Всё постепенно входило в нормальное русло. Беспокоило лишь одно: через три часа должны были наступить сумерки, а с ними вернуться и моя плата. Я с опасением размышлял над тем, как мне скрывать от Асато-сан свои симптомы. Он ни в коем случае не должен знать, чем ещё я расплачиваюсь с амулетом, иначе опять начнёт винить себя. По счастью, спустя два часа мой хранитель уже крепко спал, взяв с меня слово, что завтра я обязательно позволю ему поговорить с Тацуми.

Едва услышав голос Асато-сан по телефону, ответственный секретарь Энма-Тё бросил все дела, если таковые у него имелись, и переместился ко входу в мой дом. Я оценил его деликатность. Уверен, ему до смерти хотелось сразу оказаться в гостиной.

Он ворвался в холл, как смерч, едва не сбив меня с ног, и кинулся обнимать Цузуки, смущённого до крайней степени таким несолидным поведением коллеги.

— Жив!!! Цел!!! — кричал Тацуми, плача и смеясь одновременно. — Мураки-сан, у вас получилось!!! Ей Богу, получилось!!!

Кажется, в эту секунду он готов был отпустить все грехи не только мне, но и лорду Артуру. Судя по ошарашенному лицу Асато-сан, он никогда прежде не видел своего друга в таком состоянии.

К сожалению, я не имел возможности дождаться завершения приступа эйфории у Сейитиро-сан и принять участие в дальнейшей беседе. Мне необходимо было уезжать. Попросив Тацуми не разрушать дом в моё отсутствие, я отправился в клинику.

По дороге мне позвонила Чизу-тян и сообщила о девочке с тяжёлой черепно-мозговой травмой, несколько минут назад поступившей в одну из муниципальных больниц. Я ответил, что не могу оставить пациентку, которая уже рассчитывает на меня, и чьё состояние не намного лучше.

Моя подруга повесила трубку. Она всё отлично понимала. Каждый из нас нёс ответственность в первую очередь за пациентов своей клиники. Но та девочка не выходила у меня из головы. После операции я позвонил Чизу и узнал, что ребёнок скончался.

«Хозяин, вы расстроены?» — неожиданно заговорил амулет, пока я сидел в машине, досадуя на то, что нельзя незаметно оторвать одну руку от руля и закурить.

Самый оживлённый перекрёсток. Нет, не выйдет.

— Тебе-то какое дело?

«Могу дать совет: если надо вернуть к жизни умершего, можно взамен забрать другую жизнь».

— Ты о чём?

«Я воскрешу девочку, но заберу вместо неё кого-то на ваш выбор. Только не демона и не мага, а обычного человека. Вы согласны?»

— Что за чушь ты несёшь?

«Вы отказываетесь?»

— А разве это не очевидно? Я никогда не соглашусь на такое.

«Зря. В мире живут и здравствуют миллионы бесполезных душ, которым давно пора на покой. Алкоголики, наркоманы, бездельники, даром прожигающие жизнь. Преступники, умственно отсталые, инвалиды, навсегда прикованные к постели. Почему бы не взять одного из них?»

— Любопытно, — спрашиваю, — кто постоянно заставляет тебя подталкивать меня к самой черте? Кажется, ты говорил, будто освободился от влияния Ока?

«Око здесь ни при чём».

— Кто же воздействует на тебя?

«Вы», — спокойно ответил амулет.

Что ж, верно. Каждый из нас свой собственный ближайший друг и худший враг. Мы живём над невидимой пропастью, балансируя, словно эквилибристы…

Вернувшись, я обнаружил, что ни Тацуми, ни Асато-сан нет дома. Никакой записки тоже не обнаружилось. Амулет едко отметил, что «ему хранитель в таких мелочах не подконтролен». Я нервно метался по комнатам, пока не столкнулся в холле нос к носу с Асато-сан.

— Где ты был?!

Я спросил это таким тоном, что мой хранитель застыл на месте.

— С Тацуми, — растерянно отозвался он и быстро заговорил, словно оправдываясь. — Мы посидели в кафе. Он познакомил меня с Ватари-сан и с леди Лилиан. Ты прав, эта женщина другая. Она способна сострадать. И она обрадовалась нашей встрече! Расспрашивала о Мэйфу и о Генсокай. Похоже, Эшфорд-сан и в самом деле испытывает какие-то чувства к моему двойнику. Знаешь, я подумал, а, возможно, та, которая живёт в моём мире, не безнадёжна? И я нашёл работу! С завтрашнего дня приступаю. Буду продавцом в кондитерской, а там вдруг подвернётся что-нибудь другое? — и тут он заметил, как я смотрю на него. — Что с тобой, Кадзу-кун?

Я молча прошёл в гостиную и тяжело опустился в кресло. Цузуки последовал за мной.

Мне было неловко за свою несдержанность.

— Извини, трудный день, — наконец, заговорил я, видя, что он по-прежнему стоит и ждёт. — Я разволновался, когда не застал тебя здесь. Подумал Бог весть что, будто на тебя напали, похитили… И ещё проклятый амулет вздумал острить. А ты, между прочим, мог бы оставить записку! Разумеется, это не оправдывает мою резкость. Я сорвался, прости.

— Да всё в порядке, — махнул рукой Цузуки. — Я не предполагал, что ты будешь волноваться.

— А я волновался. Как идиот.

Моя последняя фраза вызвала у него улыбку.

— Неправда, ты вовсе не идиот, а лучший в Японии хирург.

— Если бы, — я невольно вздохнул. — Лучший никому не позволяет умереть.

— Что произошло?

Он присел передо мной на корточки, заглядывая снизу в лицо.

Неожиданно для себя я рассказал ему обо всём, в том числе о гадких предложениях амулета и о собственных сомнениях. И стало легче. Цузуки погладил мою руку, лежавшую на подлокотнике кресла.

— Ты же не мог бросить другую пациентку…

— В том-то и дело. Одна из них в любом случае осталась бы на операционном столе! Безвыходная ситуация.

— Я сам находился однажды в таком замкнутом круге.

— Когда? — вскинул я голову.

— До того, как переместился сюда.

Так я узнал об их встрече с Лилиан Эшфорд в церкви Оура в девяносто девятом году альтернативного мира, о тайных планах Энмы и о контракте, заключённом некогда моим хранителем с Владыкой Мэйфу.

— А всё-таки ваш шеф что-то знает об этой женщине, — отметил я.

— Ты считаешь? — Асато пристроился напротив меня на журнальном столике, скрестив ноги и упираясь ладонями сзади в столешницу.

— Я сопоставляю факты. Как мне кажется, Лилиан-сан действительно его родственница, просто он забыл. Или ему помогли забыть. Есть шанс, что шеф Коноэ из этого мира помнит больше, но с ним может пообщаться только Ватари-сан.

— Стоит попросить его.

— Непременно.

Я поймал себя на том, что уже некоторое время беззастенчиво разглядываю очертания его тела, угадывавшиеся под тонкой тканью рубашки. Даже доступное взору открывало простор многочисленным нескромным фантазиям. Впрочем, когда это мои мысли при взгляде на чью-то красивую фигуру были невинными? Никогда. Со времён старшей школы.

Стоит прекратить, не то Асато сбежит отсюда раньше, чем получит первую зарплату.

Я поднялся с места.

— Надо заняться организацией центра подготовки высококвалифицированных хирургов для проведения сложных операций. Раньше я об этом не задумывался, но теперь пришёл к выводу, что кроме «скорой» ещё кто-то должен оказывать помощь в экстренных случаях. Правда, судя по всему, спонсировать это начинание придётся мне.

Асато соскочил на пол, восхищённо глядя на меня.

— Ты действительно собираешься так поступить?

— Это пока лишь планы. Подготовка потребует много времени. Талантливые врачи открывают собственные клиники или уезжают за рубеж. Собрать их под одной крышей будет непросто. Большинство откажется от этой идеи.

— Но кто-то и согласится!

— Надеюсь.

Его пальцы коснулись моего плеча.

— Я верю в тебя.

Через четыре дня Цузуки уволили из кондитерской за то, что он перепутал заказы и разбил дорогую посуду. Стоимость двух кофейных чашек и тарелки оказалась в точности равна плате за отработанные дни, поэтому мой хранитель не получил ровным счётом ничего. Я постарался внушить Асато, что небеса не разверзлись, да и планета не сошла с орбиты от случившегося, но он воспринял свою неудачу весьма болезненно. К спиртному не прикоснулся, однако в огромных количествах заваривал и пил крепкий чай. Я видел, каких усилий ему стоит удержать себя от наикратчайшего пути к забвению.