— Смотри, какая вещь, — хвалился биолог, вытаскивая из кармана пробирку, внутри которой между витыми белыми шнурами неизвестного происхождения летали мелкие серебристо-сиреневые светлячки. — Это корни аэрании. Если их выкопать в определенный день на закате, они будут вокруг себя вот такие светящиеся молекулы испускать года три подряд и строго по ночам. Мне один из местных жителей подсказал, когда копать надо. Здесь луны нет, поэтому итэтэ раньше использовали корни аэрании для изготовления светильников.

— А теперь не используют?

— У них магия в ходу!

— Погоди, меня местные либо игнорируют, либо изгоняют вон с помощью короткой телепортации, если я бываю очень настойчив.

— Вроде пинка под зад? — хихикнул Энеобе.

 — Ты прав, ощущается точно так же. Но как тебе удалось поговорить с ними? От меня Джамтан на Земле отчет потребует об образе жизни населения, обычаях, традициях, верованиях, а я только с точки зрения пассивного наблюдателя рассуждать могу. Успехи мои невелики. Подумаешь, представителей обоих рас в национальной одежде заснял, жилища разного типа щелкнул на мини-голограф, и то снаружи. Если внутри ультразвуком шарить, боюсь, жрецы нас всех на атомы рассеют! Иногда я, правда, в их исчезающе-появляющиеся двери заглядывал украдкой, но так ничего и не рассмотрел. Образцов минералов наковырял для отчета по геологии. Трудно было, так как мощные приборы запретили использовать, и я разведывал холмы вокруг города и уступы плато практически вручную. Материала до обидного мало. На серьезный доклад не потянет. Мне бы с аборигенами поболтать. Благо, они наш ОСМ хорошо освоили!

— Подари им что-нибудь, — хитро посоветовал Энеобе, и у подслушивающего по другую сторону зарослей Конрада неприятно заныло в груди.

— Подарить?! — остолбенел Анте.

— Конечно. Они и разговорятся.

— А… ты — дарил? — с благоговейным страхом спросил Кин.

— Ага, — засмущался биолог.

Конрад ощутил, как к сердцу подкатывает волна злости. «Ну, самоубийца-экспериментатор, — клокотал про себя капитан, — погоди до следующего совещания! Главное, еще и других учит, как мои рекомендации игнорировать и разбазаривать казенное имущество!»

— Что ты подарил?

— Какая разница! Придумай свое. Я же придумал!

— Так нечестно! Мы должны быть командой! Если б я додумался первый, я бы тебе подсказал!

Сейчас они до боли напоминали двух подростков, спорящих на перемене в школе из-за мнемоблокнота со свежими шпаргалками. Конрад изо всех сил удерживался от желания немедленно выскочить из засады и как следует накостылять обоим, но боялся пропустить интересное признание, которое потом пришлось бы из Энеобе железными клещами под пытками извлекать.

— Одному местному жителю я принес клубни картофеля, — заговорил со вздохом Энеобе. — И колоски пшеницы. Совсем немного. Объяснил, как выращивать, поливать, окапывать и тому подобное, какие части растений съедобные и про способ употребления в пищу. А тот парень мне позже про ритению, кере, чоххо и аэранию рассказал. Я ритению попробовал: на гибрид репы с морковью похожа, только не такая жесткая и совсем не горькая. Кере у них великолепные! Сладкие, сочные. И питательные, говорят. На вкус не напоминают ни одну из известных земных ягод, аромат похож на причудливую смесь маракуйи и земляники с медом. Аэрания несъедобна. Только и пользы от нее, что в древности корни на светильники резали, а листьями обертывали больных горячкой. Теперь здесь редко кто болеет. Наверное, лекари давно все хвори извели.

— И как ты познакомился с тем итэтэ? Просто подошел наудачу и предложил картофель в обмен на информацию?

— Спятил! — ужаснулся Энеобе. — Знакомство произошло совершенно случайно. Я прыгающий орешек на его глазах поймал. Насмешил очень, вот он со мной и заговорил.

— Прыгающий орешек?!

— У них в лесу растет дерево, похожее на нашу лещину. Орехи вызревают каждый месяц и на землю осыпаются. Если их не собрать и не закупорить в емкости, то через пару часов после опадания с дерева, орехи сбиваются в стайки и прыгают через лес, пока не достигнут свободной лужайки. Там они закапываются в землю и прорастают в новый орешник. Ловить их во время движения опасно, они становятся колючими, как ежи. Я поймал один и искололся об него. Итэтэ с женой как раз свои емкости с урожаем уносить собирались, услышали, как я завопил, но добычу не выпустил. Супругов мое поведение рассмешило. Они мне соком каким-то ладони помазали, раны и затянулись. Орех подёргался еще минуту в пробирке и затих. До сих пор на корабле в контейнере лежит и не шевелится. Я пока не знаю, что с ним делать, к какому из отчетов приложить. Итэтэ сказали: до катастрофы, происшедшей двадцать лет назад, орехи не прыгали. Но у них на планете часто законы строения материи меняются, итэтэ привыкли. Например, раньше оатоны — нечто вроде наших оленей — приходили целыми стадами к жилым домам. Им так поступать приказывала Альриза. Население забивало оатонов и питалось свежим мясом. Теперь же Магам приходится загонять животных силой в город с помощью телепатии. В общем, жизнь после катастрофы стала значительно труднее.

— А ты о своих задушевных беседах с итэтэ капитану Картрайту докладывал?

— Пока не буду. У нас только-только небольшое взаимопонимание возникло. Боюсь сглазить…

Тут Конрад не выдержал. Выйдя из кустов с репликой: «А вот и шеф, ребята! Не ждали?» — он приблизился к задрожавшему Энеобе и спросил, пряча невыносимо зудящие кулаки за спину:

— Кто вам, сэр Фишер, разрешение давал нашу экспериментальную картошку и пшеницу раздаривать направо и налево?!

— Но… Сэр… Я …

— Мы, между прочим, получив разрешение жрецов, сажать семена возле корабля собирались писать отчет о проценте всхожести и качестве полученного пищевого продукта!

— Напишем, — натянуто улыбнулся Энеобе.

— Напишем? — обалдел Конрад. — Каким образом?!

— Все путем, сэр. Пока бы вы дождались пресловутого разрешения жрецов! А то и не дождались бы вовсе, как в случае с храмами. А семена сейчас в хороших руках. Их посеяли и ухаживают за ними. Если что — мы не виноваты. Так и скажем: обронили контейнер, он и затерялся. Искали потом — не нашли. Жалко было. Но ничего не попишешь. Баба с возу, кобыле легче… То есть, что упало, то пропало! («От Пашки набрался народной мудрости», — с неудовольствием отметил капитан). Здесь население голодное и довольно несчастное. Представляете, бытовую магию в последнее время запрещают, людям приходится дома ремонтировать, огонь разжигать, одежду себе шить вручную, а они отвыкли от такого за долгие столетия. Кроме того, лучшие семена выдают в храмах только за особые заслуги. Да и дешевых, из которых потом не очень-то вкусные плоды вырастают, не отсыплют много. Правда, обещают, что вскоре, если Явления хоть немного утихнут, запрещающий магию закон отменят.

— А если из-за наших сельскохозяйственных культур тут какое-нибудь Явление возникнет? — с угрозой в голосе спросил капитан.

— Не может быть, — усомнился Энеобе, — картошка либо уродится, либо нет, при чем тут Явление?

— Все равно, как мы напишем отчет и проследим результаты посадки, растяпа ты эдакий? Или будем лазить по ночам на участок твоего дружка-альризийца, чтобы фиксировать процесс вызревания?

— Сэр Картрайт, вы меня обижаете, — надулся биолог, — неужели я, по-вашему, не договорился и об этой маленькой услуге?

Конрад почувствовал легкое головокружение.

— Ты… попросил местных вести вместо нас дневник всхожести семян?!

— Ну да, — невинно поморгал глазами Энеобе. — Им самим интересно понаблюдать за процессом выращивания! Моего знакомого Каннори зовут, а его ан-тиа, законную жену, Гион. Они биологи. Их в храм Магов в свое время не приняли, так как они испытание не прошли. С тех пор Гион и Каннори самостоятельно проводят исследования. Они очень любознательные. Я бы с ними хоть каждый день общался, но супруги боятся слежки жрецов, поэтому мы встречались всего три раза ночью у кромки леса. И они всегда просили меня оставить переговорный кристалл дома, а не брать с собой.