Факир отвернулся, скрипнув зубами.

— Не волнуйся! Если там что-то важное обнаружится, принесу в целости и сохранности, — и Аотоа хлопнул друга по плечу. — Иди, отрабатывай свои «стеклянные долги». И предоставь мне бороться с упрямым предметом. Надеюсь только, открыв её, мы с тобой не обнаружим внутри третью шкатулку, запертую двадцатизначным кодовым замком, который не отопрёшь и спустя сто лет! Если так, мне подобная шутка совсем не покажется смешной.

Факир вздрогнул и похолодел.

«Если Дроссельмейер имеет хоть какое-то отношение к происходящему, вполне вероятно, что предположение Аотоа может оказаться верным!»

Бывший Рыцарь отогнал от себя неприятные мысли. Он встал с места и решительно отдал шкатулку товарищу.

— Не потеряй!

— Буду хранить, как зеницу ока, — Аотоа по-шутовски раскланялся, но, наблюдая за ним, Факир понял: его приятель сейчас вполне серьёзен.

И за шкатулку можно не волноваться. Она попала в надёжные руки.

— Здорово-здорово! — сидя в Безвременье, Дроссельмейер отставил в сторону чашку с чаем, откинулся на спинку стула и радостно захлопал в ладоши. — Посмотри, Удзура-тян, — пригласил он свою невидимую спутницу, глядя куда-то в темноту перед собой, — мою машину сломали, сюжет скомкали, лишили возможности влиять на события, но я всё-таки нашёл выход! Тайные шестерёнки по-прежнему крутятся. Поглядим, куда приведёт всех последняя сказка, остававшаяся до сих пор незаконченной. Мальчишка думает, будто пишет сюжет и что-то решает! Глупый-глупый! Нет. Это я продолжаю старую сказку. Где бы был бесполезный Рыцарь, если бы я не напомнил ему о шкатулке? Ежедневно портил бумагу и убеждался в собственной бездарности. Чем занимался бы очкарик? Умирал от скуки и язвил от безделья. А бедная уточка? Разве она сумела бы сейчас греться у камина и наслаждаться вкусной стряпнёй? А бывшая балерина, некогда сунувшая любопытный нос, куда её не просили, и справедливо поплатившаяся за это? Её уделом сейчас была бы тоска, но лишь благодаря мне она обзавелась друзьями. И кому, подумай, нужен старый бродячий кот? Но в истории с ключом он повёл себя геройски. Через несколько лет, когда придёт пора умирать, он будет с гордостью вспоминать своё прошлое, осознавая, что жизнь не прошла даром. А какой потрясающий удар для своевольной девчонки, привыкшей быть первой в Академии! Её планы пошли насмарку, ибо глупому ухажёру приспичило разнюхать, что лежит за дверцей, ключом от которой помахали перед его носом, как морковкой перед мордой осла. И он засветился перед всеми аки звезда в ночи вместо того, чтобы тихо исполнять чужую волю, оставаясь закулисным игроком. Конечно, теперь он стал для девчонки бесполезен, и она выгнала его. А уж как ловко мы оставили с носом смешного малыша, погнавшегося за двумя зайцами… Ни утки, ни шкатулки, хе-хе! Так-то. И вся длинная цепочка событий была мною мастерски запущена лишь одной фразой, сказанной в комнате бесполезного мальчишки. Ну же, Удзура-тян, иди, восхитись! Поглядим на второй акт прекрасной пьесы и насладимся им! Возможно, нас ждёт счастливый финал, а, возможно, трагедия. Я бы предпочёл второе, но, знаю, ты всем сердцем любишь эту бедную трогательную уточку. И у неё есть возможность спастись… Да-да, есть. Если вдруг избранный Рыцарь окажется отнюдь не бесполезным, каким я его некогда выдумал. Хм-хм. Как думаешь, сможет мальчишка-неудачник достойно закончить нашу историю? Если преподнесёт мне душещипательный финал, вышибающий слезу, я, наверное, даже прощу его за ту испорченную трагедию, и мы вместе попьём чайку на Рождество! Ох, — Дроссельмейер тревожно принюхался к чему-то, — кажется, бисквит подгорает. Срочно проверь духовку, Удзура-тян, я не люблю горелое!

В течение следующей недели Бертильда приложила титанические усилия, чтобы появиться под руку с Уилфредом-сан всюду, где возможно. О красоте и таланте юного танцора, согласившегося выступать вместе с лучшей балериной Академии, заговорили и учителя, и ученики начальных классов. Хонма-сенсей, вернувшийся из танцевального зала после просмотра па-де-де блистательной пары, задумчиво проговорил:

— Кажется, победители, которые скоро удостоятся награды Его Высочества, очевидны. С этими двумя молодыми людьми тягаться никому из вас не под силу!

За спиной Пике злорадно хихикнули несколько учениц. Те самые завистницы, мечтавшие танцевать с Факиром, поняла девочка. Ничего. Может, она и не принесёт семпаю победы, но уж точно выложится полностью. Сделает всё, на что способна, и даже больше. Пусть награда достанется директорской дочке и её кузену, но с Факиром на сцену выйдет не Бертильда, а Пике. Это будет долгожданный танец. В нём она раскроет сердце, показав всё, в чём так и не решилась признаться вслух. И пусть принц решает, кого наградить. Разве это важно? Всё равно заветную мечту Пике никто исполнить не сумеет, а остальное — мелочи.

Сидящая рядом Лили сочувственно потрепала подругу по плечу.

— Не переживай, — шепнула она. — Не Хонме-сенсею решать, кто заслуживает королевской награды.

— Я и не волнуюсь, — отозвалась Пике. — Я буду танцевать с Факиром-сама. Для меня имеет значение только это.

— Вот и правильно, — кивнула Лили.

Конечно, Бертильда не преминула наговорить колкостей при следующей же встрече и похвастаться своими достижениями, преувеличенными в несколько раз, но её насмешки не достигли цели. Пике слишком глубоко погрузилась в свои переживания. Пропустив слова Бертильды мимо ушей, она молча направилась дальше по коридору, вызвав гримасу неподдельной ярости на хорошеньком личике собеседницы.

— Ну, я тебе устрою, — прошипела Бертильда ей вслед. — Ты ещё пожалеешь, что посмела меня игнорировать. Мечтаешь танцевать на показательных выступлениях с парнем, которого я выбрала для себя? Посмотрим. Я непременно придумаю что-нибудь и сотру это самодовольное выражение с твоего лица! — с этими словами Бертильда развернулась и быстро зашагала в противоположную сторону, сжав кулаки и обдумывая новый план мести.

Деньги в копилке собирались не так скоро, как Факиру хотелось бы. Он утешал себя тем, что впереди ещё целых шесть недель, а за это время он сумеет найти дополнительный заработок в другой лавке. Хорошо бы его нанял помощником ювелир или портной, выполняющий заказы для богатых господ, но о таком только мечтать можно. Интересно, если в конце апреля он вернёт Августу-сама меньшую сумму, чем было между ними оговорено, тот согласится подождать ещё немного или расскажет Харону?

Приёмного отца расстраивать не хотелось. Харон, без сомнений, нашёл бы деньги. В конце концов, взял бы часть сбережений, оставшихся после смерти родителей Факира и хранившихся у него, всё равно эти деньги предназначались для оплаты обучения в Академии. Но юноша хотел доказать, что способен сам выбраться из трудностей без чьей-либо помощи.

Увы, в других ситуациях к помощи друзей пришлось прибегнуть. Ахиру он вынужден был оставить у Гретхен, со шкатулкой вторую неделю подряд возился Аотоа…

На улице накрапывал дождь. Факир короткими перебежками добрался до общежития. Войдя, отряхнул плащ и волосы и направился в комнату. Настроение общаться с кем-либо отсутствовало. Первый, кто обратился бы сейчас к семпаю с самым невинным вопросом, был бы заморожен взглядом на месте. Как назло, на пороге комнаты, не ведая о надвигающейся опасности, уже кто-то маячил, и Факир издалека смерил злополучную жертву убийственным взором.

Незваный гость на бессловесную угрозу не отреагировал. Наоборот, смело обернулся, улыбнулся и подмигнул. Выражение лица Факира заметно смягчилось, когда он узнал Аотоа.

— Хорошо, что это ты, — буркнул бывший Рыцарь. — Никого другого я бы сегодня не потерпел.

— Ну, ты даёшь, — отозвался Аотоа, опасливо косясь на приятеля, — а я подумал, ко мне приближается одноголовый Цербер. Аж мурашки побежали. Взгляд у тебя был… Даже мне на мгновение стало страшно.

— Прекрати чушь молоть, — устало потёр глаза Факир. — Нет времени и желания выслушивать бессмыслицу. Я знаю, просто так ты бы не явился. Что случилось?