— Я буду кричать!

— Отлично! И погромче. Можешь начинать.

Олав посмотрел на меня и сжал губы, давя смех. Я кашлянула, прочищая горло. Кашлянула еще раз.

— Хм… Нет, вашество, это никуда не годно. Попробуй так. — он вдохнул и издал громкий яростный вопль «ИИИИхххааа!!»

На мгновение за стенами шатра повисла резкая тишина, а потом взорвалась воодушевляющими криками.

— Давай, чужак!

— Хе-хей!

— Так ее!

Я покраснела так сильно, что еще чуть-чуть и кожа бы засветилась в темноте не хуже углей.

— Давай, теперь ты. — Олав поерзал как нетерпеливый ребенок. — Ну?

— Я передумала. Не дождешься. Я не буду кричать.

Маг посмеялся и стал расстегивать ремень.

— Как бы то ни было, они проверят чем мы тут занимаемся и разочаровывать их не в наших интересах.

Я с трудом понимала, что он там говорит, зачарованно глядя, как он расстегивает ремень. Вот он откинул его прочь и стал расстегивать рубашку.

— Что ты делаешь?! — я отошла от помешавшегося мага еще немного. Дальше бежать было некуда.

— Раздеваюсь.

— Зачем?! Прекрати!

— Дорогая моя, когда старуха заглянет в этот шатер, а она заглянет, мы должны лежать с тобой в этой постели и лучше бы она была убеждена, что я делаю все от меня зависящее, чтобы «приблизить тебя к Богу». А одежда в данном вопросе очень мешает. Ты же понимаешь.

— Ничего я не понимаю и не хочу понимать! — у меня даже уши заалели, когда маг, расстегнув пару пуговиц, стащил рубаху и бросил к ремню. — Прекрати! Не смей…снимать что-то еще! И надень все обратно!

— Что ж с тобой так сложно, Лей Син? Я же вроде как жизнь тебе спасаю, а ты прямо-таки рвешься с ней расстаться.

— Я не рвусь расстаться с жизнью! И с моей честью тоже! Так что немедленно оденься.

— Ага… — сделал какие-то выводы маг. — Ты, значит, ни-ни? Блюла себя до брака?

— Да как ты смеешь?! Разумеется, я невинна!

— По моему мнению, невинность и отсутствие в твоей жизни маленьких радостей плоти никак не связаны.

— Ваше мнение тут никого не интересует!

— Ладно. — он наклонился и стал закатывать штанины. — Значит нас обоих казнят прямо сегодня ночью. Потому что оскорбление Богов — это, знаешь ли, серьезно. Ты выбрала меня. Сама выбрала. У тебя осталось семь дней жизни. И провести эти дни ты должна в гармонии со своим телом. Так уж считают ратанцы. А любовь есть путь к той самой гармонии.

— Любовь?! — фыркнула я презрительно. — Какая еще любовь? Совокупляться тут как животные на потеху толпе? Это любовь? Это отвратительно, мерзко, ужасно! — хотела еще подобрать словечек, но что-то на ум ничего не шло. То, что Олав сидел на лежанке в одних штанах, здорово отвлекало меня. Даже в неясном свете углей я видела какой он. Мускулистый, поджарый, со светлой порослью на груди и руках. Я очень хотела не смотреть ан его тело. Должна была не смотреть, но взгляд так и тянулся. Грудь его мерно ходила от дыхания и я как завороженная уставилась на темные пятнышки сосков. А потом на живот и пупок. Под ним у него тоже была дорожка волос, убегающая за пояс неприлично приспущенных без ремня брюк. Я сглотнула.

— Но ты ведь ни разу не делала этого. Откуда тебе-то знать? — маг с удовольствием потешался надо мной.

— Я знаю что такое любовь! Я люблю своего жениха, а он любит меня. Поэтому мы и не делаем этого до свадьбы. Мы будем принадлежать только друг другу.

Олав прыснул в кулак.

— Ага, конечно. О, да, я уверен, что твой принц все ночи напролет ходит по своему саду и вздыхает на луну, лелея твой незабвенный образ в мечтах. И никогда, ни разу в жизни не залез под юбку какой-нибудь доступной его высочеству симпатичной девчонке. Но знаешь, даже если бы это было так, я даже не знаю, что хуже. — он посмеялся и упал на спину. Сладко потянулся, отчего у меня внутри все сладко замерло. Небеса… Он вытянул руки и выгнул поясницу и я увидела его всего. Кожу, подсвеченную оранжевым светом углей, игру мышц на руках, смеющиеся глаза и наглую улыбку, когда он заметил, как я пялюсь.

— Нравлюсь ведь я тебе, а Лей Син?

— Не воображай себе невесть что!

Маг с дьявольской улыбкой согнул ногу в колене, опираясь пяткой на край топчана и бесстыже развел ноги. В такой позе мой взгляд тут же устремился к его паху, но я быстро отвернулась.

Олав заржал.

— О, да, я тебе просто отвратителен.

— Именно. — сказала я, но голос звучал жалко и напугано. — От-отвратителен.

— Что же ты тогда не дала мне позаигрывать с той девчонкой?

Про ту девчонку я вспомнила одно — он отдал ей МОЙ платок. Это мигом охладило весь мой пыл. Подлец оскорбил меня. Пренебрег знаками моего расположения. И все его отвратительные намеки не стоят и гроша.

— Ты здесь чтобы защищать меня и доставить меня до границы. Вот и занимайся этим.

— А я чем занимаюсь? — он перекатился под одеяло, придирчиво посмотрел, что из-под него торчат его босые ноги. — Видишь? Обнаженный я на ложе любви.

Одеяло и правда скрыло брюки и стало казаться, что Олав лежит голый.

— Так что быстро стаскивай рукава и залезай ко мне. И нет, я не собираюсь тебя лапать. Нужна ты мне больно. — Он подтянул под голову подушку и устроился удобнее.

— Мог и сразу объяснить! — я почувствовала себя сущей идиоткой. А еще было немного обидно, что моя неотразимая персона не вызывает у мага трясучки от желания мною обладать.

— Ну уж нет, и не узнать что ты у нас непорченая девочка?

Жар опалил щеки. И почему, скажите на милость, это звучало обидно? То есть я и правда такая. Я девственница. Но почему он говорит об этом так, словно это плохо?

— Неужели это работает хоть с кем-то? — я расстегнула пояс.

— Не понял? — Олав подложил руку под голову и с интересом посматривал на то, как я вожусь с одеждой. И во мне проснулось женское честолюбие. Да он слюной изойдет раньше чем я лягу в эту постель. Я легким изящным движением бросила пояс на пол. Маг не отвел взгляда от меня. Между нами снова заплясали искры, когда он прошелся глазами от пояса до моих ног.

— Осуждение невинности. — Я стала медленно выпутываться из рукавов платья. Благо шили его на женщину вдвое больше меня, так что проблем не возникло. Я старалась двигаться изящно и плавно и как бы невзначай позволила платью съехать с плечика. Не удержалась и взглянула на Олава. Заметил? О, да…

Маг мои игры отлично понял и улыбнулся. Но взгляда не отвел.

— Говоришь девушке, как глупо хранить себя для мужа, а она дура и рада тебе отдаться. Так ты обычно завоевываешь своих селянок, служанок и прочих девиц, которые до тебя снисходят?

Я вышагнула из ботинок. Ножки у меня были крохотные, так что я смогла это провернуть не наклоняясь. Медленно пошла к ложу, не отказав себе в удовольствии пару раз чувственно вильнуть бедрами. Откинула одеяло, села спиной к Олаву и стала распускать косы. Пусть этот варвар хоть так увидит разок красоту настоящей каноанки. Волосы у меня были черные как ночь и гладкие как шелк. Мамины…

— Осуждаешь, значит? Сама ни разу с мужчиной не была, но других осудить — святое дело. Похоже на магов.

— А ты ни разу не был с приличной девушкой!

— Да Боже упаси. Нет уж, мне, пожалуйста, неприличную. И, уж конечно, не девственницу. — он обидно фыркнул. — Возни с вами прорва, а толку чуть.

Я резко обернулась, чтобы испепелить его взглядом. Да как он смеет!

— Настоящий мужчина способен оценить невинность избранницы.

— Настоящий мужчина может эту досадную преграду к удовольствиям… — он посмотрел на мое голое плечо выглядывающее из ворота платья. — Устранить.

— И не мечтай! — возмутилась я.

— Как скажешь, принцесса. — и что-то было в его тоне, отчего все мое тело странно завибрировало. В животе остро и приятно сжалось, и стало так тяжело дышать, что я отвернулась и облизала губы. Олав лежал рядом обнаженный по пояс и мне не было это безразлично. Но как же так?! Я его совсем не знаю.

«А Августина знаешь?» — ехидничал голос в голове.