© Безсудова Е. А., 2022

© ИД «Городец», 2022

Зая нашла в кармане Лёшика чек, в котором кассовый аппарат мелким и черным выбил приговор двухлетнему браку: дирол и презервативы. «Боится заразы, скотина», – с отчаянной нежностью подумала она. «И не забывает о свежести дыхания!» – издевательски добавил чек. Зая повалилась на нордическую кровать Undredal[1] и зарыдала по-бабьи, обхватив голову руками, причитая и поскуливая. Слезы исчезали в простынях, где они столько раз занимались любовной эквилибристикой. Меряли ректальную температуру. Пили терпкое красное. Рассказывали друг другу винными губами свои сны.

Дирол и презервативы…

Обессиленная истерикой, Зая кое-как собрала останки себя с Undredal и поползла в ванную – ремонтировать подбитое слезами ярости и бессилия лицо. Опустила руки под струю холодной воды. Из зеркала на нее смотрела глупая женщина, которой изменили. На полу мертвой тряпицей валялись его брюки. Еще немного, и они бы отправились в галдящее нутро стиральной машины вместе со своей главной тайной. Зая, однако, успела выудить из штанов этот гнусный секретик и не знала теперь, что с ним делать. Все еще хлюпая носом, она скорбно присела на новый унитаз, который дизайнер называла инсталляцией, и достала из красивой туалетной корзины женский журнал. На обложке было написано: «10 шагов к успешным отношениям».

«Если мужчина изменил вам, бегите, бегите от него как можно дальше», – наставляла психолог в пятом поколении.

Зая остервенело выпинала его подлые брюки из ванной. Вместе с рубашками и пиджаками свалила в дорожную сумку и принялась давить ее ногами. Пусть сам валит, урод!

Девять шагов.

Телефон давно гудел где-то в недрах квартиры. Зая взяла его в руки. Она считала звонки. Восемь. Семь. Шесть. И цапнула пальцем зеленый кружок.

– Потеряла мобильник. Завалился за диван, представляешь. Я хека в маринаде приготовила. Ты приезжай пораньше. У меня овуляция.

И Лёшик приехал. К его возвращению дорожная сумка была распакована: рубашки и джинсы вновь перекочевали в шкаф. К хеку было подано белое сухое.

С Заей муж жил в постоянной тревоге, которую время от времени снимал несмелым соитием с малознакомыми девами. Дев он получал на работе в качестве бонуса. Лёшик служил в консалтинге и считался бизнес-коучем. Иногда он проводил загородные тренинги для сотрудников крупных сытых компаний. После бравых сессий, в неформальной обстановке, сдобренной алкоголем, Лёшика окружали нежные шеи, обтянутые молодой кожей ключицы, игривые родинки и острые, не заросшие еще жирком лопатки менеджеров и эйчаров. Утром все это великолепие порой обнаруживалось в его номере. Завтракали стыдливо порознь. Лёшик всегда брал йогурт и, ссутулившись, ел его из мисочки.

Менеджеры и эйчары налегали на пресный водянистый омлет и рассматривали Лёшика, будто видели впервые. При беспощадном дневном свете он казался каким-то жалким. Глазки грустные, ложечкой о миску стук-стук… С одной менеджершей (или эйчаршей?) наш герой-любовник все же пытался продолжить коуч-сессию. Вернувшись в город, разомлел в пробке и набарабанил в мессенждер: «Зая, привет. Продолжим общение?»

Новая Зая ответила жестко: «Спасибо, но нет. Мужчина и йогурт – несовместимые вещи».

И Лёшик продолжал экзерсисы со старой Заей.

Старая Зая мечтала о ребенке. Младенец, однако, не спешил гармонизировать их союз своим появлением. Зая паниковала. Все ящики квартиры заполонили тесты на беременность, книги о бесплодии и молитвословы. Зая ела мясо (повышает фертильность). Лёшику полагались морские гады (в них – афродизиаки). Любовью никто ни занимался ради любви.

– Зачем тебе ребенок? – допытывался Лёшик. – Давай я куплю тебе шубу.

Жена давно мечтала о шубе. В ней она чувствовала бы себя статусно.

– Как ты можешь сравнивать ребенка и дурацкую шмотку, – зрачки Заи недобро расширялись. – Женщина без шубы – это просто бедная женщина. Женщина без ребенка – не женщина! Почему же у всех дети – бах! – и готово?! Почему они не получаются у нас? – недоумевала Зая.

– Может быть, дети – это просто не наше, – пытался успокоить супругу Лёшик. – Может быть, у нас другое предназначение.

– Какое же? – заводилась Зая. – Бизнес-коучинг? Это же разводилово! Если ты, Лёшик, такой умный, то почему такой бедный? Почему ездишь не на «порше», а на кредитном «логане»? Давай же, смотивируй нас на оплодотворение! Нарисуй карту желаний, прокачай позитивное мышление. Давай будем вместо секса заниматься визуализацией. Может, тогда все получится?!

Лёшик молчал. Он и сам подозревал, что коучинг – это ерунда. Иначе бы не жил в ипотечной квартирке и не платил бы кредит за Заин телефон. Не решался он урезонить жену и тем, что она была начинающим блогером. То есть безработной. Лёшик подозревал, что ребенок был нужен благоверной для раскрутки ее скучного бложика.

– Мир сошел с ума по детям, – потрясала красивыми кистями Зая. – Знаешь, кто сегодня самые популярные блогеры? Многодетные мамаши! Ты читал, о чем они пишут? Маша покакала, Петя пописал, а я пеку печенье! И получают тысячи, миллионы лайков. Раскрутить блог гораздо проще при наличии детей. Один видеоблогер зарабатывает миллионы тем, что вместе с маленькими ублюдками распаковывает игрушки! Повторяю – рас-па-ко-вы-ва-ет, – по слогам произносила восхищенная Зая. – Дети даже не играют в этот хлам, просто открывают коробки. Это же гениально! Но где бы был этот папаша, если бы у него не было детей?

– Интересно, что он станет делать, когда они вырастут? Дети быстро растут, – заметил Лёшик.

– Ну, не знаю, может быть, будет наряжать их в детскую одежду и заставлять говорить писклявыми голосами. Или родит новых детей. Он не такой бесплодный, как мы… – Зая уходила на балкон курить и плакать.

Лёшику казалось, что проблема в нем. Он просто не готов к ребенку. Боится, что не сможет его полюбить. Не хочет приводить голого человека в этот неуютный мирок, в котором его матерью будет Зая. Да и он тот еще папаша. Глянешь под ноги, а там – бездна. Докажут завтра, что тренинги – чушь собачья, и чем ипотеку платить? Что ждет теплого младенца в подаренной ему жизни? Череда одинаковых дней с такими же бедолагами сначала в саду, а потом за школьной партой? Неловкая первая любовь с ночными поллюциями, ЕГЭ, выпускной, лекции у профессора-маразматика, тупая работа? А потом ребенку исполнится тридцать пять, и он поймет, что круто попал. Каждое утро этот несчастный будет просыпаться в пять и тихо ужасаться собственной жизни. Не зря пять утра – это час быка. Час самоубийц.

Ужасаться жизни, которая, нет, даже не проходит, а волочится, еле переставляя бледные волосатые ноги, в бетонном коробе в подмосковном гетто. И платить за короб еще лет двадцать. А рядом будет сопеть одурманенная Морфеем, но все равно злая Зая. Не эта Зая, конечно. Другая. Но такая же. И ее нарощенные реснички (или что там женщины придумают делать с глазами через тридцать пять лет) будут угрожающе подрагивать во сне.

Но выход из рутины, из безнадеги этой есть. Ребенок. Ну, конечно, младенец все изменит. Наполнит жизнь смыслом. И даже сможет выплачивать ипотеку, когда вырастет. Если, конечно, намекнуть ему, что он пращурам обязан. Родители – не дядька чужой, родители подарили жизнь. Ночей не спали. Но это Зая внушит. Она умеет.

Нет, Лёшик не хотел, чтобы все было так. Его вполне пристойные сперматозоиды нервничали и бежали прочь от яйцеклетки, которая вызывающе скалилась в ожидании добычи в кулуарах Заиного тела.

Лёшик был желанным ребенком. Мать рассказывала, что за его появление государство обещало отдельную двухкомнатную квартиру. Молодая семья томилась в доме Лёшикиного деда и его жен, которые постоянно менялись. Лёшик срочно родился. Государство осознало, что погорячилось, но куда деваться. Родители вместе с Лёшиком и ванночкой для купания торжественно переехали. Дедушка Прокоп тоже радовался. Он был довольно известным в столичных творческих кругах фотографом. Тихо переживал, что пространство, предназначенное для сушки позитивов, использовалось для развешивания ползунков. Интеллигентно страдал, копошился с фотографиями в ванной или стенном шкафу, который выступал в роли кабинета. Когда молодые съехали, дедушка воспылал к внуку благодарной любовью. Дарил катушки от пленок. А когда Лёшик подрос, учил проявлять фотографии и брал с собой на фотовыставки. Родители, оставленные без присмотра, вскоре стали скандалить, драться, а потом и вовсе развелись. Долго делили квартиру и Лёшика, чем, как утверждала Зая, нанесли ему психологическую травму. Пока шли распри, внук жил у Прокопа и его очередной супруги Варвары. Женщины тоже из творческой среды и не без таланта. Варвара умела писать зеркальным почерком.