─ Вань... ─ сказала мать взволнованно. ─ Тут вот стряслось что... Нам с отцом надо в Бирюч ехать. Бабушка Марфа умерла...
─ Я тоже с вами, ─ кивнул Ванька, еще не вникнув в суть случившегося. ─ Сейчас возьму шапку и... ─ Не договорив, вдруг осекся: ─ Ч-что?.. ─ Как это ─ умерла? Она же была жива!
─ Как все умирают, так и она умерла, ─ проворчала мать. А мы на похороны понимаешь?
─ И я поеду! ─ Ванька бросился в конец коридора за шапкой. Там, сбоку от прохода, он повесил ее на крючок. Из-за холода верхнюю одежду в классе никто не снимал.
─ Никуда ты не поедешь! ─ услышал вдогонку резкий голос матери. ─ Дома останешься и скотину будешь покормить.
─ Тетка Дарья покормя! ─ не соглашался Ванька.
─ Она с нами едет. Всё, после школы чтоб сразу домой, ─ отрезала мать и пошла к выходу.
─ Мам, я тоже! ─ заканючил Ванька, идя следом за ней.
─ Кончай воду мутить, дядька Григорий уже заждался.
─ Дядька Григорий?
─ Да он, нам пора. ─ Впустив с улицы в коридор клуб морозного воздуха, мать хлопнула дверью.
Ванька пометался туда-сюда, выскочил на улицу и увидел, как по дороге в сторону Бирюча рысью удалялась лошадь, запряженная в дровни. В них сидели тепло укутанные в шубы крестный с отчимом и мать с теткой Дарьей.
Ванька постоял-постоял и вернулся обратно в школу. Заходить в класс сразу не стал, наконец-то до конца осмыслив, что произошло. Повернувшись к окну, тихо, не скуля шмыгая носом и размазывая ладонью по щекам обильно хлынувшие струйки слез, заплакал. Из класса вышла Татьяна Ивановна, сочувственно спросила:
─ Любил бабушку?
Ванька кивнул.
─ Знаешь, ─ сказала она, ─ сейчас я вынесу твою сумку и иди лучше домой. Только сразу домой, никуда не заходи, ─ попросила. ─ Если и завтра будет плохо, разрешаю остаться дома, а там к вечеру, глядишь, и родители вернутся.
Она вынесла его матерчатую сумку с тетрадкой и половинкой карандаша. Застегнув пальтушку и завязав ниже подбородка тесемками шапку, чтобы не сползала на лоб, Ванька вышел из школы. На улице было морозно, с заснеженного поля дул сильный ветер. Не зная, что делать, он как очумелый побежал по дороге. Мысли путались. У поворота на Бирюч остановился. Постоял в раздумье. Бабушки больше нет и не будет, а он ее даже не увидит. Учительница сказала, что если завтра будет плохо, то может посидеть дома. А что если все-таки махнуть пешком в Бирюч, а завтра с родителями вернуться в Анучинку? Скотину и Колька накормит. Только домой забежать, найти и упросить его. Деду лучше не сказывать... Ванька нерешительно затоптался на месте: видеть бабушку мертвой хотелось и... не хотелось. Она ему когда-то говорила, что на мертвых лучше не глядеть, а то по ночам будут сниться...
Идти в Бирюч совсем расхотелось, едва вспомнил про гармонь. Теперь он знал, что делать. Лишь бы мать ключ от замка оставила. Как же он забыл у нее про ключ-то спросить? Теперь, когда отчим стал постоянно жить с ними в Анучинке, Ванька играет на гармошке только по воскресеньям, да и иногда в субботу. В остальные дни хоть не заикайся, не даст. Говорит, что надо уроками заниматься, а гармошку и так уже лучше его освоил. Если замок закрыт, то ключ может быть в потайном месте, размышлял Ванька, идя домой. Лишь бы с собой не увезла. Вот щас достанет он из сундука гармонь и будет играть грустные "страдания". Они бабушке нравились. На каникулах в Бирюче отец как-то взял у одного дядьки гармошку, и они с ним вдвоем играли: Ванька на гармошке, а отец на балалайке. Столько людей послушать вечером собралось, и так все удивлялись, как сын с отцом душевно играют. Бабушка даже чуток всплакнула. Сказала потом, что так он ее ублажил, так ублажил. А дома грустно-грустно страданула, отчего Ваньке стало не по себе. Он и смысла слов тогда не понял, ведь в жизни так не бывает, как она спела.
Если б было в груди дверце,
Ох, поглядела б я на сердце...
Спросил, а она сказала, вот подрастешь, тогда и поймешь. Выходит, что у нее сердце болело... Как же быстро пролетели летние каникулы, и как бабушке не хотелось с ним расставаться. Вспомнил ее вздох: "Ну вот, ты и уезжаешь... Свидимся ли?" А он ей весело так: "Свидимся, свидимся, ты только жди. Зимой на каникулы обязательно прискочу. Дорогу теперь знаю, ты мне собников с капустой и картошкой напечешь!" "Дай-то Бог!" ─ ответила бабушка. Обняла и прижала его к себе. А мать как назло все торопила, что пора ехать, что уже смеркается. И они поехали... Теперь бабушка уже не наготовит вкусных собников и никогда его не встретит. Она его больше всех любила. Ну почему раньше так мало с ней был? Все куда-то спешил и убегал, то к Пашке, то к Витьке, то на озеро, а она ждала и не обижалась. Никогда не ругала. Если за что и пожурит, то как-то по своему, ласково и он на нее нисколько не обижался... Ванька и не заметил, как в раздумьях подошел к дому.
Главная заморочка разрешилась удачно. Замок на сундуке хоть и был закрыт, но, просунув руку в потайное место (под сундук), Ванька нащупал на полу ключ. Обрадовался. Хорошо, что мать не забыла оставить. У нее иногда просыпалась к нему забота, вроде как сейчас, с ключом. Видно, поняла, что гармошка хоть как-то да отвлечет сына от грустных мыслей о бабушке.
Мать любила ее по-своему. Иногда признавалась, что много ей нервов попортила, называла себя непутевой, обнимала и целовала, а бабушка, млея от радости, говорила в ответ: "Да будя тебе, будя".
Ванька тоже считал себя виноватым перед бабушкой. Мог бы и побольше с ней времени проводить.
Он быстренько открыл сундук и достал оттуда гармошку. Странно, но отчим почему-то завернул ее в кусок серой материи. Для чего? Надо потом завернуть точно так же.
Наконец Ванька уселся на свое любимое место под образами, поиграл легонько то на голосах, то на басах, как это делают заправские гармонисты, и затянул "страдания", какие даже мать за душу скребли и щипали. Ванька играл и плакал. Представив, что, может, как раз в это время бабушку закапывают в могилу, заплакал сильнее. Бирюченский погост от них был через речку. Он со всех сторон обсажен кустами акаций и по краям обнесен глубоким рвом, никакой ограды нет. Ванька страшился туда заходить. Бабушку похоронят рядом с дедушкой Федором Карташевым. Она часто вспоминала о нем как о хорошем человеке. Говорила, что будет с ним навеки вместе, когда похоронят и положат рядом. Такие разговоры Ванька не любил и просил бабушку рассказать что-нибудь веселое.
