Мельком взглянул на электронные часы. Некогда страдать, надо скорее привести себя в порядок! До операции три с половиной часа.

— Садись! — мрачно приказал Цузуки, подвигая ко мне ближайшее кресло. — Или, по крайней мере, используй его как точку опоры. И рассказывай, что за чертовщина здесь творится.

— Хозяин не обязан отчитываться духу-хранителю, — сухо отрезал я.

— Вот оно как, — впервые в его голосе я услышал с трудом сдерживаемый гнев. — Выходит, я не имею права спросить, почему нахожу своего «господина» с окровавленной спиной в его же ванной?!

— Тебе снова не спалось? — сделал я очередную попытку увести беседу в сторону.

— Вроде того. Вскочил от очередного кошмара и осознал тот факт, что ты на мои крики не среагировал. Я решил пойти и проверить, дома ли ты. Дверь в спальню оказалась не заперта. И в ванную тоже.

Я мысленно обругал себя идиотом. Совершенно забыл, каким некрепким стал сон Асато. Стоило запереться.

— Впрочем, будь она закрыта, я бы телепортировался.

Много же я сегодня крови потерял. Голова совершенно не соображает.

— Раз ты ничего не рассказываешь, значит, твои раны связаны с амулетом. И, следовательно, со мной.

— Ошибаешься.

Он посмотрел на меня укоризненно.

— Мне хорошо знакомы эти следы порезов. Их некогда наносил тебе Саки, как наказание за проигрыш в кендо.

Я задохнулся.

— Откуда ты знаешь?!

— В восемьдесят первом году я прожил с тобой бок о бок два с половиной месяца. Многое видел и дорого бы отдал, чтобы вмешаться, но опасался вызвать непредсказуемые результаты и не успеть спасти твоих родителей. Послушай, Кадзу-кун, какую бы магию на тебя ни наслали сейчас, но раны твои я залечить способен! Просто позволь мне.

— Нет!

Кто знает, что случится, если я пренебрегу платой? Не заберёт ли амулет душу Цузуки обратно?

— Помнишь мазь, которой тебя пытался вылечить Шидо? Она была сделана на основе моей крови, а значит …

— В аптечке есть хорошие заживляющие и обезболивающие средства. В прочих не нуждаюсь.

Пока я раздумывал, под каким предлогом выпроводить его из комнаты, меня неожиданно толкнули лицом в подушку. Я даже не успел осознать происходящего или почувствовать боли.

— Не шевелись, — произнёс Асато непривычно низким голосом. — Просто не шевелись.

А он, оказывается, настойчив, когда считает себя правым. Учту на будущее. Тёплые капли упали на мою спину, и Цузуки начал медленно и осторожно втирать их в мою кожу. Интересно, чем он успел разрезать руку? Бритвенный станок с полки ванной? Видимо, да.

— Наверное, сильно жжёт, но ты потерпи, — уговаривал меня Цузуки, скользнув пальцами вниз по позвоночнику почти до ягодиц. — Меня самого жжёт, когда глубокие раны заживают. Что поделать, кровь такая. Юкитака-сан говорил, кого-то ею даже отравить можно, но не думаю, что подобное случится с тобой!

Я прикусил губу, чтобы не стонать, и вовсе не от боли. Асато аккуратно принялся за мою шею, плечи и лопатки.

— Тебе надо беречь здоровье. Ты не должен страдать от последствий тёмной магии, а вокруг тебя её в последнее время чересчур много.

— Вокруг тебя больше.

— Верно, — хмыкнул Асато, — но я же демон.

— Амулет сказал, и со мной дело нечисто.

— Не верю я этому рубину!

— Да, камешек попался сомнительный.

— Совершенно жуткий.

Что за необычные, едва уловимые интонации звучат в его голосе? От них тело наполняется горячим восторгом. Никогда не испытывал ничего подобного. Впрочем, он никогда и не говорил так со мной.

Наконец, Асато закончил свою процедуру. Медленно поднялся, отпуская меня.

Я выпрямился. Спина больше не саднила.

— Спасибо.

— Расскажешь, почему с тобой такое происходит?

— Вечером. Сейчас надо ехать в клинику.

Перед тем, как уйти, он неожиданно сжал моё плечо и, ничего не сказав, вышел из комнаты. Я долго смотрел ему вслед, ощущая на себе его странное, почти отчаянное прикосновение.

Через минуту амулет с неохотой признался, что кровь Асато освободила меня от моей платы навсегда.

Всю следующую ночь мы с ним проговорили, сидя в моей спальне. Он поведал о своих чувствах к сестре, о ревности к её поклонникам, рассказал, как скучал по отцу и мечтал иметь близких друзей, но очень быстро потерял единственную подругу детства по имени Йошико… Ближе к утру Асато заснул, подложив обе ладони под щёку, а я сидел рядом, затаив дыхание и боясь пошевелиться.

Он начал доверять мне. Ещё одна преграда преодолена.

Чуть позже я перебрался в кабинет, чтобы заняться работой, а через несколько часов Цузуки вошёл и остановился на пороге.

— Кажется, я вспомнил, откуда мне знакомо лицо той женщины. Она похожа на повзрослевшую девочку с фотографии из альбома Ру-тян. На мою тётю Аюми.

Скорее всего, предположение Асато являлось лишь игрой его воображения, но мы всё равно сообщили об этом Ватари.

Тот расспросил моего хранителя подробнее об истории с Садако, на несколько секунд замер, хлопнул себя по лбу и воскликнул:

— Понял! Ждите.

И пропал.

Через четыре дня он вернулся вместе с Тацуми-сан и Эшфорд-химэ.

— Вот, — сказал учёный, подталкивая вперёд смущённую Лилиан, — эта дама, столько времени пудрившая всем мозги, кажется, готова сделать признание. От информации, которую она скрывала, зависит будущее обоих миров, а она всё в игры играет.

— Это не игры! — сердито вымолвила Лилиан. — Ютака-кун, как ты можешь говорить такое? Ты же лучше всех знаешь, что я боялась причинить Асато вред!

Ютака-кун? Надо же! Грядут большие перемены.

— Я всё расскажу, но сначала надо установить барьер из Теней. Мы с Сейитиро-кун вместе создадим его.

И крепость Тацуми пала? Невероятная женщина.

— Мураки-сан, попросите ваш амулет защитить нас. Если кто-то из высших демонов или тёмных магов услышит мой рассказ, наше положение серьёзно осложнится. У нас и так достаточно врагов, но их может стать ещё больше.

С помощью Ока, амулета синигами и Теней мы установили тройную защиту вокруг комнаты.

— Может, оставим их наедине? — предложил вдруг Тацуми. — В конце концов, этот вопрос, как я понял, касается только Лилиан и Асато?

— Нет, — поправил очки на переносице Ватари. — Эту новость должны узнать все. Для нас, впутанных в дело спасения миров, быть в курсе не менее важно. Распределение сил между амулетами и их владельцами несколько иное. Сейчас леди Эшфорд внесёт в ваше понимание ситуации свои коррективы.

— Я не знаю, как начать, — занервничала Лилиан. — Не я ему говорить должна, а та, другая! Я даже не имею права…

— Другой Лилиан здесь нет, так что придётся тебе, — мягко уговаривал её Ютака. — Начни с малого: назови своё настоящее имя. Хорошо?

Эшфорд-химэ повернулась к Цузуки. Судя по озадаченному выражению лица Тацуми, даже он не знал, что сейчас последует. Лилиан приблизилась к Асато. Поклонилась, словно впервые его видела, и произнесла, глядя ему в глаза:

— Хочу попросить прощения за то, что солгала тебе в день нашего знакомства.

О, новое амплуа? В кои-то веки эта леди решила извиниться.

— Я намеренно вводила всех в заблуждение, даже в какой-то отрезок времени обманывала себя, по доброй воле отдав Оку память о прошлом и заменив её фальшивкой, но тому были веские причины. Меня зовут не Лилиан Эшфорд, и я родилась не в Дареме.

— А где? — хрипло выдавил Асато.

— В Суццу. 24 февраля 1900 года. Моего отца звали Коноэ Кэндзиро, маму Аюми. Они так и не поженились. Местный священник категорически отказался проводить для них свадебную церемонию. Меня сразу после рождения не зарегистрировали, поскольку «святой отец» считал моего отца демоном и не пускал его к себе на порог. После долгих переговоров сей благородный служитель церкви согласился вписать меня в документы под фамилией матери. Однако Аюми погибла раньше, чем получила свидетельство на руки. Но если бы это случилось, моё имя там было бы записано как Цузуки Ририка.