Бандиты выгребли весь наш урожай, угнали лошадей, коров, овец и пригрозили, чтобы в "коммуну" больше не собирались. Потом ушли.
На другой день всем миром, голодные, раздетые, измученные, мы хоронили Даньшина. Бандиты просчитались: их нападение нас еще больше сплотило. Вот тогда-то, ─ вздохнул Крупнов, ─ мы поняли, что враг советской власти ─ враг нашей артели. Ладно... ─ помолчал. ─ В другой раз еще кое-что расскажу...
Из-за деревьев вынырнул Григорий. По лицу видно, что озабочен. Отдышавшись, стал рассказывать. С его слов выходило, что из Анны через Курлаки и Кушлив движутся конные и пешие белогвардейские части. Почему оставили Анну и куда пойдут дальше, то ли в Таловую, или в Чиглу, Хреновое, Бобров, Григорию узнать не удалось. Спешил предупредить товарищей, чтоб не нарвались на белых.
Стали советоваться ─ что же делать? Добираться до Перелешино или отсидеться тут, в лесу? Решили остаться до завтрашнего вечера в лесу, а как стемнеет, пробраться в Кушлив и разведать обстановку. Так и сделали. Вечером все трое отправились на разведку в Кушлив. На окраине села взяли в плен беляка, и тот рассказал, что в Перелешино и на другие станции по этой железнодорожной ветке прибыли большие силы красных и им дан приказ отступить до Тишанки и Чиглы.
Теперь уже уходить никакого смысла не было. Дождались своих. Утром в Кушлив вошли красные полки 13-й дивизии. Готовилось наступление на Тишанку, Чиглу и Хреновое. Получилось так, что Тимофей с Крупновым попали в стрелковую роту, а Григория забрали в другую часть. Полк, в который определили Тимофея с Крупновым, наступал на Чиглу, Хреновое, Бобров, а затем на Россошь и дальше на юг. Война шла к своему завершению.
(Автор поставит в известность читателей, что описания участия красноармейцев Тихонова, Крупнова и Невзорова в Гражданской войне не будет, так как каких-то особо героических подвигов они в той войне не совершили. У автора совсем другая цель, и посему читателю следует набраться терпения и узнать, как сложится после войны жизнь наших героев, и прежде всего, сына Тимофея и Александры ─ Ванюшки.)
... Война закончилась. Тимофею пришлось испытать всю ее боль и тяжесть. Дважды был ранен, а в конце еще и заболел тифом. Выжил. Крупнов в одном из боев с беляками тоже был тяжело ранен, но выздоровел и вернулся в Бирюч. Григорий вернулся в Бирюч после разгрома в Крыму белогвардейских отрядов Врангеля. Если бы Тимофея не подкосил тиф, то и он значительно раньше возвратился бы к семье. Не получилось, болезнь затянулась почти на полгода.
Домой, брату и сестре весточки от себя он по возможности посылал. Получал письма и из дома. За безграмотную жену писал кто-то из бирючан. Письма были короткими и заканчивались как всегда: чтоб приезжал побыстрей домой, а то Ванюшка дюжа по папке соскучился.
"Как же он мог соскучиться, ─ думал Тимофей, ─ если меня совсем не помнит?" Но все равно такие слова грели душу.
"Но почему же Александра никогда не напишет, как сама-то его ждет? ─ возникал вопрос. ─ Вспоминались ее прощальные слова ─ "а то ведь всякое может случиться, я ─ солдатка"... Столько времени с той поры прошло, а все равно, как вспомнит эти слова, колет сердце и ноет...
Конец ноября. Небо затянуло громоздящимися друг на друга серовато-свинцовыми тучами. В сторону посельского моста пролетела стая ворон. Словно боясь потеряться, они, громко каркая, перекликались между собой. С неба, не переставая, сыпал снег. Хлопья крупные, мокрые. Снег уже завалил дорогу, и Тимофей подустал. Но шел, радуясь всему тому, что окружало, о чем за два прошедших года столько было передумано. Домой, быстрее домой! От Таловой до Александровки его подвез на санях незнакомый мужик, а дальше опять пешим ходом. Теперь уже совсем скоро увидит жену, сына, Ермильевну. Набирая обороты, сердце пело только радостные мелодии. Да и как не радоваться-то?
В голову стукнула мысль: а что если по пути хотя бы на минутку заскочить к сестре Марии? Она ему чаще всех писала. Вот сестрица обрадуется! Мария старше его, она рассудительна, грамотна, в поселке слывет известной повитухой. Мария принимала роды и у Александры, а Ванюшки ─ крестная мать. Ее муж Дмитрий когда-то служил урядником в уезде, а теперь занят домашним хозяйством. Он вальцовщик зимней обуви ─ валенок. Валенки у него получаются как игрушка. У Марии и Дмитрия есть сын, Павел, ему теперь уже лет десять. Улица, на которой живет Мария, "городок", чуть повыше плотины, перегораживающей речку Бирючку. Совсем рядом, можно зайти и обрадовать сестру.
Дом у Марии по деревенским меркам средний, из одной комнаты и с большой печью. Полатей не было ─ зачем они для троих-то? Во дворе утепленный сарай, в котором Дмитрий валяет зимой и летом валенки, в которых ходят зимой чуть ли ни все бирюченцы. Носил их до ухода на фронт и Тимофей, носят Дмитриевы валеночки жена Александра и Ермильевна. Пожилым людям Дмитрий делал валенки помягче ─ для ходьбы удобней. Тимофей свернул на знакомую улочку. Шел уверенно, будто и вовсе не покидал Бирюч. Все кругом знакомо и на своем обычном месте.
Окно комнаты светится ─ значит, не спят. Тимофей до мелочей помнит, где что у сестры стоит и висит на стенах. Коврики, рамки с фотографиями, часы. Мария чистюля, у нее всегда порядок образцовый и все на своем месте, полы вымыты и покрыты недорогими разноцветными дорожками, изготовленными на ткацком стане собственными руками. По поводу чистоты и порядка в доме. Мария как-то ему еще до фронта сказала, что к ней как к повитухе обращаются многие бирюченцы, так вот пусть видят и учатся, как надо держать дом. Да по-другому она не могла ─ родители приучили.
Мария все эти два года регулярно писала брату письма. Их никак нельзя было сравнить с письмами от жены, которые были какие-то куцые, обрывочные и в них не хватало женской душевности, в чем Тимофей в суровой фронтовой жизни так нуждался. Он никак не мог понять, в чем тут дело. То ли Александра боялась перед кем-то, кому диктовала, раскрывать свою душу, или сама просто не хотела. Тимофей старался писать жене потеплей и подушевней, вспоминал что-то приятное из их семейной жизни, просил, чтобы и она писала подробнее. Нет, не писала. Послания ее больше раздражали, чем успокаивали.
Подходя к дому, Тимофей спросил сам себя: почему все-таки он решил зайти вначале к сестре, а потом уж идти домой? Конечно же, не потому, что та жила рядом и он хотел ей первой показаться, а заодно попросить, чтобы известила о его возвращении брата Якова. Хитрить перед собой нечего, дело тут совсем в другом. Просто он хотел узнать у нее, как эти годы вела себя Александра. Уж кто-кто, а Мария об этом, несомненно, знает во всех подробностях. К ней, как к повитухе и уважаемому в поселке человеку, стекаются все местные новости. В своих письмах она сообщала, как в поселке постепенно налаживается жизнь, а также о наиболее значимых событиях. Не обходила стороной и его семью. Писала, что сынок, Ванюшка, просто конфетка: умен, красив и ласков. Извещала, что при встречах с Александрой они всегда помногу толкуют о его нелегкой службе и молят Бога, чтобы он побыстрей домой вернулся.
