─ Что верно, то верно, ситуация для тебя дрянная, все делается втихую. И как можно решать такой вопрос, не посоветовавшись с председателем Совета! Вам же вместе, рука об руку, придется работать. Тем более, она была твоей женой.
─ Этот вопрос и меня взволновал. Странно как-то получается: с тех пор как мы с ней разошлись, обо мне "наверху" будто напрочь забыли. Уж что она там на меня наплела, ей-богу, не знаю.
─ Сам-то о семейных делах в районе объяснился?
─ Да не буду я ни перед кем объясняться! ─ вспылил Тимофей. ─ Подумают, что себя выгораживаю, а бедную женщину оговариваю и грязь на нее лью! Уж пускай будет как есть.
─ Может, ты и прав, но я бы на твоем месте все же где надо поговорил бы.
─ Мне из-за этого даже стыдно людям в глаза смотреть, а не то что объясняться.
─ А ей вот нисколько не стыдно. Прет напролом!
─ Такой уж характер! Не все такие...
─ Не будем спорить, ─ миролюбиво сказал Крупнов. ─ Жизнь покажет, кто есть кто. Но чует мое сердце, что вам не сработаться. Понимаешь, что это для тебя означает? ─ спросил, не отрывая пытливого взгляда от Тимофея.
─ Думаю, что кому-то из нас двоих, скорее всего мне, придется с председательства уходить. Так, похоже и будет. Интересно знать, что она на меня там наговорила? Какие секреты начальству выложила? Может, и что другое, скажем ─ очаровала! Не знаю, что и подумать.
─ Не будем за нее додумывать и, вообще, оставим это на потом. Давай лучше поговорим, о чем-то другом. ─ И Крупнов, побывавший недавно на совещании в Воронеже, где перед сельским активом выступал секретарь обкома ЦЧО Варейкис, стал рассказывать о скором переходе села к массовой коллективизации, о куче проблем, которые придется решать при создании коллективных хозяйств, о предстоящей борьбе с кулаками, которые будут всячески этому мешать.
─ Тебе, знаешь, крепко повезет, если уйдешь от решения этих вопросов, ─ сказал задумчиво Крупнов.
Скоро распрощались. Перед тем как шлепнуть кнутом по лошади, Крупнов крикнул:
─ А все-таки я за тебя кое-кому глаза приоткрою! И не ругай, так надо! ─ Свистнул кнут, и лошадь рванула по дороге в ложбину, в сторону Тишанки.
Той весной в Бирюче происходило много событий и разговоров разных хватало. До селян дошел, к примеру, слух (да он и не мог не дойти) что вдова известного в поселке мастера на все руки Федора Карташова, Марфа Ермильевна, дала наконец-то согласие продать построенную мужем мельницу-ветрянку местному жителю ─ шерстечесальщику Малахову. За не такой уж старый ветряк он заплатил коровой, годовалой телкой и лошадью с упряжью и тоже с годовалым жеребенком. Деду Якову с семьей сына Левона достались корова и молодая лошадь, а семье Григория ─ лошадь с телкой. Мельницу, и не стали бы продавать, ведь она помогала жить в достатке сразу трем семьям: самой Ермильевне с племянницей Александрой и ее сыном Ванюшкой, а также семьям сынов Якова Федоровича Григория и Левона, но дед Яков, как основной работяга на мельнице, за последнее время стал сильно прихварывать, а без него работа на ветряке из-за разных поломок не клеилась, из-за чего жители поселка стали чаще возить молоть зерно на мельницу другого местного жителя Гусакова. Была и еще причина: Григорий и Левон получили на себя и свои семьи землю, и ее надо было обрабатывать. Раньше они были первыми помощниками отцу на мельнице, теперь же больше занимались своими участками, а на мельнице появлялись от случая к случаю. Отец же без них с помолом не справлялся.
Ермильевне от сделки за продажу мельницы не досталось ничего. Но тут имелась договоренность. Здоровье ее было не ахти какое, жить же со своенравной племянницей, которая ни с кем и ни с чем не считалась, домашним хозяйством не занималась, Ермильевне становилось невмоготу.
Ей было не по нраву, что Александра разошлась с Тимофеем и вообще, с мужиками разными путалась и ее позорила. Дом-то для Тимофея с семьей был построен и за ее денежки. Вот почему Ермильевна решила жить не с Александрой, которую лелеяла с детства как дочь, а с семьей ее брата Григория. Тот перед отцом и всей родней дал слово проявлять заботу о тетушке до последних дней ее жизни.
Александра понимала, что жить с сыном самостоятельно ей будет не просто тяжело, а невозможно, и пыталась хоть как-то смягчить тетушку, но та на нее была в большой обиде. Высказала и за толкового Тимофея, которого ей в мужья подобрала, и что все эти годы тянула за нее домашние дела, как могла воспитывала мальчика, ─ да много чего еще припомнила.
─ А теперь все, хватит на моей шее сидеть и издеваться! ─ отрезала старушка.
Александра хитрила и сразу на рожон не полезла, даже какое-то время не встречалась со своим любовником в Анучинке. Затем вновь затеяла прежний разговор. Но обычно мягкая и податливая по своему характеру тетушка ─ ни в какую. Ванька иногда, пристроившись где-то в уголке, подслушивал эти волнительные для него разговоры. Часто плакал и умолял бабушку, чтобы его не бросала. Гладя по головке, Ермильевна успокаивала мальца. ─ "Есть люди, ─ говорила ему ласково, ─ которые добро принимают как зло. Это плохие люди, они всегда чем-то недовольны..." Ванька прижимался к бабушке и слушал ее. Успокаивался, когда она говорила, что уж его-то, пока жива, не бросит. Ванька долго раздумывал над тем, кто же эти люди, которых сильно портит добро других людей. Бабушка ко всем добрая, а к нему ─ особенно. Как же он любит, когда она поцелует его в макушку и с улыбкой скажет:
─ Самовар поставлен, борщ кипит, картошка жарится. ─ Почему мама так никогда не говорит? Почему всегда злится?
...Конный нарочный из Таловой доставил в сельский Совет указание собрать в ближайшее воскресенье в школе жителей Бирюча и окрестных поселков по вопросу создания колхоза. Тимофей раз десять перечитал полученный документ и все думал, с чего же начинать. Собрать в школе народ в принципе не так уж и сложно, но как дальше-то все будет? Кого там, "наверху", наметили председателем колхоза? Если Александру, то он с ней и дня работать не будет. Должны же в конце концов поинтересоваться и его мнением. Это непонимание выводило из себя. Да, семья у них не сложилась, но не его вина в том, что разошлись. Неужели так тяжело во всем этом разобраться? Да черт с ним, их семейным вопросом, главное-то ведь совсем в другом ─ способна ли она, его бывшая жена, возглавить колхоз? Уж кто-кто, а он-то ее "деловые качества" знает получше других! Или его мнение уже ничего не решает? Если так, то есть ли смысл ему лезть со своим мнением? Что это даст, когда уже все и без него решено? Что же делать?..
