– Пока да. Ты знаешь, маленьким я всегда боялся, что родители не заберут меня из детского сада. Ты не боялась? Не всматривалась тревожно в окно? Сиротам, которых ты хочешь усыновить, нужна любовь, а не фотки в блоге.

– Я буду показывать им тысячи лайков, и они будут думать, что я их люблю.

– Боюсь, Зая, ты не сможешь полюбить даже родных детей, – усомнился Лёшик.

– А вот не скажи. Лучшие жены, как известно, получаются из проституток. Возможно, что именно из меня получится вполне пристойная мамаша.

Зая расхохоталась и удалилась курить на балкон. Лёшик представил, что она действительно может уйти. Например, когда он начнет ходить под себя. И ничего не почувствовал. Ни грусти, ни отчаяния, ни сожаления. Когда Зая уйдет, он напишет грустный пост в фейкбуке. Если сможет, конечно – овощи не способны набирать текст. И его пост отметят слезливыми желтыми мордами. Будут слать лучики добра и здоровья…

Да пусть уходит.

Весь следующий месяц почти брошенный Лёшик постил душераздирающие тексты о борьбе с болезнью. Чтобы попасть в топ богатых и успешных гуру, пришлось выработать стратегию и подготовить контент-план. Начать он планировал с традиционного лечения. Которое, конечно, не подействует. И тогда, о, тогда Лёшик подключит силу мысли.

Грянуло первое фейковое облучение. Лёшик изучал форумы онкобольных, докладывал об ощущениях. Особенно въедливые френды смели занудствовать: спрашивали, почему бы страждущему взять и не вырезать паршивку скальпелем. Лёшик заранее придумал ответ: его бластома – всем бластомам бластома. Неоперабельная. Подписчики понимающе кивали. Отныне все, что писал Лёшик, оказывалось гениальным. Откликалось. Его шутки улыбали. С ним дружили взасос. И подписывались под каждым словом.

Зае муж говорил, что уезжает в больницу, а сам в это время отсиживался у деда. Прокоп сдержал слово: отказался от лечения. Зато завел любовницу. Прямо при Лилии. Та не возражала. Новая пассия оказалась дамой тактичной и с хорошим вкусом – переклеила только одну стену в спальне однотонными обоями. Ее звали Лидией.

Зая раздумала уходить от Лёшика – еще бы, из жалкого бизнес-коуча он превратился в модного блогера. Их даже пригласили в пресс-тур в Карелию. Съездили душевно: жили в палатках, били комаров, писали про мраморные скалы.

Компании и бренды стали присылать подарки – рекламировать в блоге. Зая счастливо крутила в руках электробритву.

– Давай продадим ее, – предложила она, – все равно ты скоро облысеешь от своей химии.

Лёшик побрился, бритву продали.

«Держись, старик!»

«Мы с тобой!»

«Я восхищаюсь вами!»

«Ты – красавчик!»

«Господи, дай здоровья рабу божьему Алексею».

«Дайте контакты стилиста, который вас побрил».

«Приходите в нашу студию – сделаем вам тату на голове бесплатно», – писали френды, обнаружив, что умирающий блогер выложил фото в новом образе. С младенческим, трогательным, обтянутым светлой кожей черепом. Лёшик перечитывал свои посты и листал длинные списки лайкающих – приятнейшее из занятий.

Сама же история уже тяготила его. Лёшик боялся, что судьба накажет его за нелепую выходку, ставшую грандиозным обманом. Внезапную сонливость или головную боль Лёшик принимал за первые признаки взаправдашней болезни. Записался на всякий случай на томографию. Или, может, ну ее? Вдруг там правда рак?

И шоу продолжалось. Дома и в Интернете он жаловался на тошноту: химия – это тебе не жюльеном отравиться. Причем делал это настолько правдоподобно и артистично, что, глядя на него, затошнило Заю.

Заю мутило потому, что в ее яйцеклетку все же прорвался один из Лёшиковых сперматозоидов, над которыми он, поддавшись очарованию карельских сосен, ослабил контроль. Спутница его угасающей жизни оказалась в положении. И весьма незавидном.

– Ты понимаешь, что это значит, – причитала Зая. – Мне придется делать аборт! Тебя облучали. Ты весь отравленный! Ребенок может родиться с тяжелыми пороками развития! Врач удивлена, как я вообще могла залететь. Твои сперматозоиды нежизнеспособны!

– Мы все отравленные, – философски заметил Лёшик. – И ничего, живем.

– Ты хочешь, чтобы ты сдох, а я осталась одна с больным ребенком на руках, – заламывала беременные руки Зая.

– Я не умру, вот увидишь, – обещал Лёшик.

– Чудес не бывает. Сколько тебе осталось? Год, два? А потом все! Все, ты понимаешь?!

– У тебя будут деньги, которые мы насобирали. Тебе будут помогать, – заверил Лёшик.

– Нет. Ты перестанешь вести блог, и про нас забудут на следующий же день. Я исчезну вместе с твоим бложиком, милый.

– Ты уверена, что это мой ребенок? – Лёшик сделал ход конем. – Я ведь бесплоден. У меня гнилые сперматозоиды – сама говорила…

Зая ушла чахнуть над инсталляцией.

Лёшик стоял в дверях итальянского санузла и смотрел на ее скрюченную, содрогающуюся фигурку. Бедная Зая. Все это зашло слишком далеко. Пора признаваться.

– Послушай. – Лёшик присел рядом на светлый коврик. – Это Прокоп умирает. Это у него бластома. А я здоров. Я просто напился и написал этот глупый пост. Подгрузил фотку дедушкиного мозга. Мне просто хотелось, чтобы меня любили. К тому же ты требовала денег на свое ЭКО…

Зая, как суслик, замерла над инсталляцией, вперив взгляд в одну точку.

– Ну ты и мудак, – озвучила она сермяжную правду. – Как ты собираешься выкручиваться?

– Я вылечусь с помощью самовнушения, – оживился Лёшик. – У меня есть сценарий этой истории. Продающий сценарий. Смотри, сначала я бросаюсь в омут традиционного лечения. Но, о ужас, облучение и химия не работают. Тогда я заявляю: все, ребята, я отказываюсь от этой байды. И начинаю представлять, как опухоль пожирают тысячи муравьев! Как я, здоровый и красивый, бегу по пляжу. И, о чудо, она уменьшается, она исчезает!

«Как такое возможно?» – начнут восторгаться люди.

«А так, – скажу я. – Приходите на мой авторский курс, и я расскажу вам, что мы все созданы по образу и подобию Божьему. А значит, можем больше, чем думаем. По сути, мы так же всесильны, как Бог. Главное – правильно формулировать свои желания». Ты представляешь, сколько можно на этом заработать?

– Ты ебанутый, но план хороший, – заулыбалась Зая, вытирая рот туалетной бумагой.

Наступило лето.

Лёшик особенно остро, всем своим лысым черепом чувствовал его несмелое русское тепло, будто жить действительно оставалось год. На прогулках с Заей они запускали воздушного змея. Змей выгуливал хозяев на тонкой бечевке. Бился в конвульсиях, шатался из стороны в сторону, тряс хвостом.

– Знаешь, Лёшик… – Зая смотрела на змеиную точку в небе, прикрыв глаза рукой. – Не обижайся, но я всегда думала, что ты лузер. А ты, оказывается, авантюрист! Ты больше не Лёшик. Ты – Алекс.

– Тебя не смущает, что я обманываю людей? – Алекс залихватски натянул бечевку, как ковбой лассо. Змей рвал руки.

– Ты обманываешь не людей, милый. Ты обманываешь их аватарки. Френды читают твою ленту, перечисляют деньги на лечение, которое не поможет, и они это знают. Абонент обречен. Но, поверь, у психотерапевта они потратили бы гораздо больше. Ты даришь им жизнь и откупаешь от смерти. Удрученные собственными проблемками, они заходят на твою страничку и понимают: все эти бабы, мужики, дети, начальники, предки дурацкие – ерунда. И настоящее горе – у тебя. У нас. А у них так, легкая прогулка под луной. Все эти стремные людишки, скрывающиеся за красивыми фотографиями, дрочат на твои посты, да-да. Подсаживаются на них, как на наркотик. Заглядывают к тебе ежедневно – проверить, жив ли автор или уже того-с. Они хотят видеть, как ты умрешь. Кому ты был нужен, пока был здоров и писал вздор про счастье? Кому нужны были вылизанные картинки из фотобанков? А тут – история одной смерти. Которая происходит не с ними, с другим. С этим бедолагой-блогером. Тридцать пять мужику, и такой диагноз. У него еще жена беременная. Ужасно-ужасно. А у нас все хорошо, все хорошо. Сейчас винчик откроем. Мяско пожарим. Будем жить не тужить.