– Я здесь! Помогите! – закричал юный Волков, что было сил укусив бандита, и получил по губам.

Окровавив мальчишке лицо, Никитич позабыл о нём и, скинув ружье с плеча, зарядил и прицелился в дверной проём. Острица тоже спохватилась: взяла стеклянную бутылку и, разбив о детскую кроватку, приставила осколок к вспотевшей шее Вити.

– На помощь! На помощь! Мы тут! – заголосила Леся, поднявшись, и принялась лихорадочно биться в дверь.

Кровавая обезьяна пропустила госпожу вперёд, а сама осталась у порога. Емельянова неспешно прошлась по коридору и, отворив засов, даже не взглянула на выбравшуюся Олесю.

– Мы тут… – произнесла Леся, упав на пол и взглянув на незнакомку в одежде сотрудника скорой помощи, ощутила ещё больший страх. Она поднялась и хотела бежать, но столкнулась с Кровавой обезьяной.

– Кто ты? – злобно прошипела Олеся. – Пропусти!

Наёмница Емельяновой опалила Лесю холодным взором и потянула к ней ладонь в чёрной перчатке. Леся испуганно рванула назад, Кровавая обезьяна зашагала за ней.

Глава НМЦ вошла в комнату, где затаились враги, спокойная как удав. Ей хотелось пощекотать нервишки и ощутить азарт, но ни бешеные крики Острицы, ни заряжённое ружьё Никитича, ни страх в зелёных глазах юного князя – ничто не смогло разжечь в её жилах огонь. Емельяновой стало до смерти скучно.

– Арина Сергеевна?.. – пробубнил Никитич, опешив и уставившись на неё. – Откуда вы здесь?..

– Тоска, – бесстрастно заключила Арина, припомнив, где раньше видела его гадкую физиономию. У Емельяновой была отличная память на лица.

– Никитич, ты знаешь эту гадину? Что застыл? Кончай её! – завопила Острица. Никитич опомнился и начал пальбу.

Кровавая обезьяна бросила Олесю и, ускорившись, промчалась мимо. Она выскочила перед хозяйкой и прикрыла собой. Пули пробили тёмную ткань обтягивающего комбинезона наёмницы и застряли в плоти, но ни одна из них не достала госпожу Емельянову.

Наёмница не показала боли. Она вынула из ножен кинжалы и, словно робот, помчалась на врага. Первый взмах её кровожадных клинков разрубил охотничье ружьё Никитича на три части. Вторая атака – отправила сообщника Острицы на тот свет, забрызгав Наталию Астрову и Витю кровью окаянного.

– Стой! Не подходи! – завопила Острица, упрямо держа битую бутылку у горла заложника, но её костлявые руки тряслись. – Ещё шаг – ему хана!

Кровавая обезьяна отпрыгнула назад, приземлившись в метре от Острицы и заложника. Она вернула кинжалы в ножны и взяла револьвер.

– Не надо! – выкрикнула Олеся, прорвавшись вперёд. Она снова упустила шанс убежать, на этот раз ради Наталии. Леся не простила мать, но не желала той погибли. Она встала между Кровавой обезьяной и матерью с заложником.

– Феникс, эти люди пришли за тобой? Скажи им, чтобы прекратили этот ужас! – проголосила Леся. – Витя, мы же друзья! Острица совершила ужасные вещи… Но у вас нет права её убивать! Я не позволю! Какой бы она ни была – она моя мать!

Витя слышал просьбы Олеси, но промолчал. Он сомкнул светлые ресницы и старался зажмурить глаза так сильно, как только мог. Острица была в отчаянии, она не ожидала, что младшая дочь станет за неё заступаться. Наталия осознавала поражение, но ей нечего было терять. Она поцарапала стеклом кожу Волкова. Кровавая обезьяна прицелилась и смирно ожидала приказа хозяйки. Арина Сергеевна заулыбалась.

– Славная пичужка, – сказала она, окинув Лесю взглядом с головы до ног, и обратилась к наёмнице. – Действуй, Манки!

Кровавая обезьяна спустила курок. Необычная пуля, покрытая специальным веществом, задела Олесе щёку – у девочки потемнело перед глазами, она упала на пол без чувств. Новый выстрел наёмницы пробил Острице голову. Наталия не успела даже вскрикнуть, как обронив бутылку, рухнула на прожженный линолеум. Витя от страха потерял сознание.

– Какая жалость… Безмозглое существо! – Арина повысила голос, строго отчитывая наёмницу, и дала девушке подзатыльник, когда подоспел Кареев. – Ох уж эта шальная пуля.

Кровавая обезьяна безмолвно выслушивала обвинения и не поднимала глаз. Даниил Кареев увидел тела убитых и лужи крови, но ничего не сказал. Он подбежал к юному князю, освободил от шнура и верёвок, и привёл в чувство.

– Кареев, забери меня отсюда… Я хочу домой, – негромко попросил Витя, он устал и никак не мог отойти от пережитого ужаса.

– Всё будет хорошо, Виктор. Я отвезу вас домой. Григорий Андреевич и княжна ждут вашего возвращения. Все переживают за вас, – ответил Даниил, сняв пиджак, и накинул на плечи юного князя.

– А дядя? Он улетел?.. – печально поинтересовался Витя, кутаясь в его огромный пиджак, как в плащ.

– Евгений Иванович очень спешил на самолёт. Думаю, он уже там, – сказала Емельянова, опередив охранника мэра, и одновременно набрала сообщение Джозефу и Жанне.

Медсестру и водителя-медбрата долго ждать не пришлось: они принесли сумку-укладку и носилки. Арина вымыла руки и, взяв у Жанны медицинскую сумку, подошла к Фениксу. Она лично обработала раны Волкова и зашила под местной анестезией порезы на его голове. Виктор держался молодцом, хоть с детства до жути боялся врачей.

– Так держать, боец, до свадьбы заживёт! – бодро произнесла Емельянова, закончив работу.

– Подумаешь, царапины, – ответил Витя. – Я теперь ничего не боюсь.

– Виктор, где твоя верхняя одежда и сапоги? – спросила Арина Сергеевна. – Твой дядя говорил, что на тебе была леопардовая шубка.

– Я их подарил девочке, – Витя побледнел, вспомнив о Сашке. – Вы не видели девчонку с кудрявыми волосами? Её зовут Саша.

* * *

Александра по всему району искала Одноглазого – молодого бандита, который объявился в Бурьяново около года назад. Одноглазый был тощий как щепка, но ловкий и прыткий, выносливый тип. У него были рыжие дреды и козлиная бородка. Левый глаз был выбит и теперь вместо него был стеклянный, парень прятал его под тёмной повязкой, а правый глаз с орлиным зрением был чёрным.

Сашка слышала, что Одноглазый – кореш некого Беззаконного – она, как и многие жители неблагополучных районов, знала легенду о молодом атамане, но, в отличие от большинства, не видела в нём никого, кроме преступника. Если бы она вдруг встретила треклятого Беззаконного, то без малейшего сомнения сдала бы властям – так считала Саша. Одноглазый же не казался ей ужасным: этот парень не раз выкупал у неё украденные вещи и перепродавал их.

Одноглазый жил в смрадном сарае на окраине района. Он был сегодня не в духе: кто-то намял ему бока, но Александра догадалась, что тревожат барыгу вовсе не физические страдания.

Сашка долго уговаривала Одноглазого купить у неё вещи Феникса. В конце концов, парень сдался и приобрёл у неё пиджак и сапоги. Шубку Саша ему не отдала: посчитала сделку невыгодной. Она выбросила свою куртку и надела шубу. Александра ощутила тепло и ласково погладила леопардовый мех.

Простившись с Одноглазым, Сашка со всех ног побежала домой. Она чуть не споткнулась на зловещей ступеньке и ворвалась в подъезд. Дверь их квартиры номер три была закрыта, но не заперта. Девочка почуяла неладное и, переступив порог, понеслась в комнату.

Красные пятна на стенах и подоконнике, и забрызганное алым, пробитое пулей окно да лужи крови на линолеуме вынудили Александру замедлиться и замереть у дверного проёма. Она увидела на полу убитую мать, тело соседа, неподвижную сестру с изуродованной щекой и онемела. Вокруг стояло столько незнакомых чёрствых лиц и знакомое, но в одно мгновение, ставшее ненавистным, лицо юного Виктора. Саша не сразу обратила внимание на кроватку, где лежали её мёртвые младшие братья.

– Ма-ма… Ле-с-ся… Вла-дик… П-па-ша… – произнесла она дрожащим голосом. Лицо Александры стало пунцовым, по щекам потекли горькие слёзы.

– Алекс, – Витя окликнул её и столкнулся с чем-то страшным, неутолимым, невыносимым: безутешными яростью и болью.

– А-а-а! Убью! – дико закричала Александра и побежала к нему, неистово размахивая кулаками, но Кареев не позволил ей даже прикоснуться к юному князю. Телохранитель перехватил её, скрутил девчонке руки и обездвижил.