- Я совсем не такими их себе представлял. Будь моя воля, я бы сам нарисовал картинки к этим рассказам и показал бы всем то, что я вижу, когда их читаю.
- Как интересно! Отчего бы Вам и впрямь не попробовать?
- Ну... Я как-то осмелился стащить... Ой! То есть взять в свободное от работы время! Цветные мелки которыми отец нумерует бочки для соленьев. Немного порисовал, и кажется что-то даже начало получаться, но... Словом, маманя моя так быстро пришла в ярость, когда увидела... Ударила меня сильно-пресильно по рукам чугунным утюгом - уж что ей тогда под руку попалось...
Мальчик поднял вверх правую руку, сильно растопырив пальцы и Эмили увидела, что средний палец его немного искривлён, а на указательном большая красная шишка.
- Так и не зажило до конца. Ни перо, ни кисть теперь нормально не подержать. Так что не смогу я больше никогда рисовать.
Эмили была ошеломлена. Она просто не знала, что на это сказать. Чтобы мать могла так навредить собственному ребёнку! Немыслимо... Её дыхание замерло, глаза широко распахнулись и их цвет внезапно переменился с карих в медовые - яркая вспышка на бледном тонком личике.
- Но за что? Почему? Как? - воскликнула она, не в силах совладать с чувствами.
- Да обычное дело в большой семье, мисс. Чтобы всех прокормить, нужно очень много работать, как водится... А рисование - это вовсе не то занятие, что может много денег принести в семью. Так уж повелось.
- Но... Но моя мать вполне успешно пишет картины, иллюстрации и даже праздничные открытки и насколько я знаю, вполне неплохо на этом зарабатывает. Что же за повод был у Вашей мамы быть настолько к Вам жестокой?
- Ах, мисс... Что там какой-то безвестный мальчонка из бедной, ничем не примечательной семьи и его мазня, по сравнению с Вашей благородной маман и её знатным именем и родом, значимым для всей страны? Тут уж изначально слишком большая разница, чтобы даже попробовать сравнить.
Эмили замолчала, потрясённая до глубины души. Вэлентайн медленно перелистывал книгу, внимательно рассматривая иллюстрации. Ему действительно было интересно. Так и застала их миссис Моррис - двух детей из совершенно разных миров, соединённых одной красивой сказочной книгой, которую они совместными усилиями удерживали на четырёх своих худых коленках.
ГЛАВА 7
Вэлентайн уехал вместе с извозчиком почтового дилижанса, а Эмили весь остаток дня и почти целую ночь места себе не находила от нахлынувших на неё мыслей и эмоций.
Мать Эмили решила устраниться из её жизни и почти не принимать никакого участия в том, что происходило с девочкой, а мама Вэлентайна, наоборот, жёстко направляла мальчика по выбранному ею пути. И тот, и другой способы воспитания сказывались печальным образом, и Эмили не знала, что и хуже - почти не видеть свою мать, мучаясь от душевного холода и одиночества, или же, в точности до наоборот, постоянно ощущать её взгляд, чувствовать её присутствие за своей спиной и испытывать страх сделать что-либо неправильно, опасаясь наказания...
Посреди ночи девочка проснулась от яркого эмоционального сна. Ей приснилось, что мальчик по имени Вэлентайн Голдфишер умирает от жажды. Девочка утолила свою собственную жажду, убрала дополнительное одеяло, которым покрыла её няня, произнесла короткую молитву Деве Марии, и уже начала засыпать снова, но едва её голова коснулась подушки, она вновь увидела лицо своего нового друга, покрасневшего и задыхающегося, мучительно изнывающего от жары, словно он находился посреди пустыни. Разгадать этого видения Эмили так и не удалось, и в её сердце поселилась тревога.
Утром миссис Моррис принесла в комнату Эмили специальный диетический завтрак - стакан яблочного сока и запеканку из свежего деревенского творога, молока и яиц. Пока девочка ковыряла хрустящую золотистую корочку, няня рассказала, что мистер Уэйнрайт остался дома и собирается по каким-то делам в пригород. Эмили, сама до конца не понимая своих мыслей, очень обрадовалась и поспешила поскорее покончить с запеканкой и соком. Надев тёплый домашний костюм под бдительным взглядом няни, она заторопилась к отцу в кабинет.
- А-а-а, это ты, маленькая Эм, - мистер Уэйнрайт рассеянно потрепал девочку по голове, не отрывая взгляда от папки с бумагами в вытянутой руке, - Я сейчас поеду к мистеру Хонкрафту в Риверджсон, обсудить один маленький финансовый прожект. Не думаю, что это займёт много времени. А потом мы с тобой могли бы...
- Ах, папочка! Папочка! Возьми меня с собой, прошу тебя! - взволнованно перебила Эмили. Глаза её лихорадочно блестели, руки дрожали от волнения. Мистер Уэйнрайт удивлённо взглянул на дочь.
- Что с тобой, малышка Эм? Неужто старик Хонкрафт представляет собой какую-то особую ценность, о которой мне не ведомо? - засмеялся он.
- Эх, папочка, так всего сразу и не объяснить! Но мне очень нужно попасть в пригород! Это очень-очень важно, прошу тебя, папулечка!
- Хм-м-м... - мистер Уэйнрайт внимательно взглянул в блестящие глаза Эмили, осторожно сжал её дрожащие пальцы, - Ты совсем засиделась дома, да, родная? Ну ладно. Только собраться нужно очень быстро, хорошо? Мой водитель уже ждёт внизу.
Эмили взвизгнула, подпрыгнула от восторга и тут же помчалась наверх.
- Нянечка, помогите, пожалуйста, с дорожным костюмом! Да побыстрее, побыстрее! Я еду с папой! - запрыгала она на одной ноге, избавляясь от домашних штанишек.
Миссис Моррис широко раскрыла рот в изумлении, но тут же закрыла его, сжав губы в сухую жёсткую линию, наморщив лоб, изо всех сил удерживая готовые вырваться возмущения.
- Ну же, нянечка, поторопитесь, очень-очень вас прошу!
Миссис Моррис снова раскрыла рот, как пловец, набирающий воздуха перед прыжком, помедлила, но так ничего и не произнесла, закрыла рот и открыла его снова, словно рыбка, выпрыгнувшая из пруда. Неожиданный энергичный напор Эмили просто ошеломил её.
- Папа мне разрешил! - засмеялась Эмили, распахивая шкаф и выуживая длинное темно-коричневое платье - Не переживайте, няня, внутри папиной комфортабельной и безопасной машины со мной совершенно ничего не случится!
