Но все Ванькины сомнения развеяло последнее письмо от Андреяхи. Тот написал, что и ему через год уходить на срочную службу. Поэтому осенью им обязательно надо встретиться, а Ваньке быть готовым к отъезду. Волнения вроде бы и рассеялись, но не до конца. До конца будет, пока на завод не устроится. Когда Ванька вечером писал сам или перечитывал приходившие письма, дядька Никита порой ворчал:
─ Да отдохни ты от этих писулек! Совсем ведь голову заморочил! ─ Тогда Ванька прекращал читать-писать и начинал учить дядьку игре на гармошке. Такие основные деревенские мелодии, как "Матаня" и "Страдания", стали у него получаться. И то хорошо, он доволен. У брата Алексея дело идет куда лучше. Зато и они Ваньку кое-чему научили. Водит трактор он, по их словам, уже как заправский тракторист. Братья говорили, что в жизни это ему может крепко пригодиться.
Мать из-за своей безграмотности на письма не отвечала. Ваньку же сильно расстроило письмо, которое он недавно получил от Кольки из Анучинки. Тот вначале сообщил всякие анучинские новости, а в конце сделал туманную приписку: вот, мол, уехал ты и про Анучинку совсем позабыл. Надо бы поскорей навестить мать, а то она заскучала... Вот и думай, что означает это ─ "заскучала"? Душа-то сразу "ой-ой"! И мысли всякие полезли в голову. Может, "заскучав", опять загуляла? Этого только не хватало! Ведь так все хорошо складывается...
Но хорошо-то ─ хорошо, а Ванька давно понял, что у людей в жизни всегда хорошо не бывает. А как бы хотелось подольше пожить так, как сейчас в Синявке. Обидно, что плохое достается ему в основном от матери. Почему так? Ведь она его мать, а он ее сын. Старается как может, чтобы ей помочь. На какое-то время она успокаивается, а потом ─ срыв. Неужели и сейчас такой срыв? Колька об этом прямо не сказал, небось не хотел расстраивать. Можно конечно написать ему, но пока письмо дойдет, да вернется обратно, уж кончится апрель и он сам домой поедет... И вот теперь голова только этим и забита. Быстрей бы поехать и самому разобраться, в чем дело...
С Сидорычем Ванька заранее все обговорил. Тот отпустил на целую неделю. Хороший он мужик, и вообще, хорошо жить и работать в Синявке. Тут спокойно, хотя и живет у чужих людей.
Бывало, Ванька рвался домой. Это когда жил в Кирилловке, Смирновке да и Рубашевке. Но случалось и так, что домой не особенно хотелось, мешали неясные предчувствия, которые попробуй разгадай их. В этот раз домой, в общем-то, хотелось ─ соскучился по матери, отцу и по всем другим родичам. Пускай поглядят на него, увидят, каким он стал самостоятельным. Уж это-то матери и отцу понравится. Расскажет, как устроился, где живет и кем работает... И все-таки не покидало волнение, опять же... о матери.
"Дай Боже, чтобы с ней все было хорошо", ─ молил он Господа, как учила когда-то бабушка Марфа. Сам себя успокаивал, что все будет нормально. Загадал: если мать встретит как прошлой весной ─ на огороде, то прочь из души все сомнения и переживания! Но вот если... Нет думать и представлять дальше иную встречу с матерью Ваньке страшно не хотелось. Слишком дурные мысли лезли в голову...
Утром, когда дядька Никита с теткой Дарьей уходили на работу, Ванька попрощался с ними. Они подготовили ему с собой гостинец для матери и наказали, чтобы побыстрей возвращаться в Синявку. Потом Ванька сходил в бухгалтерию и получил зарплату, а после заглянул проститься с Сидорычем. Тот как всегда копошился с лошадьми: кормил и поил их, чистил, приводил в порядок копыта, убирал навоз. То же самое делал и с игривыми жеребятками. Увидев Ваньку, Сидорыч отставил ведро со щеткой, вытер ладони о замызганный фартук и улыбнулся:
─ Ты там долго-то гляди не загуляй, а то мы с жеребятками по тебе заскучаем. Ну иди, обниму. ─ Обняв, приподнял своими сильными руками: ─ Эй, а плечи-то у тебя крепенькие!.. ─ Да, с Сидорычем Ваньке хорошо и спокойно, он, если что не получается, всегда рядом, всегда поможет...
Из Синявки Ванька выбрался только после обеда. До Таловой подвезли на попутной подводе, а дальше ─ пешим ходом. Настроение непонятное. "Ладно хватит! ─ одернул сам себя. ─ Что будет, то и будет!.."
Вот и Анучинка. Улицу решил проскочить скорее, чтоб не попасться кому-нибудь на глаза. Получилось. Сворачивая к дому, бросил взгляд на огород: не прокопан и глаз не радует. Лишь за сараем вскопана узкая полоска земли, но и она не заскорожена. К плетню сарая приставлена не очищенная от земли скряпка, рядом валяются железные грабли. А все соседние огороды уже обработаны. Люди, словно серые вороны, не торопясь ходят по земле и что-то сажают. Сажать-то уже и матери пора...
Срезанная ножом с картофелины шкурка полукруглыми завитками падала в чашку. Склонив голову, мать сидела на лавке и чистила картошку. Увидев Ваньку, протянула: "А-а, явился..." Вот и думай, мелькнуло у него в голове, то ли рада, то ли нет? Положив в чашку нож, мать встала и приблизилась к Ваньке.
─ Ну, с приходом, сынок, с приходом! А то уж совсем забывать стала, что у меня сын есть...
Все это Ванька и раньше не раз слышал. Погрустнел. Заметив это, мать обняла его.
─ Ладно-ладно, не будем сразу-то ругаться, ─ сказала миролюбиво.
Ванька заводил носом ─ от матери исходил резкий запах спиртного. Еще проходя в избу, он заметил в углу сеней несколько пустых бутылок.
─ Ты чё принюхиваешься? Хватя носом-то шмыгать! ─ озлилась мать. ─ Хочешь, чтоб шкрыкнула?
"Да-а, ─ совсем понурил голову Ванька. ─ Какая уж тут доброта и ласка. И куда все подевалось? Больше полгода не был дома, а встретила так, словно помешал, словно он здесь лишний. Глаза мрачные, без живого огонька, как на огороде в прошлый весенний май. С чего напилась-то, почему к огороду так и не притронулась?" Эти мысли в одно мгновение проскочили в голове, и он криво усмехнулся:
─ Ну шкрыкни, мам, уважь подзатыльником в честь встречи. А то меня давно никто не шкрыкал!
Мать насупилась:
─ Ладно, хватит, а то и в самом деле поцапаемся. Не дуйся. Ну, получилось... вот так вот, ─ развела руками. Но не объяснила, что означает это "вот так вот".
Наступило тягостное молчание. Первой как-то робко промолвила мать:
