- Что, трудно грязь с тебя сходит? То-то же! Будешь впредь знать, как в пыли валяться и портить вещи, которые даже тебе не принадлежат! - вновь обрушилась на Вэлентайна миссис Голдфишер.
Влепив мальчику увесистый подзатыльник, она ещё немного поворчала, а затем всё же принесла ему стопку новой, чистой и относительно целой одежды, забрала его мокрые обноски и ушла, гневно бормоча себе под нос ругательства.
Вэлли вздохнул всей грудью, по-собачьи отряхнулся и, подождав, пока вода почти полностью впитается в кожу, поспешно нацепил на себя свою новую - а на самом деле чью-то старую - одежду, а именно латанное-перелатанное бельё, длинные штаны из колючей шерстяной ткани и почти белую клетчатую рубашку на пуговицах. Эта одежда тоже явно раньше принадлежала кому-то из мужской части семьи Голдфишеров, но в отличие от старой, уже не висела на нём, как мешки на пугале - хотя, может это он просто так вытянулся за лето? Судя по отметинам на амбарной двери, которые он исправно проверял, за лето он вырос почти на два дюйма. Много это или мало для мальчика его возраста и комплекции? Ответа Вэлли не знал, и обсуждать с матерью такие вещи, когда она на него настолько сильно злилась, было попросту невозможно. Мальчик с тоской подумал о том, как было бы здорово, если бы мама не только злилась на него, но и бывала ласковой хотя бы иногда... Помимо того, чтобы упрекать во всём, что она для него делает.
На востоке сгущались плотные дождевые тучи, но после маменькиной экзекуции Вэлли как никогда сильно хотелось хоть ненадолго уйти погулять. Поэтому он собрал небольшой скарб в виде ножика, нескольких сухарей, фляги с водой и небольшой самодельной удочки, после чего прихватил из амбара одну из рабочих курток и поспешил сбежать к своему любимому месту - небольшому озеру в полумиле от фермы, где высокая трава и растущие по берегам камыши скрывали его до поры до времени от родительского гнева и любопытных глаз.
Наученный горьким опытом, он выбрал местечко посуше да почище и улёгся спиной на примятую, высохшую за лето траву. Солнца не было видно, и надвигающиеся тучи обещали скорый дождь, как и лягушки, прыгающие по берегу со своими печальными глухими 'ква-а-а'. Но перспектива промокнуть под дождём не так пугала мальчика, как новые приступы материнского гнева. Его куртка была на несколько размеров больше его самого и в случае чего могла бы послужить неплохим зонтом. Он вдохнул полной грудью ароматы зелени и воды, витающие в воздухе, заложил руки за голову и прикрыл глаза, отгораживаясь от своих проблем.
Вокруг не было ни души, только лягушки подавали друг другу свои квакающие сигналы. Да изредка стрекотали своими длинными полупрозрачными крыльями стрекозы, но их уже было совсем мало - они всё чаще неподвижно сидели в тростнике, начиная впадать в спячку. Мир вокруг ощущал дыхание подступающей осени... Ветер становился всё порывистее, раскачивая камышовые метёлки как маятники. Убаюканный этой колыбельной ветра и камышей, Вэлли и сам не заметил, как задремал...
Когда Вэлентайн проснулся, была глубокая ночь. Дождевые тучи, судя по всему, прошли мимо, не пролив ни капли на Аттенборо и его предместья. Луна пряталась за густыми облаками. Протерев глаза и не увидев ничего, кроме ночной черноты вокруг, мальчик досадливо чертыхнулся - нет ничего хуже, чем прокладывать себе путь домой в такой темноте, рискуя свалиться в овраг или наступить в коровью 'лепёшку'. Используя свою удочку как трость для ходьбы, мальчик принялся осторожно пробираться наверх по знакомому пути, напевая негромко: 'Мама-маменька Луна, посвети-ка на меня, да освети мой путь ночной, помоги мне в дороге домой'. И вскоре луна действительно показалась в низком просвете между тучами, послужив мальчику огромным небесным фонарём.
- Вот спасибо! - восхищённо сказал Вэлли, задрав голову к небу. - Старик Мерлин бы мной гордился, пожалуй... Хм, а вот ведь что интересно, на самом деле - можно ли так же легко призвать, скажем, дождь? Или солнце в пасмурный день... Или...
Рассуждая вслух таким образом, мальчик и не заметил, как довольно быстро добрался до одной из теплиц, что стояли в южной части фермерских угодий Голдфишеров. И тут прямо перед ним открылась дверь теплицы, и навстречу ему шагнул мрачный мистер Голдфишер. Он шёл прямо на мальчика, на ходу вытирая руки о промасленную тряпицу. При виде Вэлли его взгляд помрачнел ещё больше и резкий жест, которым он поманил мальчика к себе, не сулил тому ничего доброго.
- Я не видел тебя сегодня ни на полях, ни в теплицах, ни в хлеву... Словом, нигде, где ты должен был бы находиться, чтобы по-настоящему приносить своей семье пользу от своего жалкого существования, - медленно и грозно говорил он, возвышаясь над мальчиком и глаза его наливались кровью от гнева.
Сердце у Вэлли заколотилось где-то на уровне горла, ему показалось что вот прямо сейчас отец в очередном приступе гнева попросту убьёт его. Но тот лишь схватил его за ворот рубашки, отчего ткань жалобно затрещала, и прорычал:
- Сегодня останешься без ужина. Отсюда прямиком марш к своему месту, паршивец, и ложись спать. А завтра встанешь вместе со всеми и будешь работать, как все, вместо того, чтобы слоняться попусту без дела. А не станешь трудиться - так я прослежу за тем, чтобы никто больше в этой семье никогда не кормил тебя. Подыхай с голоду, раз не хочешь отрабатывать свой хлеб. Тебе всё понятно?
Вэлли заставил себя кивнуть, и отец со всей силы встряхнув мальчика за шиворот, оттолкнул его в сторону дома. Вэлли по инерции пролетел вперёд и рухнул в красноватую глиняную пыль, оцарапав щёку, но тут же взял себя в руки и встал, несмотря на жгучую боль. Стараясь не смотреть на отца, он кое-как отряхнулся и ушёл внутрь, не дожидаясь, пока тот пинками загонит его в дом.
Мальчику была отведена узкая койка в маленькой комнатушке рядом с выходом на задний двор. По большому счёту в этой комнатке можно было только спать, ни для чего больше там толком не было места. Ни шкафа, ни даже какого-нибудь захудалого столика, чтобы тренироваться выписывать числа и литеры... Голдфишеры оплатили обучение только самому старшему своему сыну Гаррету, остальным же не полагалось учиться, только работать. Поэтому мечтам Вэлли о том, чтобы научиться писать и рисовать не суждено было сбыться. Пока Гаррет ещё не уехал в Лондон, он обучил мальчика кое-как читать по слогам, и тот мог хоть как-то скрасить свои вечера за чтением одной-единственной своей книги про волшебника Мерлина и рыцарей круглого стола, подаренной Гарретом. В те вечера, когда ему удавалось раздобыть свечной огарок, Вэлли садился поперёк своей кровати, упёршись спиной в стену и вытянув ноги по направлению к другой стене, раскладывал книгу на своих коленях и бережно переворачивал страницу за страницей, держась за самые их края и тихонько шепча что-то, словно разговаривая со своими старыми друзьями, которые жили внутри книги.
Сидя таким не очень удобным способом, мальчик постоянно отмечал, как уменьшается расстояние между его стопами и противоположной стеной. Чем больше он рос, тем меньше, казалось, становилась эта комната. Но даже если бы родители и предложили ему переселиться в более просторную общую детскую комнату, Вэлли предпочёл бы избегать общество братьев, которые все как один, терпеть его не могли и постоянно над ним измывались. Лучше уж так ютиться, всё-таки какое-никакое, а отдельное жильё, своё личное...
