— Мы продаем им сапоги, такие что могут исходить Паладию вдоль и поперек, да при том не испортиться.

— И как, градоправитель не обворовывает? Конкуренты не давят?

— Большой налог, место для торговли хорошее. — Пояснил один. — В обитель вашу нас не пустят, а тут они часто пробегают.

— А конкурент был. — Сказал второй. — Все искал новые сплавы металла, чтобы сделать обувь получше нашей, да только летом притих, паразит, не иначе как контрабандой занялся.

— Точно! — Согласился третий. — Заходил к нему в лавку, а там бумага вся в печатях, так он писать от роду не умел, зачем ему печати? Не иначе как темным эльфам продает.

Битый и вывалянный в грязи, немного покусанный и очень даже униженный Маркус жадно хватал воздух, когда упыри вновь смешались с толпой. Сопровождающие уже подошли к королеве, разогнали скелетов и посоветовали вернуться в покои — мол не стоит отвлекать от работы. К огромному удивлению парня госпожа попросила задержаться, он все еще оглядывался, даже под кровать хотел заглянуть.

— Да не переживай, здесь их нет, под стенами ждут. Скажи, если тебя так пугает загробный мир, если тут тебе нет ни работы ни почета, зачем же ты в Запретный лес подался, еще и к вампирам? Знаешь, сколько лет надо отслужить, чтобы чистить сапоги Чейнсу? Не меньше старого друида с острова Жизни.

— О, миледи, какая это глупая история. Поверите ли вы мне, если расскажу?

— Когда-то я не верила, что младенец на моих руках станет королем, а сегодня армия Юриана Конзекрейта заставляет дрожать самого Зеона. Ты расскажи, все равно нам надо подождать, пока те призраки уйдут на собрание к Диафору.

— Что-же постараюсь рассказать понятнее. Несколько лет назад инквизиция особо распоясалась, опьяненные победой вершители закона чувствовали себя всесильными, они не знали границ и искали добровольцев для нового дела. Если вы еще не забыли земли имперской должны знать, что нападения вампиров на границу — наша извечная проблема. Даже вы, правители Запретного леса, не властны над договором Альдегаровцев.

Мы всего месяц жили у речки Серпент, и уже прекрасно понимали соседей. Каждый вечер запирать окна и двери, прятаться под одеяло, как малые дети, тушить свечи и молиться Люксилине — лишь бы кровопийца не цапнул. Те, кто прошли посвящение и получили сверхскорость, так же не могут войти в дом без приглашения, от того они нападают и на скот, и на прохожих, на гостей таверны, что не верят легендам. Как говорят на границе «до сорока дней с соседями не знакомься, иначе придется на похорон скидываться».

Инквизиторы хотели победить вампиров, вот для этого и набирали добровольцев. Сторожилы то знали — затея глупая, они привыкли жить в страхе, те, кто был помоложе, согласились. Нам дали освященное оружие, от такого раны заживать будут как на человеке и никакая кровь не поможет. Увы, врагов было больше и многие воины погибли.

Я же стоял в задних рядах и почти сразу заметил его. Очень дорогая одежда, и кольца, никогда не видел таких. Он был лидером тех чудовищ, это был шанс, отрубить голову, лишить предводителя…

Погнался за ним, забежал в какие-то кусты. Быстрые конечно кровопийцы, да и я в отряде рыцарей, где служил до инквизиции, был самым ловким и прытким. Отведя меня от поля битвы враг брезгливо выкинул меч, осмотрел свои украшения, глаза засветились блеском хищника, между нами завязалась битва.

Вы наверно сочтете меня безумцем, однако клянусь, так и было! Перстни острые, как когти, они словно продолжение его пальцев, разрезают броню, терзают плоть, оставляют глубокие раны… Как же они пекли, ах, я был насквозь мокрым, кровь залила все вокруг. В какой-то миг остальные пришли, смотрели из тени своими голодными огнями, кто-то облизнулся в предвкушении трапезы.

Силы покинули израненное тело, я едва успел выставить руки, чтобы упасть на колени, а не лицом в грязь. Он схватил меня за шиворот, занес вторую руку. Мы оба понимали, что это будет последний удар.

Тогда соперник задал вопрос: боюсь ли я того, что они сделают с моим телом. Я ответил, что это все глупости, ведь душа будет далеко от туда, с Люксилиной, стану ангелом и сожгу их святым светом!

Альдегаровец назвался Чейнсом. Говорил что-то о ненависти ангелов к оскверненным душам, к тому времени в глазах уже потемнело. Он заставил меня выпить какую-то горькую дрянь, а очнулся уже по ту сторону речки Серпент, с тех пор так и шатаюсь по владениям некромантов в поисках работы — есть то надо, а убивать людей не могу.

— Почему ты просто не умрешь? Отправишься на перерождение, и не вспомнишь о вампирах.

— Не могу. Как представлю перед собой Причестейшую, в таком виде перед ней мне стыдно.

Священник сказал бы, что она примет и простит, однако Риза в этом сомневалась. Она еще не забыла ту встречу, как бесцеремонно архангел вторглась в ее воспоминания и требовала оставить любовь во благо империи, той самой, что стала колыбелью для мессии.

— Ладно, выбор твой. Давай договоримся: поможешь мне тут, только по-нормальному, без самоуправства, и я найду тебе постоянную работу в столице.

— Миледи, неужели я смог растрогать ваше сердце? Говорят, госпожа упырей отрезает недоброжелателям языки и бросает их голодным тварям, новообращенные вас как огня боятся.

— Правду говорят, чего таить? Только вот там, где есть справедливое наказание лжецам, будет и награда честным, кем бы они не были: людьми, эльфами… кем-то еще.

— И что же я могу сделать для вас?

— Проберись в лавку того зомби, отыщи заказ для Разака. Печать, скорее всего украшенная драгоценностями, как я поняла, он хочет сделать свою, как у меня или супруга. Принеси до рассвета, мне же нужно разобраться с градоправителем.

Отпустив союзника девушка открыла шкатулку и достала от туда диадему. Серебряный обруч с небольшими зубцами — купила у единственного в городе мастера украшений. Как бы там ни было, а на официальные встречи полагалось надевать короны.

Зал был наполнен призраками, почему-то зомби среди них не было, хотя обычно хозяева окружали себя более близкими по духу существами. Нижняя часть зала была каменной, в верхней высокие окна, из которых не видно ничего, кроме отвесных скал. Здесь гости могли почувствовать себя маленькими и ничтожными на фоне огромных гор и беспощадного солнца, или — как сейчас — холодной луны. Градоправитель сидел в центре, остальные — вокруг него, главное место располагалось на постаменте.

— О, леди Андегур, мы уже заканчиваем.

— Хорошо, мне только спросить. Знаете, у вас чудесная обитель, пускай она лишена праздников и красивых узоров на стенах, Скалица — самый работящий город Запретного леса, однако на ваших улицах были замечены предатели.

Советники зашептались, скорее всего за выговор они получат в первую очередь. Диафор не выказывал эмоций и постарался ответить с достоинством.

— Если проблема есть, мы решим ее. Попрошу вас не сообщать об этом мужу, не стоит беспокоить лидера по мелочам.

— Полностью согласна с вами, к тому же у меня достаточно прав, чтобы разобраться с этим самостоятельно. Будьте уверены: виновников накажу лично.

Кто-то предложил ей сесть и поприсутствовать на обсуждении последнего вопроса, воительница отказалась. Выйдя к воротам замка девушка подозвала к себе упырей, чей разум уже полгода был под ее контролем, существа послушные, как собаки, избавлены от дефектов своего вида — шума и излишней агрессии, к тому же обучены понимать простейшие команды.

— Увидите птицу — сообщите. — Прошептала госпожа, слуги покорно зарычали и разбежались под замком — чтобы уловить любую тварь, покидавшую его.

Однако писем никто не отсылал. Через час под двери покоев королевы пришел сам градоправитель, он постучался очень тихо, но резко — сдерживал свой дурной нрав. Не входя в комнату, так же как она не садилась к его советникам, Диафор попросил:

— Дайте мне время, миледи, я найду и уничтожу предателей, если Разак об этом прознает он снова оставит меня на испытательный срок, а я не хочу в Скалице, хочу на границу, воевать, побеждать!