─ А стоит ли? ─ вздохнул Крупнов, положив обрез на колени. ─ История длинная, зачем она тебе? Да с ходу и не получится.
─ Делать-то все равно нечего. Если что, после доскажешь.
Крупнов хмурился, кряхтел, скорее по привычке водил тряпкой по стволу обреза и, как показалось Тимофею, не хотел вдаваться в воспоминания.
─ Ладно, слушай, ─ решился наконец. ─ Может, и нам, если в живых останемся, пригодится. ─ Рассказ начал с себя: кто он и откуда.
─ Старожилы Бирюча помнят, что мои предки когда-то жили в поселке. А вот отец, женившись, перебрался к жене в Новорусаново. Есть такое село в нашем крае. Там я родился, вырос и женился. Работал на помещика Телкова. Потом революция ─ и жизнь круто изменилась. Уставшие воевать люди рвались поработать на земле. Вот и у нас бедняки решили объединиться и создать свою "коммуну". Я с семьей тоже вошел в эту артель, а всего попервам объединилось десятка два домохозяев. Стали пробивать, чтобы нам выделили землю. Обращались в исполком, в уезд. Этим занимался в основном я и еще Даньшин ─ мужик толковый, знавший грамоту. Но получить землю мешали кулаки.
─ Пускай живут как все! ─ вопили они. В общем, были против нашей "коммуны". А землю, почти 200 гектаров, нам все-таки власть выделила. Это были угодья помещика Телкова. От села, правда, далековато, но ничего, земелька-то как-никак теперь стала нашей. Начали кое-что строить. Собрали вместе у кого какая была домашнюю живность: лошадей, коров, овец. Было у нас два велика, три сеялки и несколько сох. Маловато, но работать было чем, а главное ─ кому. Говорю как было, без брехни. Так вот, вкалывали от зари до зари. Знали, что селяне за нами следят и ждут, каков же будет у нас урожай. Строиться, обживаться на новом месте было нелегко. Свои-то лошади заняты на работе в поле, а больше помощи ждать не от кого. Шла война. С огромным трудом построили дом-кухню, где жили, ели и спали. Радовали всходы посевов. Если без лишних слов, то урожай получили отменный ─ почти 34 центнера ржи с гектара. В соседних селах, Начильевке и Нечаевке, урожай был в шесть, а то и семь раз меньше нашего. Мы были так рады, что словами не передать. Теперь-то и другие крестьяне стали проявлять к нам интерес. Убрав урожай, продолжили строить жилье и готовить земельку под яровые посевы. Решили сделать общую кухню побольше ─ прежняя была мала.
С ненавистью наблюдали за нашими успехами кулаки. Мы-то и не догадывались, что они готовят удар из-за угла. Случилось это в ноябре, поздним вечером, когда все члены артели ужинали во вновь отстроенной столовой. К нам ворвалась шайка бандитов, руководимая сыном помещика Телкова ─ Глебом. Их было человек тридцать. Мы знали, что в местных лесах орудует банда какого-то "Ястреба", но не догадывались, что этот "Ястреб" и есть сынок Телкова. А он на нас давно глаз положил. Жили мы, прямо скажу, беспечно, даже оружия не имели, чтобы при случае отбиться. Вот за это и жестоко поплатились...
Неожиданно Крупнов прервал свой рассказ и прислушался. Вроде как крик донесся.
─ Ты не слышал? ─ спросил Тимофея.
─ Нет.
─ Значит, послышалось. А давай-ка прервемся и курнем моего самосада. Столько наговорил, небось уж надоело.
─ Да нет, как раз наоборот.
Крупнов достал из кармана пиджака кисет с незатейливой вышивкой и стал из куска газетной бумаги не спеша скручивать "козью ножку". Набив ее табаком, прикурил от кресала и после нескольких затяжек закашлялся.
─ Табачок-то, смотрю, ядреный? ─ Тимофей протянул листок бумаги, чтобы Крупнов и ему отсыпал щепотку.
─ Это уж точно, попервам даже дух перехватывает. Я в него еще донник для запаха добавляю.
После первой затяжки Тимофей выпучил глаза. Вытирая ладонью навернувшиеся слезы, еле выдохнул:
─ Крепок, чертяка, ничего не скажешь! ─ Отдышавшись, стал курить, не слишком затягиваясь.
Но интересовало его совсем другое. Разговоров о жизни в создаваемых "коммунах" ходило много. Говорили, что в них все общее, даже жены, что объединяются туда одни пьяницы и бездельники и жизнь в этих "коммунах" хуже некуда. Вот и интересно было послушать Крупнова, который пожил в такой артели. Крупнов выдумывать не станет, ему верить можно. Но тот уже всерьез забеспокоился задержкой Григория. Встал, заходил туда-сюда.
─ Пора бы ему и вернуться. Может, сам смотаюсь? ─ поглядел на Тимофея. ─ Кажись, я слышал какие-то крики...
─ Никуда не денется, ─ успокоил его Тимофей, будто знал свояка сто лет. ─ Лучше дорасскажи, чем все закончилось у вас в столовой!
─ Ох, ─ помрачнел Крупнов, ─ такое словами не передашь... и поверь, никогда не забудешь!..
Лицо его потемнело, и весь он, здоровенный мужик, словно заново сейчас переживал разыгравшуюся в тот промозглый ноябрьский вечер трагедию, вновь пропуская через душу все, что пришлось тогда испытать.
─ Ты только представь себе, ─ заговорил, волнуясь. ─ В столовую ворвались несколько десятков вооруженных бандитов. Встали между столами в две шеренги. Вперед вышел их главарь ─ сынок помещика Телкова. Сказал, что мы воры, отобрали у отца его землю и будем за это наказаны. Хорошо помню, что в одной руке он держал пистолет, а другой схватился за рукоятку шашки, висевшей на ремне. Видно, хотел нагнать побольше страху. Спросил, кто здесь Даньшин, а потом и назвал мою фамилию. Мы встали и вышли из-за стола. Ничего не говоря, нас с Даньшиным стали всем скопом жестоко избивать. Били кулаками, ногами, прикладами, хватали за волосы, плевали в лицо. Хорошо, что детишки уже поели и не видели этого ужаса. Я-то был покрепче Даньшина, а тому стало совсем плохо. Когда бить прекратили, Телков, ощерился:
─ Это вам за организацию "коммуны"! ─ Потом приказал: ─ Расстрелять! ─ Два мордоворота, схватив нас за шиворот и подталкивая пинками, повели на расстрел. В столовой заголосили, бабы завыли, и бандиты принялись дубасить всех подряд.
Иду и думаю: вот и пришел конец моей жизни. Надо что-то делать... Шепчу Даньшину ─ ты туда, я ─ сюда, бегом... Он в ответ ─ ты беги, а у меня мочи нет. Наши конвоиры были навеселе, что-то друг другу рассказывали, смеялись. А уже стемнело. Прикидываю: дойду до угла конюшни, прыгну в овраг ─ и к лесочку. Так и сделал. Стреляли, но не попали, а Даньшина убили, гады.
