– Присаживайтесь.

Директор указал на стул для гостей перед его рабочим местом. Гость сел.

– А теперь спокойно и по порядку. Что именно произошло и что требуется от меня, – Сальватор Блэквелл поставил обе руки на локти и подпер подбородок кулаками.

– Убийство Хранителя. Совет созывает собрание.

Гость, казалось, не мог усидеть на одном месте. Он ерзал на стуле и перебирал пальцами подол плаща.

Мистер Блэквелл откинулся на спинку кресла.

– Хорошо, я понял. Когда?

– Прямо сейчас, – ответил гость и поднялся со стула. Сальватор встал вслед за ним.

– Что? Прямо сейчас? Я не могу. У меня много дел, расписанных по минутам. Часы недавно пробили 15.00, а это значит…

– Вы не поняли, Сальватор, это не просьба.

Гость в ту же секунду оказался рядом с директором, дотронулся до его плеча и вокруг разлилось золотое свечение. Оба мужчины растворились в воздухе.

3

Моя обувь была не приспособлена для подобной дороги – сапоги страшно скользили. К тому же хлипкие колесики чемодана постоянно застревали в сугробах, грозив не выдержать подобного обращения и отвалиться. Такая перспектива совершенно не радовала, и мне пришлось поднять чемодан и нести его в руках. Оледенев, я надела несколько свитеров, которые нашла в чемодане и даже вторую пару носков, но это помогло лишь ненадолго.

Извилистая дорога была узкой, что было одновременно и хорошо, и плохо. Прелесть узкой дороги заключалась в том, что разминуться с дядей не представлялось возможным. Но у этой дороги был один значительный минус – с одной стороны была гора, а с другой – обрыв, не прикрытый абсолютно никакими ограничителями. Стоит моей ноге неудачно соскользнуть, и я полечу вниз – прямиком в ледяное море.

Я уже несколько раз думала о том, чтобы вернуться обратно, но жуткий холод и боязнь замерзнуть насмерть давали хорошую мотивацию двигаться дальше. Вскоре мне пришлось признать всю глупость и опрометчивость своего поступка.

По телефону дядя Сальватор сказал, что от шлагбаума до дома идти примерно двадцать минут. Мне же показалось, что уже прошло больше часа. На улице стемнело, телефон давно сел, из носа текло.

Внезапно мои ноги подкосились, а дыхание сбилось и стало прерывистым. «Я здесь умру, мне ни за что не дойти до дядиного дома!», – тревожные мысли проносились одна за другой и подстегивали друг – друга. Меня бросило в жар, а к горлу подступила тошнота. Это чувство было мне хорошо знакомо.

Первая паническая атака застигла меня врасплох в больнице после несчастного случая. С тех пор они повторялись регулярно. Не помогли ни таблетки, ни множество сеансов психотерапевта. Единственный результат, которого удалось добиться, это то, что я научилась сдерживать дальнейшее развитие приступа. Обычно я повторяла следующие слова, ставшие мантрой стабильного состояния: «Расслабься и дыши».

Но сколько бы я не твердила это заклинание, в этот раз успокоиться не удалось. Чувство обреченности накрыло с головой, я выпустила из рук чемодан и бросилась бежать вверх по дороге. Виски пульсировали, слезы текли из глаз, а сердце стучало слишком быстро и громко. Неожиданно моя правая нога соскользнула и подставила подножку левой. Я упала и по льду, скрытому под пушистым снегом, покатилась к обрыву.

4

Сальватор и человек в голубом плаще возникли из яркой вспышки золотого света в здании Суда. Это просторное круглое помещение, стены, пол и потолок которого покрыты белым мрамором. В зале не было ни одного окна, ни одного прибора освещения, но в нем было светло как пасмурным днем, когда солнце едва выглядывает из-за облаков. Периметр зала обрамляли три колонны, проходящие сквозь потолок. Они были также из белого мрамора. Между этими колоннами тянулись длинные ряды скамеек все из того же камня – по три в каждом ряду. Они уходили вверх, как на стадионе.

Примечательно так же то, что в этом зале не было ни одной двери через которую кто-нибудь мог попасть внутрь, но все скамейки были заняты. В одной части зала сидели люди в белых плащах, в другой – в голубых, а в третьей – в черных, причем последних было значительно меньше. Внезапно седовласый мужчина в белом плаще встал и жестом пригласил Сальватора и его проводника подойти к нему.

– Алес, хоть раз ты справился со своей задачей, – пренебрежительно сказал он, и Сальватор буквально услышал, как скрипнули зубы Алеса.

– Я рад, что ты пришел.

На этот раз мужчина обращался к Сальватору. Он сдержанно поклонился, приветствуя его.

– Как будто у меня был выбор. Знаешь, Пруденс, о таком надо предупреждать заранее, – Сальватор сумел одолеть гнев и проговорил это достаточно сдержанно.

– Ты один из членов Совета и обязан являться по первому зову, помни, ты сам вызвался быть среди нас, – Пруденс проговорил это не раскрывая губ. Слова прозвучали лишь в голове директора. Затем Пруденс приобнял Сальватора, отчего тот едва заметно поморщился. Не заметив этого, Пруденс пригласил его занять место среди людей в голубых плащах. Сальватор прошел вдоль зала, достал белоснежный носовой платок из переднего кармана пиджака, расстелил на скамье, и лишь затем сел сверху.

Пруденс вышел в центр зала и начал собрание. Гул тут же стих и все взоры обратились к пожилому ангелу.

– Как вы знаете, один из хранителей ключей был убит сегодня утром.

Пруденсу было уже более двадцати веков, но по людским меркам он выглядел максимум на пятьдесят лет. У него была подтянутая фигура, длинные черные волосы с проглядывающей сединой. Морщинки, собранные вокруг глаз, лишь придавали ему неуловимого шарма. Среди людей его бы сочли привлекательным мужчиной. Единственное, что выдавало истинный ангельский возраст – это тяжелый, отчужденный взгляд. Даже когда Пруденс улыбался, в его карих глазах не было ни одной счастливой искорки, так много довелось ему пережить.

– Ключ, доверенный ему, как одному из самых сильных ангелов, утерян. Это второй украденный ключ из трех. Теперь мы уверены, целью были именно Хранители. Так же есть весомые причины полагать, что нападение было совершено одним из членов Совета.

По залу пробежал легкий шепот.

Молодая девушка в черном плаще вскочила с места. Ее глаза горели ярко-красным светом. Она нахмурила густые черные брови и сжала кулаки. Ее пухлые губы искривились, обнажив длинные острые клыки. Это была Авейра – главная со стороны демонов в Совете. Несмотря на молодой по меркам демонов возраст, а ей было сорок четыре года, она уже успела зарекомендовать себя как в меру жестокая, целеустремленная и смышленая демоница.

– Откуда вы это знаете? – воскликнула Авейра.

– Последнее нападение было совершено здесь, в зале Суда. Как вы знаете, никто, кроме нас, проникнуть сюда не мог.

С разных сторон раздались испуганные возгласы и вздохи, шепот резко превратился в гул.

– Это наверняка был кто-то из демонов. Нельзя было пускать их на небеса! – закричал мужчина в голубом плаще и указал пальцем в сторону девушки с красными глазами. Мужчину зовут Маркус Фланнаган, он -главный со стороны колдунов.

Маркус – высокий, мускулистый, широкоплечий мужчина. У него светлые волосы пшеничного цвета, ниспадающие на плечи. Маркус постоянно носит перчатки, закрывающие руки по локоть. Он не отличается сдержанностью. Он возглавил орден колдунов за особые заслуги во время первой Междумировой войны. Именно Маркус был шпионом на стороне врага и рисковал больше остальных. Его имя уже значится в современных учебниках истории волшебного мира.

– Да, а может это были вы? Однажды колдуны уже выбрали не ту сторону, как и ангелы, кстати. Что мешает вам сделать это вновь? – девушка парировала выпад соперника.

«Эти двое постоянно выясняют отношения. Но сегодня у меня нет на это времени», – подумал Сальватор. Он то и дело поглядывал на часы. Со стороны могло показаться, что происходящее на собрании его совершенно не волнует. Это было не так. Сальватор, как никто другой, знал, какие последствия ждут мир, если кто-то действительно вздумал украсть ключи.