И еще Рэя мучило любопытство после того разговора Тсубасы и Син, когда девочка намекнула на существование у его друга некой тайны, которую тот до сих пор боится рассказать. О какой тайне могла идти речь? После всего пережитого, когда он и Тсубаса вспомнили свое прошлое, после освобождения из мира синигами, какие еще секреты могли быть у них друг от друга?

Иногда Рэй краем сознания отмечал, что отсутствие посланников больше не тяготит его. Он ловил себя на опасной мысли, что ему вовсе и не хочется идти в мир людей, где их ожидает лишённое памяти существование. Они снова наделают ошибок, и неизвестно, удастся ли им подружиться, как мечтается сейчас. К тому же если Тсубаса до сих пор скрывает от него нечто важное… Как ему можно доверять? Ведь у друзей не должно быть тайн.

Однажды вечером после очередных путешествий по иллюзиям, созданным Син, Рэй выждал, пока девочка уснула, а потом легонько толкнул в бок лежащего под яблоней Тсубасу.

— Гм? — недовольно буркнул тот, просыпаясь.

— Послушай, — зашептал ему на ухо Рэй. — Мне все не дает покоя одна мысль. А в преддверии миров можно застрять навсегда?

— С ума сошёл! — испуганно подскочил Тсубаса и проснулся окончательно, присаживаясь на корточки. — С чего тебе вообще такое в голову стукнуло?

Рэй уселся рядом по-турецки, положив руки на колени.

— Рюк сказал, посланники придут сразу, как только мы определимся, где и как хотим родиться. Мы всё обсудили уже чёрт-его-знает сколько дней назад. И где посланники?

Тсубаса печально вздохнул и по привычке засунул палец в рот. Подумал немного, потом вытащил палец и воскликнул:

— У посланников каникулы! Длительные.

— Хватит шутить. Я серьёзно, — рассердился Рэй. — Я тогда пошёл искать этих птиц, когда напоролся на Син. Нет, я не жалею теперь, что она с нами, и она меня нисколько не напрягает. Но… я не понимаю, где посланники? Вот поэтому я решил, что возможно навечно остаться жить в преддверии. Наверное, с нами именно это и произошло.

— Мне кажется, дело в другом. И девчонка знает, но ни за что не скажет. Кроме того, она не хочет идти в мир людей и боится возвращаться назад в свой мир. Я попытался выяснить причины ее страха, но не преуспел.

— Ты тоже боишься, Тсубаса, — тихо заметил Рэй.

— Я?

— Когда Син сказала, что у тебя есть тайна, и пообещала ее выдать, ты побледнел. Ты говоришь, что хочешь стать моим другом, но сначала наотрез отказываешься родиться со мной в одной семье, а теперь… Почему ты пытаешься заставить меня доверять себе, но сам никому не доверяешь?

— Всё совсем не так.

— Это именно так.

Последовало недолгое молчание. Потом усталый голос Тсубасы произнес:

— Если Син действительно нравится тебе, и ты согласишься стать ее парнем… Думаю, на таком условии она захочет родиться в мире людей. Хоть я не знаю причин ее страха, но, думаю, ей просто нужен кто-то, на кого она сможет опереться в пугающем ее мире. Если ты пообещаешь быть всегда с ней рядом, посланники немедленно появятся и заберут вас обоих.

— Ты считаешь, Син контролирует появление посланников? — искренне удивился Рэй.

— Нет. Это ей не по силам. Иначе бы она от них не пряталась в самом начале.

— Она пряталась от них?!

— Разумеется, — невесело усмехнулся Тсубаса. — Помнишь, что она сказала тебе: «Тари забрали, а меня нет». А потом спросила, не страшно ли тебе отправляться в мир людей? Некая сила вынуждает Син воплощаться там, а наша маленькая подружка туда отчаянно не хочет. Тебя же просит стать ее рыцарем, чтобы если уж аисты прилетят за всеми нами, ей не страшно было лететь на чуждую землю. Син чувствует себя гораздо более незащищенной, чем пытается показать нам. Отсюда все ее эскапады и показная взбалмошность. Она действительно боится, Рэй. И ты ей нравишься. И ты ей нужен.

— Ерунда, — сердце мальчишки неожиданно забилось чаще, и кровь прилила к лицу. — Кроме того, ты говоришь, если я соглашусь на ее условия, придут посланники. Каким образом, если она не имеет влияния на них? И вообще чего ты разговор на другое переводишь. Я спрашивал тебя про твои секреты, а не про Син. Или… погоди… все это как-то взаимосвязано?

Тсубаса молчал. Тогда и Рэя осенило.

— Надо, чтобы желания стали ясны тебе самому… Понять, чего хочешь… Так говорил Рюк… А мы все еще здесь, потому что каждый из нас в чем-то сомневается или не уверен!

— Ты молодец, — отметил Тсубаса, глядя вперед перед собой и начиная медленно раскачиваться на корточках. — Ешли пы Шин тут не маячила, ты пы соопражал ешшо быштрее.

— Но в чем сомневаемся мы с тобой? — недоумевал Рэй. — Допустим, Син искала кого-то из мира людей, чтобы этот кто-то защитил ее. Она нашла меня. И теперь не хочет воплощаться, пока я не соглашусь на ее условия: быть всегда с ней, оберегать ее от невзгод. Но я-то этого не хочу, ясное дело. Потому она и не воплощается, а сидит с нами. Но почему мы с тобой до сих пор здесь? Я, например, не против стать твоим другом. Даже если учесть, что мы спорили, становиться ли братьями… Ерунда! Я согласен уступить, хотя и не понимаю твоих мотивов. Давай родимся в разных семьях и будем просто друзьями, — он помолчал, озираясь вокруг и ожидая увидеть в воздухе сверкание белых крыльев.

В пустыне стояла идеальная тишина, даже ветер смолк.

— Видишь, посланников не появилось, когда я согласился с тобой. Значит, они появляются не в тот же миг, когда все желания осознаны. Нужно что-то еще сделать.

Тсубаса молчал, продолжая задумчиво посасывать палец.

В это время за спиной Рэя раздался полусонный, но весьма довольный голос Син:

— Кроме осознания желаний, ничего больше делать не надо.

И когда оба мальчишки испуганно обернулись в ее сторону, добавила, сладко потягиваясь:

— Вы так кричали, что я проснулась и невольно все услышала. Почему вы считаете меня настолько вредной? Если бы вы прямо спросили, знаю ли я, на каком условии появляются посланники, я бы сразу ответила: определяешься с истинными желаниями, и за тобой непременно придут. Но это правило действует только на людей. А нам, магам, думать о своих желаниях не надо. Нас насильно тащат в ваш мир время от времени! Но если мы не хотим воплощаться, нам надо либо создать охранительные чары — Тари помогла мне в этом, но Рэй все разрушил, разбив ее магический камень вместе с потолком подземелья — либо найти человека, чем-то тебе обязанного, которому ты нравишься, но который пока не может воплотиться. И вот поэтому, ребята, я тут. Пока Рэй не воплотится, я буду сидеть здесь. Рэй мне должен, так как разбил важную для меня вещь, и я ему, видимо, немного нравлюсь, хотя он это упорно отрицает. Ничего, мы, маги, неплохо разбираемся в чувствах людей, иначе бы грош нам была цена.

Обалдев от такой откровенности, мальчишки слушали речи Син, даже не возражая. Когда она умолкла, Рэй промолвил безнадежно:

— Значит, тебе невыгодно, чтобы мы с Тсубасой поняли, что нас держит здесь. Ты всеми силами будешь мешать нам воплотиться?

— Мешать? — рассмеялась Син. — Зачем? Я была бы вполне счастлива, если бы мы все воплотились, ведь благодаря общению с вами, люди мне начали даже немного нравиться. Но только для возвращения в мир людей нам необходимо два условия: ты, Рэй, должен определиться со своими чувствами в отношении меня, а Тсубаса должен смириться с моим присутствием рядом с вами после нового рождения. А так как у него на меня явная аллергия, то при одной мысли о том, что я буду и в следующей жизни околачиваться поблизости, его мутит. Он еще не отказался от идеи стать твоим лучшим другом. Теперь представь, каково ему будет постоянно лицезреть меня. Ведь он меня терпеть не может, равно как и я его. А поскольку тебе, Рэй, хочется в следующей жизни общаться одновременно с ним и со мной, не важно, в каком я буду качестве выступать: подруги, сестры или возлюбленной, ибо ты с этим еще не определился, то мы все трое торчим тут. Неужели тебе, такому умному парню, до сих пор не стала очевидна столь простая истина?