Я плакала по ночам, но понимала, что не имею права вмешиваться. Это ведь сын хозяйки! Как я могла давать ей советы по поводу воспитания ребёнка? Однако к тому времени я уже заподозрила, что не только с Рэн-кун, но и со всей семьёй Эшфордов дело нечисто. Слишком уж уединённый образ жизни они вели, причём болезнь ребёнка была лишь удобной ширмой для оправдания подобного поведения. Эшфорды никогда не приглашали гостей, не устраивали вечеринок, к ним не приезжали родственники.

Тогда я стала внимательно присматриваться к остальным обитателям поместья. Все слуги, как на подбор, тоже были угрюмыми и неразговорчивыми. Похоже, никто из них не имел семьи, так как они никогда не уходили из дома ни на праздники, ни на выходные. Иногда кто-нибудь из слуг вдруг незаметно пропадал, а на его месте тут же оказывался новый. Попытавшись завести дружбу хоть с кем-то из них, я наткнулась на ледяную стену молчания. А когда я откровенно спросила по очереди у всех, не кажутся ли господа странными кому-то ещё, кроме меня, в мою сторону перестали даже смотреть. Только садовник мрачно буркнул однажды, что ему безразлично, демоны его господа или нет, лишь бы деньги вовремя платили. Когда же я поинтересовалась, быстро ли у него заживают порезы, садовник вдруг отшатнулся от меня, перекрестился и пошёл прочь. Тогда я и осознала: меня тоже не считают человеком, равно как и наших господ.

Страдая от одиночества, я стала искать утешения в чтении книг, хранящихся в домашней библиотеке. Я знала, что плохо читаю, потому что однажды я попыталась прочесть одну из книг госпожи и больше половины предложений не поняла, но теперь, когда тоска, страх и сомнения стали ежедневно грызть мою душу, я решила вернуться к своему занятию.

Однажды ночью я забралась в библиотеку и долго копалась на стеллажах, пока не нашла книгу, текст в которой выглядел на первый взгляд необычно. Но я быстро догадалась, как надо читать такие сложные и непонятные с виду знаки. Это был исторический роман, в нём рассказывалось о войнах, самураях, о любви и предательстве. Я плакала и смеялась до утра, а когда стало светать, вернулась к себе и задумалась о случившемся. Я вдруг заподозрила, что, наверное, родилась не в этих местах, а где-то ещё, если так плохо знаю местное наречие, зато мне кажутся родными иностранные символы в изданных Бог весть где книгах. Кроме того, другие слуги часто не понимали мой акцент, особенно в самом начале, когда я только очутилась в особняке. А вот госпожа одинаково легко говорила на обоих языках — на том, который я понимала с трудом, и на том, который был мне близок. Я стала подозревать, что Эшфорд-сама тоже долгое время прожила в той стране, откуда я родом. И, скорее всего, именно там она познакомилась с лордом Артуром. Впрочем, у меня не было доказательств, а спрашивать у хозяйки напрямую, не лгала ли она мне всё это время, я опасалась.

Зато с тех пор, как нянька пропала, дворецкий устранился от воспитания Рэн-кун, а мальчик стал заниматься с домашним преподавателем, я начала изыскивать различные способы снова наладить контакт с ребёнком.

Вечерами я пробиралась в его комнату, садилась на край кровати и шёпотом рассказывала Рэндзи разные истории. Я пыталась поднять ему настроение и вселить надежду на то, что для него ещё не всё потеряно. Он мечтал избавиться от своей болезни, стать самым обычным мальчиком и подружиться с другими детьми… А ещё он говорил, что боится отца. Он был уверен, что лорд Артур его ненавидит. И, как я впоследствии узнала, это было небезосновательное подозрение.

Как-то Рэндзи поделился со мной своим открытием. Он сказал, что кинжал с белым камнем на рукояти, который его мать практически постоянно носит на шее — волшебный. «Мама редко расстаётся с ним, — доверительно сообщил Рэн-кун, —, но иногда уходит в гости и запирает кинжал в маленьком ящичке в спальне, а ключ прячет на дне шкатулки с драгоценностями. Я однажды взял ключ, открыл ящичек, а камень на рукояти кинжала засверкал так ярко, будто в нём спрятано целое солнце! Я очень испугался и убежал. Наверное, если бы я не побоялся потрогать камень, то вылечился бы! Однажды я обязательно решусь, правда, Каэдэ-сан!»

Я задумалась. Либо Рэн-кун преувеличивал, либо он действительно видел нечто необычное в спальне матери. Впрочем, я уже готова была поверить любой мистике, поскольку примерно за месяц до этой беседы я случайно отыскала в библиотеке Эшфорд-сама потайную полку с древними предметами. Среди них я увидела глиняные амфоры, клочки старинной одежды, потемневшие от времени монеты, медальоны и кресты, а рядом стояли две книги в потрясающе красивых старинных переплётах. В одной из них я нашла подробное описание магических ритуалов и заклятий. Это была книга О-кунинуси. Из второй я почерпнула информацию об абсолютных амулетах. Похоже, Эшфорд-сан действительно имела отношение к магии. И я, наслушавшись рассказов Рэн-кун о кинжале, спустя несколько недель, когда госпожа ушла из дома, улучила момент, осторожно пробралась к ней в спальню, отперла сейф и увидела то же самое, что и мой мальчик. Но в отличие от него я собралась с духом и прикоснулась к рукояти кинжала, хотя мне и было очень страшно.

В ту же секунду моя утраченная много лет назад память вернулась. Я вспомнила, как жила в Японии, училась в университете, а потом лорд Артур и его супруга похитили меня и привезли в Дарем, заперев в подвале особняка. Меня постоянно держали в полусонном состоянии, вводя какие-то лекарства через капельницу. А потом я родила Рэндзи, даже толком не осознавая, что со мной происходит. Сразу после рождения лорд Артур забрал моего ребёнка и что-то сотворил с ним. Рэн-кун был здоров, когда родился, это я точно знаю! Но я также помню, как этот страшный человек сказал, обращаясь к Лилиан-сама: «Я прокляну младенца. Он будет мучиться, но умереть не сможет. Я свяжу его тем самым заклятьем. Не думаю, что ему когда-либо удастся отыскать средство избавиться от него. Но ты всё же спрячь книгу О-кунинуси. Это моя последняя просьба. Дальше приказывать будешь ты».

После этого разговора лорд Артур попытался убить меня, но ничего не вышло. На меня не действовали яды. Все порезы и ожоги заживали мгновенно. И тогда, продержав меня в подвале ещё некоторое время, эти двое, посовещавшись, решили стереть мне память. Но теперь, прикоснувшись к их магическому кинжалу, я всё вспомнила! Разумеется, я не собиралась рассказывать о своём открытии никому. Я поклялась себе, что буду и дальше притворяться, будто ничего не знаю, до тех пор, пока не найду средство вылечить Рэн-кун. В ту же ночь я немедленно отправилась в библиотеку госпожи и долго искала в тех двух магических книгах, но так и не нашла ответа на вопрос, какое именно проклятие было наложено на моего сына. Зато я обнаружила информацию о том, как становиться невидимой, ставить защитные барьеры, атаковать противника с помощью стихии воздуха, телепортироваться, накладывать следящие заклинания…

Когда настало утро, я ушла из библиотеки и решила вернуться к своим поискам на другой день. Однако госпожа вскоре вызвала меня к себе и сказала, что она в курсе моих вчерашних похождений.

«Я знаю, ты прикоснулась к Оку и вернула себе память, — говорила Эшфорд-сан. — Что ж, если ты была настолько глупа, так и быть — мучайся на здоровье, наблюдая за страданиями мальчишки. Но я надеюсь, тебе хватит ума понять хотя бы одно: на самом деле этот ребёнок тебе чужой».

«Вы лжёте! Я отлично помню, как выносила и родила его!»

«Тогда скажи, кто его отец?» — ехидно уточнила Эшфорд-сама.

«Вы стёрли мою память, поэтому я ничего не знаю об отце ребёнка».

«Правда заключается в том, что ты и не можешь помнить, поскольку не было никакого отца! Оплодотворённую яйцеклетку тебе пересадили под наркозом. Ты всего лишь пустышка, инкубатор, живой контейнер! Суррогатная мать. Ты не имеешь на Рэндзи Саки ни малейшего права!»

«Даже если так, — закричала я, — для меня Рэн-кун всё равно не чужой! Он мой сын, которого вы прокляли! А теперь отвечайте: зачем вам это понадобилось?! Что плохого вам сделал невинный младенец?!»