Трава, деревья, невиданные растения и экзотические животные — все источало странную энергию, что доселе не ощущалась воительницей. Запретный лес был иконой послесмертия — вечно спокойный, на вид холодный, но на самом деле едва теплый, как постель на закате, он навеивал тоску и дремоту, дарил покой. Здесь же по факту было тепло, только на деле холодно, словно тело окунули в родниковую воду и наполнили какой-то неведомой энергией. Хотелось бежать, петь, смеяться, писать картины, учить языки, мастерить лодочки, да хоть чем заняться, одним словом — жить.

Доводилось ли чужакам бывать на празднике? Мимолетный вопрос серьезно озадачил королеву. С одной стороны, никто никогда не запрещал плавать к соседям, не считая времен войны, естественно. С другой — а кто бы взошел на борт так рано, кто бы потратил кучу времени и сил, продираясь сквозь лед? И ради чего? Существа Паладии живут в своих мирах, им не интересны чужие традиции и культура.

— Великолепно, ты тоже видишь это? — Спросил супруг, выйдя на палубу.

— Цветущие земли, счастливых жителей и лучи рассвета? Да, потрясающее зрелище.

— Нет, другое. Следы блуждающих душ, они тут все покрывают, словно туман речку Серпент. После смерти все воры, висельники и прочие отбросы спешат к нам, чтобы прослужить рабами несколько лет, а остальные, похоже, направляются сюда. О таком не пишут ни в одной книге, и мне, наверно, не стоит писать — некоторые тайны следует открыть самостоятельно.

— Ах, следы душ? Прости, магия не самая сильная моя сторона, и видеть не в силах, но, кажется, чувствуем мы одно и то же.

Левой рукой правитель прижал любимую к себе, правую положил ей на лоб и прошептал так, что сам Владыка не услышал бы, словно хотел раскрыть великий секрет:

— Закрой глаза.

И она увидела. Много-много огоньков всевозможных цветов, их следы, похожие на хвост падающей звезды, покрывали и землю, и пространство над ней, создавали радужное сияние. Такой большой механизм, тем не менее, двигался в унисон, словно все души стали частью одного дыхания. Остров Жизни манил их тем самым прохладным ветром, что разжигал в беспристрастных мертвецах желание жить и давал им силы на перерождение. Стимы наверняка поразились бы такой синхронности, тогда они точно бы извинились перед эльфами за свои небрежные слова о несовершенных живых организмах.

Прибывших гостей сансай встречал лично. Даже в такой важный праздник, когда на душу приходило умиротворение, он не мог избавиться от волнений. Некоторые друиды, словно шпионы, могли подслушивать слова пророков и посланников других богов. Лишь слушать — не быть услышанными и уж тем более не влиять на них, и все же им удалось уловить волю ангелов. Если Люксилина пожелала так, вскоре одна волна может вызвать целый шторм, тогда дипломатия станет как нельзя кстати, а посторонние наблюдатели — дело ничтожное, на территории Лани они не смогут помешать ритуалам.

— Торжество начнется через три дня, а до тех пор я предоставлю вам покои во дворце. Настоятельно не рекомендую использовать магию, даже бытовую: если что-то понадобиться попросите слуг.

Следовало проявить вежливость и гостеприимство. До появления темных эльфов жилось проще, теперь же любое злое слово или жестокий поступок воспринимались как «дурная кровь». Об ушедшей кузине Азеркине весь народ говорил: «мать ее не иначе как с темными крутила роман, иначе откуда уродиться такому тирану»?!

Правители пообещали придерживаться правил и направились во дворец. Там их должна была встретить Лазурина. Чудесная эльфийка — заботливая, хозяйственная, прекрасно разбиралась в расчетах и вела все финансовые дела государства. Хорошо что она никогда не рвалась попасть на собрание, получить свою печать или вставить слово поперек сансая, супруги правителей должны знать свое место, а некроманты… Все у них не по понятиям.

Несколько дней отдыха пошли Ризе на пользу. Дагарон прекрасно справлялся с работой — ни единого письма не доставили, еда казалась сказочной, даже добавление крови ее не портило. Возможно, это уникальные эльфийские приправы, а может просто долгожданный отдых и покой. Однако, в утро церемонии все же случилось одно неприятное событие.

— Таковы обычаи, это ритуальная одежда, для всех одинаковая. — Говорила остроухая служанка, протягивая госпоже изумрудный наряд.

— Больше похоже на бальное платье, в нем даже не сразишься толком. — Осматривая принесенное отвечала воительница.

— Так вам и не нужно сражаться, миледи, только наблюдать. На празднике Зарождения нет места войнам и кровопролитию, успокойтесь, никто не потревожит.

Побурчав минут пять дочь ворона все же надела мантию. С длинным шлейфом и рукавами, без карманов, с золотым поясом, крепко завязанным на два узла. Такое одеяние исключало любую возможность взять с собой оружие, даже ножичек, а эльфийские маги постоянно носили нечто подобное.

Выйдя в коридор она увидела любимого в таком же облачении, злобная гримаса с лица тут же пропала. Хотя, ему мантии было носить не в первой, а вот правительница без меча себя чувствовала почти что беспомощной.

Они направились во двор, чтобы присоединится к процессии друидов. Обычно жителям острова Жизни запрещалось носить облачения колдунов, но для такого события делали исключение. В толпе легко было потеряться, ведь в суматохе понять кто маг, а кто чужак не так то просто. Влюбленные быстро оказались по разные стороны, оставалось только двигаться в ритме со всеми. Ризу такое пугало, в империи так же проводили шествия, но там рыцари, крестьяне и знать держались в разных колоннах и девочка никогда не теряла из виду отца.

В каждом городе располагался один главный храм, у него и собрались паломники. Из толпы вышли несколько эльфов, вот они то и были настоящими друидами, теперь сомнений не оставалось. Первое время маги были единым целым со своим народом, сейчас им надо было отделиться и воззвать к божеству.

Колдуны начали читать молитву на эльфийском, и тут же засияли, подобно солнечным лучам. В тот день даже самый простой дурак, далекий от магии и тонких миров, мог воочию увидеть и почувствовать все то, что они ощущали ежедневно.

Насколько поняла королева, обращались они к Лани, с просьбой донести те души, что так и не смогли привести их собратья, после каждой строчки звучала благодарность богине и прославление ее милосердия, чего не наблюдалось ни в молитвах долины Ив, ни в обращениях к Владыке Вечности.

Постепенно с мраморно-изумрудных стен храма стали слетаться огоньки. Да, те самые души, которые собирались по всей Паладии, и которые пыталась отловить Рагосса. Кстати, новоиспеченная друидесса тоже была здесь, стояла в центре и руководила действиями собратьев. Воздух наполнила энергия, душ становилось все больше.

В какой-то миг Андегур начала ощущать себя таким же духом, будто и сама светилась изнутри, только тело держало ее, не давая подлететь в круг, остальные же, «бездомные», слетались в одну большую сферу. Еще секунда и что-то коснулось левой руки, где был перстень. «Он справа, впереди меня, на втором ряду» подумалось девушке, но бежать на поиски любимого она не собиралась — не сейчас, когда все вокруг замерло, в ожидании кульминации.

Последние сова молитвы обращались к душам, зазывая их лететь по домам за моря и леса, чтобы вновь вернуться в семью или же обрести новую, старые обиды забыть, а уроки — помнить и после перерождения. Тогда огоньки стали меняться и из сферы полетели всевозможные существа. Первые напоминали толи птиц, толи бабочек, они осели в окрестностях, вторые походили на змеек, чьи глаза сверкали как драгоценности, их понес ветер в Сумеречный лес, были и солнечные зайчики, пролетая над головами и касаясь зрителей оставляли чувство тепла — имперские души, сущности с острыми рожками кусючие и горячие, как угольки, летели к гномьим владениям, а звери всех мастей возвращались в племена чудищ. Стимы не подчинялись этим устоям, их тут не было, а еще среди сотен и тысяч огоньков можно было увидеть парочку зеленых, с крыльями ворона — кажется, лет через двадцать в Запретном лесу будут новобранцы, но немного — пять или шесть на всю кучу.