– Я в детстве мечтал на управляемом стуле летать, – сказал Петька.

– Ха! На стуле! – Костя резко повернул голову, отчего одно его ухо стало светиться красным на солнце. – Я мечтал летать на сарае. Он летает, а я лежу внутри на диване, чай пью или в домино с кем-нибудь играю. Сыграли партию – а мы уже в Москве. Чаю попили – в Ленинграде. Так и за границу можно было сгонять…

– И с кем же это ты там в домино играть собирался? – спросил Петька, с интересом разглядывая светящееся на солнце красное ухо товарища.

– Не помню, – Костя повернул голову обратно, и ухо перестало светиться. – Может, и с тобой. А может, с Мишкой. Но вообще, я думаю, что сарай выдержал бы всех нас троих.

– Да-а-а… – затянул Петька и посмотрел высоко в небо. Они помолчали немного, а потом Костя поставил газировку на лавку и как будто случайно спросил:

– Ну а что, Петька, может, дельтаплан построим?

Петька тоже отставил бутылку в сторону:

– Вот и я об этом думаю. Только, Костя, у нас чертежа нет. Как без чертежа строить?

– Ничего, чертеж раздобудем. Мишкин папа нарисует. Слышал, что тетя Таня сказала? У Василия Ивановича отпуск.

Они опять задумались и стали усиленно болтать ногами, а от этого, как известно, думается гораздо лучше. Потом Петька резко перестал болтать ногами:

– Хорошо. А полетим откуда?

– Как откуда?! С обрыва! – Костя даже подскочил на скамейке, видимо уже представляя, как он отталкивается от края обрыва.

Петька тоже представил себе край обрыва:

– Есть риск.

– Риск есть, – согласился Костя и, огорченный, сел на место. – Не станет нам Мишкин папа чертеж рисовать.

– Это точно. Он профессор и не допустит, чтобы мы себе все кости переломали.

И расстроенные товарищи грустно вздохнули.

Они с таким оживлением обсуждали полет на дельтаплане, что и не заметили, как к ним подошел однорукий пастух Василий и сел рядом на лавку. Пастуха Василия они знали с детства и считали человеком очень хорошим. Но были у него две особенности, настораживавшие окружающих. Во-первых, у него всегда убегал задиристый козел Рома. А во-вторых, с козами Василий общался точно так же, как с людьми. И непонятно было, то ли козы у него такие умные, то ли люди не до конца понимали Василия.

– Лет десять тому, – начал рассказ пастух Василий, обращаясь не то к ребятам, не то к козам, пасущимся позади остановки, а может, и вовсе сам с собой разговаривая, – в городе я был. И слышу вдруг, мужики где-то наверху орут. Смотрю, значит, и вижу: выкидывают они с балкона шкаф. Шкаф большой, а этаж высокий… Папироски нет? – неожиданно прервал историю пастух Василий.

– Не курим мы, дядя Вась! – Петька развел руками. – Что дальше-то было?

– Жалко, курить охота… – Василий потер ладонь о штаны. – Да что, кинули они этот шкаф вниз. Он полетел. А этаже на пятом вдруг развернулся и влетел в окно. Вдребезги. И шкаф, и окно. Спарусил, значит… А ну, куда пошла?! – Василий переключился на одну из коз.

Костя опять подскочил и стал сверлить глазами Василия:

– Это что же, дядя Вася, вы хотите, чтобы мы на шкафе полетели?!

– Зачем на шкафе? Я просто хочу сказать, что так или иначе летает все что угодно… Так! Море волнуется раз! – громко крикнул пастух Василий и поднял указательный палец вверх. Козы после этого встали как вкопанные, а Василий подмигнул ребятам: – Пойду папирос куплю.

Перед ужином Петька решил совершить пробежку. Он надел кеды, сделал разминку и сходу так наподдал, что к концу своей улицы полностью сбил дыхание. Тогда он сбавил темп и, погрузившись в размышления, дальше побежал трусцой. Сначала Петька размышлял о том, насколько оправдан риск полета на дельтаплане. Потом он представил себя внутри шкафа, летящего с десятого этажа вниз, из рассказа пастуха Василия. Ближе к пятому этажу представлять себя внутри этого шкафа стало опасно и неинтересно. Тогда Петька представил, что он – пикирующий бомбардировщик, а дачный поселок – вражеский военный аэродром. От усердия Петька даже загудел, а иногда еще и имитировал звук сбрасываемых им разрывающихся бомб:

– Хдщ! Хдщ! У-у-у-у…

Тут-то и раздался у него за спиной громкий сигнал. Петька попытался спасти машину, моментально уйдя в пике, отчего чуть не свалился в канаву. Маневрируя на краю канавы, Петька догадался, что это вовсе не вражеский истребитель, а какой-то глупый автомобиль бибикает ему вслед и мешает выполнять воинский долг. Петька резко развернулся и уже поднял кулак, чтобы пригрозить этому мало понимающему не только в военном деле, но и в спортивных тренировках водителю, как вдруг узнал автомобиль Василия Ивановича, Мишкиного папы. Мало того, за лобовым стеклом он заметил смеющееся лицо самого Василия Ивановича, а рядом с ним и Мишки. Из открытого окна задней двери почему-то торчала Костина голова, которая радостно что-то громко кричала. И только хлопнув себя по лбу, Петька наконец расслышал Костины крики:

– Петька, ты что, оглох?! Смари, кто приехал!

– Ур-ра-а! – заорал Петька, сразу забыв про вражеский аэродром и занятия бегом.

Василий Иванович показал большим пальцем на заднее сиденье, и Петька тотчас уселся рядом с Костей.

– Петька, понимаешь ты, пошел я к водокачке… – Костя так и не закончил предложение и опять закричал: – Смари, кто приехал!

Ехать до Мишкиной дачи было совсем немного, всего двадцать метров, но все равно здорово. Когда они остановились у ворот, из калитки вышла тетя Таня – она встречала компанию радостным и немного испуганным взглядом. Василий Иванович вылез из машины, подошел к тете Тане и, громко засмеявшись, обнял ее. Они долго так стояли в обнимку, и только глаза тети Тани иногда выглядывали из-за плеча Мишкиного папы. И от этих глаз Петьке становилось не по себе. Хорошо – Мишка уже открыл багажник машины, и они с Костей стали таскать вещи в дом.

Петька с Мишкой несли к дому поклажу, когда им навстречу вышел Костя, который уже отнес какую-то сумку.

– Мишка, здорово, что ты приехал! – крикнул Костя и что есть силы влепил ладонью Мишке в плечо. Костя, видимо, так сильно был рад встрече с товарищем, что Мишка от неожиданности даже выронил сверток из рук. Ребята встали вокруг лежащего на тропинке свертка, Костя неловко покашлял.

– Ничего страшного, – подхватил сверток с земли Мишка. – Это болотные сапоги.

– Ого! – хором сказали Петька с Костей. – А спиннинг привез?

Выяснилось, что Мишка с папой привезли три спиннинга, фотоувеличитель, фотоаппарат со штативом, микроскоп, набор для химических опытов, две стопки книг, швейную машинку и еще много всего, но не такого интересного. Ребята с восторгом перетаскивали вещи в дом, а Костя все время приговаривал:

– Смари, не урони!

Наконец все вещи были перенесены, Василий Иванович загнал автомобиль за ворота, а тетя Таня вскипятила чайник и позвала всех за стол. Мишка и Василий Иванович с жадностью поедали бутерброды, Петька с Костей за компанию пили чай с вареньем, а тетя Таня все повторяла: «Не ждала я вас сегодня», – и опять смотрела такими странными глазами. Петька еще подумал, что, наверное, их там на телевидении специально учат такому взгляду, чтобы телезрителям не по себе становилось.

– Так, Петька! – Василий Иванович дожевал третий бутерброд. – Ты еще рисуешь самолеты?

– Конечно! – радостно отозвался Петька, понимая, что Василий Иванович привез что-то интересное.

– Хорошо, – Мишкин папа потер руки. – Я тебе книжку одну стоящую про самолеты нашел. С чертежами. Потом в вещах разберемся, и Мишка тебе отдаст.

Они посидели еще немного, и тут тетя Таня спросила:

– Ну что, надолго?

Мишкин папа потер щетину и, улыбнувшись, ответил:

– Вроде да, договорился.

– Что значит «вроде да»? – Глаза тети Тани поменяли свой цвет, а Костя и Петька переглянулись и подумали: «Как же это тетя Таня не понимает? Ведь Василий Иванович сказал, что договорился. А он серьезный человек: профессор, а может, даже академик. Если он говорит, что договорился, значит – договорился». Но тетя Таня продолжала так, по-телевизионному, смотреть на Мишкиного папу.