Входя в офис и раздавая улыбки направо и налево, мужчина думал, что день сегодня будет замечательный.

— Лейла!

— Добро пожаловать, господин Серкан!

— И тебе доброго утра. Через полчаса занеси мне в кабинет мою программу на сегодня.

Женщина кивнула, и мужчина решил испытать удачу.

— Лейла? Кофе?

— Эда уже позвонила мне, — пожав плечами, произнесла ассистентка. — Сказала, что устроит вам страшный скандал.

Серкан усмехнулся, намекая, что скандалы — та часть их отношений, которую он давно уже перестал бояться.

— Или подаст на развод и заберет детей.

Он тут же побледнел.

— Понятно, — произнес он, прочистив горло. — Тогда мне…

— Чай, как обычно, будет сделано, господин Серкан, — брюнетка, спрятав улыбку, кивнула и отправилась в свой кабинет.

Ладно, может быть, он поторопился с выводами о своем дне. Возможно, когда пропадет влияние кофеина, день будет казаться уже не таким замечательным.

***

Впервые Серкан заметил, что с ним что-то не так, когда услышал сигнал часов, показывающих учащенный ритм сердца. Действительно, оно стучало в груди как сумасшедшее, и в этом уже не было виновато хорошее настроение — время подходило к обеду, эффект от кофе уже должен был пройти, да и сам мужчина полностью погрузился в работу. Несмотря на то, что он ничего не ел утром, он не чувствовал голода. Нахмурившись, он решил отвлечься на сообщения и потянулся за телефоном.

Разблокировав экран, где на заставке была его красавица-жена вместе с детьми, он почувствовал, как его многострадальное сердце ёкнуло.

Будем честны, ёкнуло в тот момент не только сердце.

Мужчина сглотнул, скользнув взглядом по довольно невинной фотографии, сделанной в кафе при аквапарке, куда они семьей ходили на детских каникулах. Эда, вытянув руку, кривлялась с детьми на камеру, наложив фильтр с кошачьими ушками и усами. Глядя на милую картинку, он с ужасом понимал, что это оно.

Это стояк.

О, Аллах всемогущий.

Спустя час мужчина понял, что где-то он в жизни точно свернул не туда. Возможно, примерно тогда, когда согласился на выступление в стамбульском университете. А может быть тогда, когда ответил «Да» за столом регистрации. Точный момент сложно было определить, особенно в его ситуации.

Серкан Болат был примерным семьянином. Он не то что не изменял, он даже подумать не мог об этом. Даже сны эротическими фантазиями уже последние лет десять ему снились только с участием госпожи Эды Болат. Но сегодня он чувствовал себя подростком-переростком, впервые познавшим мир плотских утех. Как бы он не контролировал себя, ему было очень трудно смотреть на прекрасную половину его команды и не краснеть до ушей от реакции, которую, хвала Аллаху, скрывала столешница в переговорной.

Это было стыдно.

Есть по-прежнему не хотелось. Хотелось жену рядышком. И желательно не на работе. Но именно сегодня он не мог позволить себе все бросить и сорваться. Да и вообще, разве он должен, ему уже сорок с лишним лет, он взрослый и самодостаточный человек, неужели он не справится с этим конфузом?

Последующий час показал, что нет, не справится. Ну, хотя бы удалось повернуть мысли в сторону его жены, и на том спасибо.

— Жизнь моя, можешь приехать? — прохрипел он в трубку, изо всех сил стараясь не выдавать свое состояние.

— Буду через полчаса, — бросила женщина, отключаясь, и он застонал.

Это будут самые долгие полчаса в его жизни. Осталось беспалевно переместиться из переговорной в свой кабинет.

***

Эда запаздывала — возможно, обеденные пробки. Работать с давлением в причинном месте было невозможно, и Серкан попросил отменить несколько встреч, ссылаясь на плохое самочувствие. То, что с начальником не всё в порядке, заметили все: Лейла с Эрдемом тихо обсуждали, почему у робота-Болата краснеют уши, Энгин молча думал о том, что же с ним произошло, что он так стыдливо отводит от всех взгляд. Но Сезгин, озвучив пожелание друга («Пусть меня сегодня не беспокоят. Кроме Эды. Когда она приедет, скажите ей, что я у себя»), решил, что это дела семейные — в конце концов, чета Болат была той еще огненной парочкой.

— Всем доброго дня и легкой работы, — пропела Эда Болат, впорхнув в офис легким летним бризом. Обмениваясь объятиями и новостями с командой, она то и дело стреляла в сторону Энгина глазами, как бы молча спрашивая, все ли в порядке.

— Добро пожаловать, Эда, — обнял ее мужчина. — Совсем к нам не заглядываешь.

— Дела, что могу сказать, — пожав плечами, улыбнулась женщина, а затем серьезно продолжила. — Где он? В переговорной пусто.

— Он заперся у себя, Эда. Не знаю, что там у вас произошло, но ему стыдно, очень стыдно — он то и дело краснеет, и вообще…

Госпожа Болат задумчиво нахмурилась, накручивая на палец одну из волнистых прядей.

— Странно, утром было все хорошо, мы с ним немного… — и тут ее озарило. — Ах, вот в чем дело! Он все-таки выпил кофе! Ну я ему сейчас!

Наблюдая за тем, как, яростно отстукивая каблуками, его подруга поднимается на второй этаж, Сезгин подумал, что, возможно, имеет смысл экстренно эвакуировать офис. Грядет буря.

***

— Серкан Болат, о чем ты только думал?!

Громкий крик, последовавший за оглушительным хлопком двери, выдернул мужчину из размышлений, где он перемножал трехзначные числа. Снять эрекцию это не помогало — в какой-то момент цифры начинали превращаться в изогнувшихся в причудливых позах проституток. В какой-то момент его мысли переключились на жену, но даже самое невинное воспоминание вызывало у него острую реакцию его тела.

Эда восторженно смотрит на него на фоне фейерверков?

Эда облизывает ложку с мороженым?

Эда гладит по головке детей, радуясь их успехам?

Эда приносит ему торт на день рождения?

Бросьте, он конченный человек. Серкану казалось, что, даже если в его мыслях возникнет рабочий эпизод, например, когда Эда в пух и прах, не особо стесняясь выражений, разнесла прорабов на стройке, что засыпали строительной пылью растения, которые должны были высадить в саду, но почему-то а) доставили раньше срока и б) затащили в дом — даже тогда член в штанах непроизвольно дернется, в попытке выпросить хоть немного ласки.

Болат поднял взгляд на фурию, влетевшую в его кабинет, и понял, что если бы он уже не хотел ее во всех возможных местах и вариациях, то точно захотел бы сейчас.

Аллах милосердный.

Его жена всегда была для него квинтэссенцией всего, что он любил. И в чем бы она ни была — в легких летних платьях, в мешковатых домашних костюмах, в его рубашках — он восхищался ею любой. Но сегодня она превзошла все его возможные и невозможные ожидания и дело было даже не в щекотливой ситуации. Его супруга решила держаться стратегии «black is the new sexy» — на ней было узкое черное платье-футляр на тонких бретелях, как обычно в длине мини, слегка приталенное, из струящейся ткани, похожее на ее любимые платья в бельевом стиле. Сверху она набросила легкий жакет с коротким рукавами, который только что швырнула на одно из кресел, яростно приближаясь к его столу. Чем-то ее вид напомнил мужчине ту самую ночь, их первую ночь. В штанах стало ещё теснее, хотя казалось бы, куда еще.

— Ты чем думал, когда проворачивал это все? Я же тебе запретила! — кричала Эда, швырнув на кресло свою сумку и грозно облокотившись руками на столешницу. О, она была зла, просто чертовски зла.

— Запретила, — хрипло подтвердил он, думая лишь о том, как часто в гневе вздымается бюст его собеседницы.

— И зачем тогда? — уже не так уверенно, но все еще довольно громко спросила Эда, видя, как расширенные зрачки ее мужа бегают от ее макушки до каблуков. Она отступила на шаг, когда Серкан встал из-за стола и двинулся в ее сторону явно не с намерениями приветственно обнять и погладить по голове. — Что ты выпил?..

— Кофе, — промурлыкал он, оттесняя жену к ближайшей стене и опуская свои ладони на ее ребра. Он удовлетворенно рыкнул, подтверждая свою догадку — она не надела бюстгальтер.