─ Бабушке тоже нравилось. Все прошу отца: давай поиграем, а ему некогда, ─ посожалел Ванька.
─ А мне так хочется на гармошке научиться, ─ вздохнул Андреяха, скосив взгляд на Ваньку. ─ Просто мечта.
─ Гармошки нет, а то я бы тебя запросто научил, ─ заверил Ванька так, будто не видел в этом никакой проблемы.
─ Да? ─ удивленно воскликнул Андреяха. ─ Шутишь или серьезно?
─ "Страдания" и "Матаню" уж точно научу, а дальше у самого пойдет. Я без подсказов научился. Только не надо ныть, коли сразу не получится.
─ Значит, если гармошка будет ─ научишь? ─ хлопнул ладонью по траве Андреяха.
─ Сказал же, без трепотни, ─ заверил Ванька. Я, мол, хоть и не умею как ты плавать "щучкой", но тоже на кой на что способен.
Стали думать, где взять гармошку да где потом заниматься. Андреяху просто распирало от радости ─ скорей бы только решить с гармошкой. Ну а дальше оба размечтались. Андреяха поделился с Ванькой сокровенным, о чем даже родная мать пока не знает, что осенью решил податься в Москву. Дальние родственники помогут устроить его на завод, где делают самолеты. В знак дружбы заверил Ваньку, что если все получится, то и его туда перетянет. Но Ванька не об этом мечтал, ведь отец пообещал устроить его в Воронежскую музыкальную школу. Но и отказываться от предложения Андреяхи не стал.
Разговор прервался, когда подошел Ванькин друг Витька Толкачев. Опять стали плавать и нырять. Вволю накупавшись, Ванька с Андреяхой ушли домой, а Витька остался загорать. По дороге друзья вновь вспомнили о Пашке, которого в такую жарищу везут в машине, на строительство канала "Москва ─ Волга". А ведь он так хотел поступить в железнодорожный техникум и стать машинистом.
─ Ты знаешь где я живу? ─ спросил Андреяха Ваньку.
─ Ага. Вон там, неподалеку, где наш дом раньше стоял.
─ Верно, ─ подтвердил Андреяха. ─ Значит, так, завтра я поеду к родичам в Таловую за гармошкой. Думаю, на время дадут. А как привезу, так сразу и начнешь учить у меня дома. Окромя мамы да старшей сестры никого больше нет, а они не помешают, идет?
─ От своих слов не отказываюсь, ─ ответил тот важно. ─ Но только без нытья. ─ Потом попрощался и побежал к отцу. Его наверняка уже заждались.
С отцом Ванька всегда всем делился. Вот и сейчас рассказал о встрече с Андреяхой. Говорить, что тот собирается уехать в Москву не стал, а вот что решил научить его играть на гармошке, сообщил. Отец затею сына одобрил.
Тимофей, как и Ванька, переживал за Пашку, рассказал, как с братом Яковом долго успокаивали сестру. Но разве она сразу успокоится? Ваньке у отца нравится. Тут всегда уютно и тихо, правда, уж больно маловат домик на пятерых. Отец говорит, что со временем будут перестраиваться. Сейчас лето, на улице тепло, и Ванька спит в сенях. Каникулы летели быстро.
Таловские родственники гармошку Андреяхе дали. Он как только вернулся в Бирюч, сразу же известил об этом Ваньку.
И в тот же вечер Ванька стал учить друга. Гармошка такая, как у отчима, старенькая, голоса поизносились, но играть на ней можно. Днем Ванька помогал на огородах то отцу, то теткам, считая, что хлеб нельзя задарма есть. Иногда с Витькой или Андреяхой ходил купаться на озеро, а по вечерам обучал игре на гармошке Андреяху. Тот не ныл, как Колька с Анучинки, во всем его слушался, и вскоре у него стала получаться мелодия "Матани". Ванька познакомился с матерью и старшей сестрой Андреяхи. Его отец умер рано: Андреяха рассказал, что он сильно пил. Мать воспитывала детей одна, а местных пьяниц просто ненавидела, костерила их на чем свет стоит. Больше всех доставалось от нее соседу, с которым когда-то постоянно "застраивался" ее муж. Иногда Андреяха толкал Ваньку: "Послушай, как мать соседа через плетень вразумляет". Ванька отмахивался, брал в руки гармонь и снова и снова показывал, как подобрать мотив "Страданий". Вообще-то мелодий у "Страданий" много, и все они очень душевные.
После занятий с Андреяхой Ванька забегал к тетке Анютке. Она вся испереживалась о пропавшем деде Якове. Ванька хорошо помнил, что отец его матери всегда был крепким и сильным. А сколько мешков с зерном и мукой он перенянчил на мельнице! Дед такой представительный, с седыми усами и бородой, разделенной на две ровные половинки. Иногда дед придирчиво оглядывал себя перед висевшим в коридоре большим зеркалом, но страсть как не любил, чтобы за ним подсматривали. Подстригался всегда сам, "под горшок". Ванька никак понять не мог ─ зачем такому важному деду ходить по селам с протянутой рукой? Голод, он ведь для всех голод. И что ж, всем теперь таскаться побирками?! Не-ет, так нельзя. И ведь пропал же дед! Может, заболел и где-то умирает? Ведь когда сыны вернутся со стройки, они с тетки Анютки спросят за отца.
Ванька успокаивал добрую тетку, говорил, что дед Яков никуда не денется, вернется, хотя сам в это мало верил.
А вскоре Андреяха стал играть самостоятельно, и Ванька лишь по вечерам заглядывал к нему, слушал, советовал что-то и уходил.
...Неожиданно отец завел речь о поездке Ваньки к матери в Анучинку. Мол, скоро месяц как живешь в Бирюче, а домой и глаз не кажешь. Матери небось надо на огороде помочь, возможно, и в чем-то другом нуждается. Ванька и сам об этом не раз думал, но ехать не решался. Ведь мать заявила, чтобы он ей не мешал, вот и не мешает. Сама так захотела. Но вдруг она тогда погорячилась, а теперь одумалась и переживает? ─ были и такие мысли.
─ Слушай ─ сказал как-то отец,─ ты совсем пообносился. Я дам тебе свой военный френч, а мать пускай его перешьет. Заодно бельишко дома заменишь, на огороде поможешь. И не злись на мать.
Ванька подумал-подумал и согласился. В Бирюче уже и правда наотдыхался, чем мог помог. У Андреяхи на гармошке и без него стало получаться. Побудет с матерью, а перед учебным годом, может, еще разок в Бирюч заявится. Но при мысли о скорой учебе стало как-то не по себе. Учиться на стороне, да еще когда матери не нужен... А ведь надо на что-то в Рубашевке жить ─ все это настроения не поднимало. Но хотелось узнать, как там ведет себя мать, не захаживает ли к ней кто из "ночлежников"? Это для него самое страшное, потому как уж точно опять матери мешать, злить ее, и опять пойдут ссоры. Он же не стерпит!
