- Ну, раз мистер Уэйнрайт не имеет ничего против... - выдохнула наконец няня. Она поняла, что не в её силах помешать Эмили и лишь беспомощно развела маленькими полноватыми руками.
Наспех натянув на себя чулки, нижнее платье, подъюбник, пышную кружевную кремовую блузку, а затем и верхнее дорожное платье цвета горького шоколада с рукавами по самые запястья и юбкой, покрывающей колени, Эмили с большим трудом заставила себя стоять ровно, пока няня застёгивала пуговицы, поправляла петельки и банты, причёсывала её длинные волосы и укладывала их под шляпку.
Когда всё было готово, Эмили попросила миссис Моррис подготовить её прогулочные туфли, а сама умчалась на кухню. Там она отмыла молочную бутылку и набрала в неё чистой прохладной отстоянной воды из глиняного кувшина. Подумав, наполнила ещё одну бутылку. Уложив бутылки в корзинку, она добавила к ним бумажный пакет со свежими шоколадными печеньями, небольшую магазинную ватрушку с миндалём, несколько ароматных розово-жёлтых яблок - ей показалось, что именно такие больше всего понравились Вэлентайну - и лёгкой птичкой взмыла обратно в спальню. Схватила с полки первую попавшуюся книжицу, засунула и её в корзинку, наскоро управилась с туфлями и под неодобрительные возгласы нянюшки всё так же быстро слетела вниз, по лестнице и через коридор к парадному входу наружу, где уже стоял мистер Уэйнрайт, поглядывая на часы, и курил паренёк водитель рядом с его тёмно-вишнёвым роллс-ройсом.
Эмили торопилась как никогда. Дыхание сбилось, в боку нещадно кололо, сердце колотилось. Больше всего она боялась, что отец может внезапно передумать и отказаться брать её с собой в поездку. Это было бы совершенно невыносимо. Поэтому, не дожидаясь пока водитель откроет ей дверь, Эмили проделала это сама, быстро забралась внутрь машины, умостила корзинку на юбках и обессиленно откинулась на спинку сиденья. Мужчины тоже сели в машину, мистер Уэйнрайт обернулся с пассажирского сиденья, шутливо постучал по стеклянной перегородке и окинул раскрасневшуюся, запыхавшуюся девочку обеспокоенным взглядом. Эмили ответила своей самой жизнерадостной улыбкой, мистер Уэйнрайт тоже улыбнулся и дал водителю знак.
Ах, как хорошо было прокатиться ясным летним деньком на быстрой, блестящей машине! Мимо мелькали ухоженные сады и соседские поместья, а небо, украшенное пушистыми белыми облаками, становилось всё выше и прозрачнее... Эмили, в жизни которой было не так уж и много развлечений, пришла в полный восторг. Жаль только, нельзя приоткрыть окно и позволить ветру растрепать волосы... Этого папа точно не одобрит - вдруг маленькая Эм простынет. Но может быть, когда-нибудь... Эмили погрузилась в грёзы, в которых она взрослая и самостоятельная, сидела за рулём своей собственной машины. В её мечтах это был небольшой белый корвет с откидным верхом. Вот где вовсю разгулялся бы встречный ветер! Эмили была бы так ему рада...
Поместье Хонкрафтов выглядело по меньшей мере очень вычурно и странно. Взявшись за реставрацию старинного дома, старший сын Альберон Хонкрафт превратил фасад в ровненький ряд светло-охристых кирпичиков, новеньких, только с завода. Но - лишь до половины. Поссорившись с отцом, молодой человек бросил свою работу и уехал попытать счастья в большом городе. Теперь все стены дома снаружи представляли собою смешение экстравагантной новизны и отжившей старины, аккуратных рыжих рядков вперемешку с мрачным почерневшим от времени камнем. Внутри картина открывалась ещё более забавная. Разозлившись на упрямца-отца, протестующего против нововведений, Альберон покрасил все стены и потолок в прихожей яркой ультрамариновой краской. Старые потёртые долгими годами кресла и рассыхающиеся столики смотрелись на фоне такого кричащего цвета очень сиротливо. Конечно же, при желании, старик Хонкрафт мог бы нанять рабочих, которые бы всё исправили, но по каким-то своим, личным, причинам, он этого не делал... Может быть, надеялся, что сын вернётся и продолжит свой проект самостоятельно? Как бы там ни было, поместье Хонкрафт стало притчей во языцех всех местных жителей. И теперь Эмили представился случай увидеть известный дом своими собственными глазами.
Почтенному мистеру Хонкрафту тем летом исполнилось восемьдесят шесть. Передвигаться по дому становилось всё сложнее, выходить в сад и того трудней... Старик жил один, на приходящую экономку только ворчал. Думая о неминуемом будущем, он хотел проконсультироваться у мистера Уэйнрайта по поводу такого важного и вместе с тем деликатного дельца, как финансовое наследство. Заслышав гул машины, дрожащими руками он надел пенсне, поправил белый вихор на голове и зацепившись мизинцем за край своего чернильно-синего жакета, встал на пороге, поджидая гостя.
Увидев Эмили, старик расплылся в улыбке и наговорил столько комплиментов, что и на год бы хватило вспоминать и радоваться. Его голос был сухим и скрипучим, во рту недоставало многих зубов, а в уголках глаз лучились смешливые морщинки. Эмили немного побаивалась пожилых людей, но Хонкрафт производил впечатление доброго человека. Она с интересом рассматривала и его самого, и его дом, с каждым взглядом подмечая всё больше любопытных деталей...
Пока мужчины беседовали, она успела составить целый список примечательных мелочей. Вот странная картина в массивной бронзовой раме - морской пейзаж на ней как будто выцвел, или покрылся плотным слоем пыли, так что даже пальцы сами тянутся провести по шероховатой поверхности. Но, конечно, приличные юные леди не ведут себя подобным образом, поэтому остаётся только рассматривать побледневшие волны с приличного расстояния и гадать...
А вот надколотая чернильница из тёмно-бордового стекла на маленьком треугольном столике тёмного красного дерева со сколом на столешнице, и обе эти вещицы настолько схожи и примечательны, что кажется уже не могут существовать друг без друга. Хотя обычно в доме не держат поломанных вещей, особенно пожилые люди как водится, очень суеверны. Наверное, мистеру Хонкрафту эти вещи слишком дороги...
А эти дивные шторы с широкими узорами, как будто кружевные, вкусного оттенка кофе с молоком. Слишком светлые для гостиной, из ткани, явно для штор не предназначенной, но в этом доме всё было весьма необычно. Эмили подошла к комоду у стены, где ютился ряд фотографий в резных рамках. Вот молодой мистер Хонкрафт, высокий и улыбчивый, и вихор на его голове ещё чёрный. На других фотографиях ближайшие родственники и конечно же сыновья - Альберон и Глендел, оба очень похожие на своего отца. В отдельной, особенно изящной рамочке портрет красивой женщины с аккуратными карамельными локонами и светлыми глазами - наверняка это миссис Хонкрафт. Не у неё ли был такой нестандартный вкус? И не потому ли мистер Хонкрафт до сих пор не желает ничего в доме менять...
Эмили вдруг стало очень грустно. Неясная тревога за Вэлентайна всплыла с новой силой. Она вышла в сад, умостилась на протёртой деревянной скамейке, и чтобы хоть как-то отвлечься, попыталась сосчитать настурции на клумбах. Цветов было так много, что все они сливались в яркий пёстрый ковёр. День выдался довольно жарким, и Эмили было тяжело в её многослойной одежде, хоть платье и было сшито из лёгкой прохладной струящейся крепдешиновой ткани. В дальнем конце сада виднелся красивый старинный фонтан под аркой, увитой лиловыми глициниями. Эмили представила, как должно быть раньше было здорово Хокнрафтам собираться тут всей семьёй, укрываясь от жары, делиться новостями, наблюдая как птицы пьют из фонтана, а вокруг медовых глициний кружатся толстенькие шмели...
