не выпускать королеву из столицы. Вместе с ней Запретный лес потеряет единственную кандидатуру на правителя, внутри союза снова начнется война за первенство, если же воительница останется, она позаботится и о столице и о целом королевстве, в конце концов он и есть лес, а супруга дочь ворона любит больше всего на свете.
Тем не менее маг не мог уйти не попрощавшись, как и не мог сказать «прощай», чтобы не тревожить любимой. Он проверил подвалы с упырями, библиотеку, зал совета, обошел окрестности замка, заглянул в обеденный зал — никого. И снова сомнения, какие-то черные мысли. Будто бы бывшая рыцарь могла сговориться с братом, отдать Терасу что-то важное в обмен на жизнь партнера или попросту сбежать… Разве может его госпожа предать? Если хорошенько подумать, и Разак не мог.
Девушка сидела на краю крыши, лишь чудом правитель заметил ее силуэт. Как только некромант поднялся на чердак Риза подошла к нему и протянула листок, после чего сразу отвела взгляд в сторону и стала в тень, стараясь исчезнуть, стать незаметной.
Я вспоминаю нашу встречу вновь, опять как в первый раз,
И сердце снова бешено стучит, в глазах темнеет от волнения,
Пускай мы вместе многое прошли, идя сквозь прошлое в сейчас,
Мне все еще бывает страшно, а в душе живут коварные сомнения.
Боюсь, что каждый вместе миг — лишь сон, и страшно мне открыть глаза,
Что если в храме не случилось ничего, а юная принцесса столько лет спала?
Тогда молю, не дай проснуться мне, но если для тебя все это лишь видение,
Тогда храни ты память о волшебном сне, я тут останусь навсегда как сновидение.
Вампир прочитал за несколько секунд, а затем перечитал, чувствуя каждую слезинку и улыбку, вложенную в строчки. Его супруга писала чудесные стихи, и все же подобные получались редко. В нем эмоциями была пропитана каждая буква, и смущение… Давно уже не видел лидер девушку такой, возможно, даже в ночь их первой встречи она была более раскованной.
— Мне снились кошмары почти месяц. — Призналась жена. — Снова и снова то озеро и твой силуэт. Ты уходил в Запретный лес, но без меня, только в конце оборачивался и наблюдал, как стража Георга тащит беглянку в замок.
— Риза, душа моя, моя богиня. — Не скрывая улыбки сказал Седига. — Идем, сегодня ночью никто нас не разлучит.
О, те сумерки и правда были незабываемыми! Он хватал ее снова и снова, целовал, прижимал к себе, прогонял сон, впиваясь в нежную кожу острыми клыками. Терас мог бы одержать победу, стать повелителем мира и даже выполнить предназначение, но ни одна судьба не напророчит того наслаждения, которое дарили легкая улыбка и томный вздох падшей принцессы.
Рассвет приближался, а им не хотелось останавливаться. Возможно, его ученица не была ясновидящей, тем не менее она многое могла понять, вот и тогда после очередного поцелуя остановила любимого и пожелала спокойной ночи. Страстный голос птицы феникса превратился в колыбельную сирены, он звучал так нежно и тихо, а как только лидер уснул, на стражу сна стала богиня, вечная, как сам Союз, но только его и ничья больше.
***
Молиться нужно каждый день, о чем знают взрослые и дети. Если не становишься на колени, сжимая в руке крест, не уважаешь Люксилину. Такое проще понять, начни ты заниматься молитвами в детстве. Только вот детство Тераса было другим, и учили его совершенно иначе.
После смерти Алессы мессию взялись воспитывать чудища. Они то и рассказали мальчику, что такое мир. Мир бывает жестоким, дает и забирает, когда ему угодно, даже в благие намерения вкладывает нотку издевательств. Если судьба дает тебе родителей то лишь для того, чтобы увидеть их смерть, если же спасение принимает облик друга знай: он хочет отвернуть тебя от истинного пути. Дружи, люби, живи, пользуйся благами Паладии, но не позволяй ей взять верх над тобой — настанет час, когда все боги склоняться пред посланником теней, и станут лишь прислугами в большом дворце Мрака.
О да, советник ходил молиться каждый день, даже подходил к подножию часовни, которую некоторые называли храмом. И ведь правда молился — отцу, частью которого являлся, можно сказать, самому себе, за успех грядущего, за силу в настоящем, за память прошлого.
Выбирать для этого одно и то же место не стоило. В конце концов это привело к ожидаемому результату. В очередной раз подходя к алтарю мессия заметил там фигуру, сперва с сомнением, а после с полной уверенностью — на ловца пришел зверь.
Мантия, такой больше никто не носил, а даже если бы вор украл одну из них, посох точно принадлежал некроманту. Маги не дают такие вещи кому попало, как рыцари мечи, они очень привязаны к своим оружиям, хотя лидера Вечного союза считали мудрецом, а соваться сюда в одиночку было крайне глупо.
— Седига, все-таки пришел!
Для пророчества никчемный вампир ничего не значил. Никто не говорил, что он остановит мессию, для ритуала нужна была кровь наследника Люксилины, а не нежити, и та была получена много лет назад. Так что мертвец не был для Тераса важной целью, он даже мог не нападать по нескольку месяцев, предпочитая тратить время на освоение сил отца, а не на схватки с врагами.
У некроманта могла быть только одна функция, и ту мессия даровал сам, в благодарность за настойчивость, так сказать. Советник поклялся королю, что убьет похитителя сестры, клятва должна была удвоить силы, что позволило бы переплюнуть его предков и стать величайшим среди великих.
— Я даю тебе последний шанс отречься от теней, — глядя на портрет ангела говорил вампир, голос развеял остатки сомнения, — жить среди людей и довольно-таки неплохо, самому стать творцом судьбы.
— А что, были другие?!
Как дерзко, слишком высокомерно! Кажется, некромант позабыл, что до смерти был простым крестьянином, даже короли и те в прошлых жизнях жили сельскими дурачками, только сын теней рождался вновь и вновь и всегда с одной целью.
— Как понимаю, свой выбор ты сделал.
И тут маг выкинул фокус, которого Терас не ожидал. Тот, кто всегда старался держать при себе свет, наслал сферу затмения на часовню. Неужели, он пытался застать врасплох воина? По крайней мере вампир знал, что тени не ступят на порог (от того то они и кланялись у ступеней двадцать шесть лет назад), значит все-таки не зря читал книги.
Реакция советника не заставила себя ждать. Он обнажил меч и побежал на врага, вместо того, чтобы блокировать их, оппонент ловко уворачивался, временами опираясь на посох. В ответ вылетело несколько магических стрел, впрочем, их поглотила темная сфера — сын теней научился неделю назад — обошлось без ранений.
— Теряешь хватку, кровопийца! — Размахивая мечем словно после перепалки с товарищем произнес мессия.
— Хотя бы честь свою не потерял. — С этими словами с посоха слетела одна большая вспышка и три поменьше, более быстрые. Они отшвырнули Тераса к колонне. — Я никогда не кланялся перед своими врагами и не выказывал страха. — Искры слетали одна за одной, впиваясь в тело. На самом деле заклятие простейшее, и работали они лишь до тех пор, пока соперник не пришел в себя.
— Не мне падать в ноги придется, а всей Паладии! — Взмах меча сопровождался сильной ударной волной, она бы оставила черный след, если бы дело было в дневное время. Некромант отступил и оказался вне часовни, битва закончилась очень быстро.
Тени могли разорвать его в тот же миг, однако по взгляду господина поняли, что тот сам разберется. Причину приказа Терас говорить не хотел, да и себе не желал признаваться. Седига задел его за самое больное — ту жизнь, которую мессия должен был вести до свершения пророчества. Верить в чужого бога, кланяться королеве и соглашаться со всеми нелепицами друга, быть безродным, получившим должность с барского плеча.
