— Нет.

— Странно, как можно забыть такой славный подвиг? — язвительно заметил Ракшас. — Но, наверное, махарадж Чандрагупта поведал сыну о том, какое наказание ждёт преступника, решившегося обчистить царскую сокровищницу, укравшего царское оружие и выпустившего из темницы опасного заговорщика и смутьяна, покушающегося на жизнь царя?

— Смертная казнь! — не задумываясь, выпалил юноша.

— Да будет вам известно, именно эти преступления совершил Чандрагупта, находясь на службе у самраджа Дхана Нанда. Мой повелитель знал об этом, но пощадил его. Более того, когда Чандрагупта поднял бунт и явился в Паталипутру во главе армии из пяти сотен кшатриев, самрадж не приказал расстрелять его на месте из луков, а обещал простить, если тот немедленно одумается и вернётся к нему.

— В качестве раба? — на сей раз язвительность проснулась в Биндусаре.

Ракшас молчал.

— Вы не слышали вопроса, советник? Дхана Нанд предлагал моему отцу всю жизнь оставаться рабом у ног того, кто лишил его семьи и родины? На это предложение отцу надо было согласиться?

— Чандрагупта никогда не был рабом Дхана Нанда.

— Кем тогда? — не сдавался царевич.

— Вы желаете сладкую ложь или горькую правду, раджкумар? — горестно уточнил аматья.

— Правду.

— Чандрагупта был тем, кого царь любил. Больше братьев, сестры, жены… Больше собственной жизни. Разумеется, об этом наш нынешний махарадж вам тоже не говорил!

— Нет! — на сей раз отчаянный стон слетел с уст махарани Тары. — Я не верю.

Но Ракшас не умолкал. У него больше не осталось сил молчать.

— «Я люблю его, как и ты», — сказал он однажды махарани Муре, которая считала себя родной матерью Чандрагупты. Но самрадж приуменьшал собственные чувства. Мура никогда не любила своего сына столь же сильно. Если бы любила — не принесла бы его на жертвенник Чанакьи, как Вирабхадру, о котором, раджкумар, я непременно вам однажды расскажу. Мне лучше всех известно, какова была любовь моего царя… Чистой и бескорыстной. Он предпочёл умереть, чтобы тот, кого он называл «прие», получил свой вожделенный трон. Я всё время был рядом с ним, до последнего вздоха. И я давно знал: для моего повелителя жизнь утратила смысл. Он устал жить в мире, где любовью Камадэв не награждает, а проклинает. Его душа была убита с момента первого восстания в Паталипутре, и однажды… он просто позволил Чандрагупте освободить его. Он не защищался. Он нарочно выронил оружие, лёг на землю и подставил шею.

— И мой отец убил его?! Лежачего? Безоружного?! — неверяще вопрошал Биндусара.

Ракшас смотрел на царевича сквозь пелену слёз.

— Зачем спрашивать, если сами знаете ответ, принц. Но да, вам Лжец всегда говорил, будто тиран погиб в опасной битве. Как же поверить в другую историю, не схожую с ложью ачарьи?

— Он мне не ачарья!!! — взвился Биндусара, но мгновенно успокоился и впервые не отдёрнул руку, ощутив ласковое прикосновение Тарини. — Я не терпел этого брамина с детства! Он был мне отвратителен! Не понимаю, почему отец его так приблизил к себе?

— Потому что он с ним заодно, — заметил Ракшас. — Он такой же, как Чанакья.

— Неправда. Отец другой.

— Неужели? Давай я расскажу о нём больше. Чандрагупта столько раз обвинял самраджа в том, что мой повелитель лишил его семьи и родины, но не забыл ли он, как сам поступил с сыном бывшего царя Таксилы? Он зарезал Амбхираджа на глазах у толпы через несколько дней после того, как принёс его наследнику — Амбхикумару клятву верности и сделал вид, будто хочет служить в его армии. Он сделал наследного царевича Таксилы сиротой и изгнал с территории его же царства, подняв при поддержке Чанакьи в чужом государстве бунт. Амбхикумар был вынужден просить убежища в Магадхе, где его вскоре убили обманом… руками царевича Дашасиддхики, но по ложному навету шпионов Чанакьи. Раненого, беспомощного! Не способного толком сопротивляться! — говоря это, Ракшас буквально пригвоздил гневным взглядом к полу Тарини.

Та поспешно отвернулась. Биндусара слушал, и Ракшас заметил, что лицо царевича стало напряжённым, а в глазах появилась пелена слёз. Кажется, он больше не сомневался в том, что ему говорят правду.

— А братья самраджа? Их не просто убили, их уничтожили с особой жестокостью, заманив обманом в ловушки.

— Некоторых отец победил в честном бою, — попытался возразить Биндусара. — Другие же погибли от собственной жадности и запретных страстей.

— В честном бою?! — Ракшас зло захохотал. — А теперь услышь правду. Раджкумара Говишанаку заманили в подземелье Хава Мехел под видом переговоров о сдаче крепости, но вместо этого утопили в сточных водах, вывесив потом мёртвое тело на воротах. Раджкумара Раштрапалу заживо сожгли в очаге, предназначенном для плавления металлов, напав тайком из засады на его оружейную кузницу посреди ночи. Раджкумара Дашасиддхику оболгали, выставив предателем и вынудив самраджа убить его. К раджкумару Бхутапале подослали вишканью под видом наложницы, и она отравила его поцелуем. Раджкумара Пандугати убила Тарини в тот миг, когда он был безоружен и молил о пощаде. Раджкумара Панду заманили обманом на золотые рудники и сбросили в золотой расплав. Раджкумара Кайварту закололи кинжалом в спину. Он так и не узнал, что умер от рук собственной сестры — раджкумари Дурдхары, да не найдёт покоя душа этой гнусной предательницы! Неужели это всё и есть честный бой?

— Я не могу подтвердить достоверность всех смертей, но три из них на моей совести, — снова призналась Тара. — Я помогала заманить в ловушку царевича Панду, оболгать принца Амбхикумара. И я своими руками убила Пандугати.

— За что?! — Биндусара во все глаза смотрел на женщину, называвшую его сыном. На лице Тары сейчас было написано глубочайшее раскаяние.

— Чанакья под пытками заставил Пандугати оговорить себя и признаться в том, что он помогал Дхана Нанду отравить моего отца. Я была под влиянием «амриты с благословениями». Я поверила услышанному… Я пришла в ярость и убила Пандугати. Что же касается Амбхикумара… Волей случая он узнал правду и мог выдать меня Дхана Нанду, раскрыв ему, что я — шпион Чанакьи. Мы спланировали его смерть с Дурдхарой. Она пожаловалась Дашасиддхике, будто Амбхикумар напал на меня, хотя это «нападение» я сама и подстроила. Дашасиддхика любил меня. Ради моей защиты он был готов на всё. Увидев мою поцарапанную руку и нож в руках сына Амбхираджа, он немедленно убил Амбхикумара.

— Мой отец об этом знал? — упавшим голосом спросил Биндусара.

— Если под «отцом» ты всё ещё подразумеваешь убийцу своего настоящего отца, то да, Чандрагупта знал, — тихо ответила Тара. — Большая часть убийств братьев Дхана Нанда именно им и была спланирована. Царя Чандравардана убили хотя бы не в спину. Его не утопили в золоте и не сожгли в костре. Даже если Чандрагупта действительно лишился отца по вине Дхана Нанда, то скольких детей он сам лишил отцов? Он не считал? У многих братьев Дхана Нанда, у кшатриев Пиппаливана, у простых шудр, поддержавших Чандрагупту и погибших в бою, тоже имелись дети. Они все остались сиротами. Мне совестно что-то говорить о смерти царевича Амбхикумара, ибо я сама виновна в его гибели, поэтому о нём я промолчу, но вспомни другое, самое главное… Чандрагупта и тебя лишил отца! Даже если ты воссядешь на трон, принадлежащий тебе по праву, ты будешь лишён имени рода, к которому принадлежишь.

— Ты — один из Нандов, — жёстко добавил Ракшас, — но тебя история будет знать как Маурью.

— Разве это справедливо, что ты до смерти будешь носить имя убийцы родного отца? — вторила Тара. — Того, кто уничтожил его, воспользовавшись его слабостью и отчаянием? Того, кто обманом и предательством занял чужой трон и лишил тебя настоящих отцовских объятий, полных искренней, а не фальшивой любви? Твой преступный приёмный отец даже не нашёл в себе смелости честно признаться в своих грехах за столько лет, хотя мог бы! А теперь… Знаешь, иди. Говори с ним. Выскажи ему всё. И я очень хотела бы потом узнать, что он тебе ответит!

Биндусара некоторое время переводил затравленный взгляд с Тары на Ракшаса и обратно, а потом хрипло вымолвил, садясь прямо на пол: