В последнее время было о чём побеспокоиться и кроме этого. С весны у Саки не особенно дела клеились. В школе многое не ладилось вопреки обыкновению, учёба давалась с трудом, да и мама разболелась… Наверное, в том была виновата недавняя операция на сердце, которую ей сделал отец.

Исао прооперировал Фумико сам, не привлекая никого со стороны, что являлось немалым мужеством. Саки представлял, как тяжело оперировать дорогого человека. С четырнадцати лет он учился у отца многому, мечтал, как папа и дядя, стать умелым хирургом, но осознавал: мать оперировать он бы не смог. Руки бы тряслись, и он бы забыл всё, чему его выучили. Да, он слабак. Он бы не рискнул. А отец вот решился оперировать и победил, вырвав маму из лап приближающейся смерти.

Операция прошла удачно. Отец сказал, что мама выздоровет. Однако у Фумико начались осложения иного рода. Появились яркие видения, непонятные страхи, и это уже выглядело нехорошо. Самое загадочное, Саки теперь казалось, что эти страхи и видения понемногу передаются от мамы и ему.

Как такое могло быть? Ведь он считал, что мама просто устала после операции. Однако теперь и сам Саки странным образом вспоминал женщину с фиалковыми глазами, являвшуюся Фумико в её видениях. Леди звали миссис Эшфорд, она жила в Англии, в городе Дареме. Мама и он никогда в жизни её не встречали, но откуда-то помнили и внешность, и привычки, и властный ледяной голос, и лютую ненависть к ним обоим.

— Меня звали Микако, а тебя Рэндзи, помнишь, сынок? Лилиан и её муж Артур Эшфорд ненавидели нас и мучили. Но когда это было? Как давно? Словно во сне… А ещё я помню дворец со странными существами. В нём жили мужчина-змей, женщина-птица, мальчик-тигр… Я помню подземелья и коридоры и мужчину с кроваво-красным амулетом, но кто он таков? Не помню! Лицо словно закрыто от меня. Знаю, что он помогал мне спасать тебя и вовсе не был злым.

Саки выдёргивал руки из ладоней матери и убегал в сад, когда Фумико начинала говорить такое. Исао, придя с работы, выгонял горничных из спальни и долго уговаривал супругу прекратить нести чушь и пугать сына.

— Это просто постоперационный стресс, родная. Всё пройдёт. Всё непременно будет хорошо! Только не надо пересказывать свои галлюцинации Саки, я тебя умоляю!

Саки тоже хотел верить, что всё однажды будет хорошо, но от маминых видений становилось подчас жутко.

Вот и сейчас, оставив родителей наедине, чтобы не мешать их разговору, он снова отправился в сад. Нутро вдруг скрутило волной животного страха, будто некая тьма, подобная ядовитому туману, накатила и погребла под собой сознание. Перед внутренним взором завертелись сцены — такого с ним точно никогда не случалось, но у Саки от сверхъестественого ужаса перехватило дыхание, настолько яркими и достоверными выглядели образы.

Вот он запирает в чулане паренька одних с ним лет, так похожего на него внешне. Связывает его и глумится над ним, избивает ногами. Не даёт ему пить и есть. Прижигает белоснежную кожу спичками и горящими ветками деревьев. Затем лечит и заживляет раны мазью, но лишь ради того, чтобы снова причинить боль, куда более сильную, чем в прошлый раз… И всё это время на него смотрят неотрывно, с невыразимым отчаянием голубовато-серые чистые глаза, и этот взгляд так контрастирует с грязью внутри него, что ему хочется растоптать это светлое лицо, замарать невинного юношу грехами, затопившими его собственное сердце.

Саки ощутил, будто лёгким не хватает кислорода. «Откуда это во мне? — в ужасе вопрошал он себя. — Почему я представляю себе такое?!»

А куски странных воспоминаний продолжали приходить.

Вскинутое оружие, глядящее дулом ему в лицо, выстрел, темнота. Чужой холодный дом и жестокая женщина. Мама Микако, страдавшая вместе с ним. Кровь, язвы, боль. Потом внезапное облегчение.

Из состояния тяжёлого забытья, в которое он впал, Саки вывело жалобное поскуливание. Он открыл глаза и сел. Угораздило же заснуть в траве! Или это он потерял сознание? Саки встряхнулся. Он чувствовал себя слишком странно. Юноша протёр глаза. Подле него, смешно помахивая коротким хвостиком, стоял на маленьких ножках щенок, едва выучившийся ходить. Обычная дворняга с чёрной шерстью и рыжими подпалинами на животе.

Саки улыбнулся и протянул щенку руку.

— Привет, откуда ты здесь взялся?

Щенок тявкнул и замахал хвостиком сильнее, а потом прыгнул вперёд и облизал лицо Саки. Юноша рассмеялся, но тут же страшное видение снова заслонило реальность. Он увидел себя, держащего такого же в точности щенка за задние лапы. Тельце животного беспомощно обвисло, его сотрясали предсмертные конвульсии.

— Нет, — прошептал Саки, распахивая глаза, а потом закричал: — Я не мог!!! Нет!!! Это не я!!!

Эхо его голоса замерло и затихло где-то среди деревьев. Солнце успокаивающе светило сверху, согревая затылок и спину. Щенок, испуганно отбежавший в сторону от громкого крика, настороженно подняв уши, смотрел на странного человека, который вдруг заорал без малейшей на то причины. Усилием воли Саки взял себя в руки, отгоняя страшное наваждение.

— Эй, малыш… Прости, что напугал. Я дурак. Не выспался, наверное, вот и вижу сны наяву. Обещаю, я больше не буду кричать. Ну, иди! — и он протянул щенку обе руки. — Хочешь, накормлю чем-то вкусным?

Тёплый живой комочек радостным прыжком кинулся ему на грудь, лизнул в щёку и лоб, возвращая к реальности из глубины непонятных кошмаров.

Не понимая, что с ним такое происходит, Саки вдруг крепко прижал щенка к себе, вытирая катящиеся по щекам слёзы о пушистую шёрстку, взял собаку на руки и поднялся из травы, направляясь к дому.

— Я назову тебя… м-мм… Хатико, — тихо прошептал он на ухо найдёнышу. — И уговорю отца и маму оставить тебя. Буду теперь всегда заботиться о тебе. Клянусь, малыш!

— Вот это я и называю справедливым воздаянием, — заключил Кадзутака, закончив свой рассказ о недавнем посещении дома Исао. — Один был никудышным мужем и отцом в прошлой жизни, но в этой научился любить и ценить чувства близких. Второй, будучи одержим Оком и связан, как и я, тёмным контрактом, не щадил ни людей, ни животных, а теперь отдаёт всё свободное время найденному в саду щенку. Кстати, заметь, Асато, тому же самому, которого приговорил к смерти в прошлом мире, лишь бы заставить страдать меня.

— Саки ухаживает за Хатико?! — обрадованно воскликнул Асато, от счастья едва не расплескав чай себе на колени. — За тем самым, которого мы с тобой не уберегли тогда?

— Именно, — коротко отозвался Кадзу. — Я бы забрал у него щенка по-хорошему или по-плохому, — Кадзутака медитативно пригубил свой напиток, — но я проследил за ним и увидел: Саки действительно заботится о собаке, да и Хатико привязался к новому хозяину, поэтому забирать щенка не вижу смысла. Лучше завести собственного, если пожелаешь.

— Отличная мысль! — тихо улыбнулся Асато. — Я не против.

Ория Мибу уже давно наблюдал за этой девушкой. Каждый раз в обеденный перерыв она приходила в одно и то же место студенческого парка, садилась на одну и ту же скамейку, открывала бэнто и ела — аккуратно и вдумчиво, при этом продолжая читать какую-нибудь книгу. У неё было наивное лицо ребёнка, огромные карие глаза невероятной красоты и трогательные косички со вплетёнными в них белыми лентами. Ория видел надписи на обложках книг и давался диву: «Аналитическая химия», «Фармакогнозия», «Биотехнология».

Ему становилось страшно. Где-то там в аудитории, рядом с другими студентами он вовсе не чувствовал себя глупым. Его не пугала ни химия, ни физика, ни другие трудные предметы, но видя эту хрупкую красавицу, которой, если судить по внешности, место ещё в старшей школе, он робел, краснел и боялся подойти даже ради простого приветствия.

Долгое время Ория не знал имени девушки, пока однажды проходящая мимо однокурсница не назвала его вслух.

— Укё! Поторопись, перерыв закончился, — и помахала в воздухе рукой.

Так Ория узнал имя той, по которой целый год вздыхал тайно на безопасном расстоянии. Подругу Укё, выдавшую её имя, звали Морикава Чизу, и она вела себя как пацан оторви-голова. Нет, такая грубая и прямолинейная девица не слишком нравилась Ории. Его влекло именно к хрупкой и нежной, прячущейся от всех за своими научными книгами. Её хотелось оберегать и лелеять, но с другой стороны, Ория боялся, что Укё в его защите вовсе не нуждается.