Петькин сон был стремительно прерван упругим гулом ночного скорого, доносящимся от поселка. «Три часа», – подумал Петька и тут же опять провалился в густую темноту. Как только начало светать, Петьку разбудило настырное пулеметное стрекотанье сорок. «Четыре», – подумал Петька и перевернулся на другой бок. В 6.15 кто-то с наглым топотом и скрежетаньем стал бегать по Петькиному домику. «Белки!» – подумал Петька и, приоткрыв занавеску, попытался увидеть хотя бы кончик беличьего хвоста. Белки каждое утро, ровно в 6.15, совершали физкультурный набег на Петькин домик. И каждый раз Петька пытался разглядеть из окна хвостатых спортсменов, и каждый раз ему это не удавалось. Он так и заснул, уткнувшись носом в подоконник. Без пятнадцати десять тишину разрезал звенящий свист циркулярной пилы. Петька ударился лбом об оконную раму и подумал: «Виктор Михалыч». Под звон циркулярки Виктора Михалыча ему начало сниться восстание машин. Петька дергал ногой, яростно сжимал кулаки и скрипел зубами. От натуги он опять проснулся. «Пора вставать», – подумал Петька и отправился умываться.

Позавтракав, Петька пошел гулять. Догуляв до пруда, он сел на берегу и стал наблюдать за утками. Он вертел во рту травинку и иногда передразнивал крякающих уток. Когда ему это надоело, он лег на траву и стал мечтать о том, как в следующем году поедет на озеро Байкал. Он давно мечтал поехать на озеро Байкал, но каждое лето неизменно отправлялся к себе на дачу в Подмосковье.

– Кря! – громко крякнул Петька, и утки от испуга прибились к противоположному берегу. Петька встал и пошел в деревенский магазин. В магазине он купил холодной газировки байкал и, прямо там откупорив ее, залпом выпил полбутылки.

– Все, ты последний. Два часа, – сказала вслед ему продавщица и закрылась на перерыв.

Петька вернулся домой и пообедал бутербродами. Когда он смахивал крошки со стола, перед ним неожиданно появился Виктор Михалыч.

– Пф-ф! – засвистел Виктор Михалыч, потому что часть крошек неожиданно угодила в него. – Петька, – заговорил Виктор Михалыч, выуживая крошки из усов, – а у тебя вода есть?

– Щас посмотрим! – Петька радостно побежал к умывальнику, потому что подумал, что Виктор Михалыч может устроить ему за крошки нагоняй. Петька открыл кран, тот зашипел и с трудом выдавил из себя одну каплю воды.

– Нету! – крикнул Петька.

– Так я и думал. В шесть обещают включить насос, – Виктор Михалыч развернулся и собрался уходить.

– Виктор Михалыч! – остановил его Петька. – А что вы там пилите?

– Детей строгаю! – усмехнулся в ус Виктор Михалыч и ушел.

«Как же! – подумал Петька. – Так я и поверил. Если он там что и строгает, то не детей, а деревянных солдат. И вообще, зачем спрашивал, если и так знает, что в шесть дадут?»

Петька взял карандаш и бумагу и стал рисовать деревянную армию Виктора Михалыча. Он изрисовал несколько листов, представляя, как тот, шевеля усами, штабелирует солдат по всему своему дачному участку. Тут с шипением и сиплым карканьем из трубы полилась вода. «Шесть часов», – догадался Петька и закрыл кран. Он надел кеды и дал несколько кругов до сторожки и обратно. Прибежав домой, он закинул кеды на крыльцо, облился из-под шланга и стал растираться зеленым полотенцем.

Ровно в восемь с соседней дачи послышалось звяканье столовых приборов. «Косолаповы собираются ужинать», – подумал Петька и, решив не отставать, направился разогревать макароны. После ужина он долго читал книгу про полет на Марс, а потом, как обычно, не почистив зубы, лег спать. Без трех минут полночь к поселку подъехала последняя электричка. «Ну вот и все», – успел подумать Петька и мгновенно заснул под удаляющийся стук колес.

Петька шел по лесу и сбивал головы одуванчиков палкой. Головы с щелчком срывались со стеблей и улетали вдаль. Может, конечно, и не в даль ни в какую, а просто в кусты, – Петька на их полет не обращал никакого внимания. Он был обеспокоен, причем сразу двумя вещами.

– Аппаратура, – проговорил Петька и срезал палкой очередной одуванчик.

Ночью ему приснился странный сон. Сны всегда странные – на то они и сны. Но этот был вот только что, Петька и позавтракать-то толком не успел – побрел в лес. Во сне он ехал за рулем автомобиля, что уже было не совсем понятно: Петька за рулем автомобиля никогда не был и вообще про вождение ничего не знал, кроме того, что руль круглый. Однако вот как-то он ехал за рулем и, судя по всему, быстро. Вдоль ночной дороги на большой скорости проносились разные предметы. И тут Петька оказался не только за рулем, но и на соседнем сиденье. «Что ж, – подумал Петька, – такие вещи случаются». И раздвоению собственной личности не придал никакого значения – это же сон, а во сне всякое бывает. Ну и конечно, в этот момент навстречу автомобилю стало неумолимо надвигаться нечто красное. Приглядевшись, Петька узнал в нем автодорожное заграждение в виде треугольника. И хотя надвигалось оно до безобразия медленно, тот Петька, что был за рулем, категорически отказывался обращать на него внимание. Правый Петька понял, что рулевой Петька сейчас так и въедет в этот зловещий треугольник, если его не предупредить. Плевое дело – предупредить. Но законы всех снов утверждают: плевое и есть самое сложное. Предупреждение застряло у Петьки в горле и никак не могло пробраться наружу. Итак, один Петька давит на газ, который он даже не знает где находится, и в упор не видит красную преграду. Другой давится собственными словами, будто этот красный треугольник уже вскочил ему в рот. А Петька, который спит, наблюдает за всем этим и думает: «Какие же вы все остолопы!» Но тут, в самый последний момент, правый Петька наконец превозмог закон сонного тяготения и громко выплюнул одно слово:

– Аппаратура!

Рулевой вывернул руль, правый облегченно выдохнул, а спящий подумал: «Почему „аппаратура“?» – и решил просыпаться. Проснувшись, Петька тут же еще раз повторил слово «аппаратура» и понял, что пора вставать. И вот теперь все утро Петька ходит и твердит одно и то же: «Аппаратура». И хорошее вроде слово – «аппаратура» – то что надо слово, а выползает оно из Петькиного рта медленно и противно, словно гусеница лохматая. И навевает тоску. Вот что беспокоит Петьку. Это раз.

Второе хуже. Тропинка вывернула в еловые заросли, куда одуванчики, видимо, заглядывать побаивались. Петьке стало скучно просто так палку в руках вертеть, и он ее запустил в самый бурелом. Там она и застряла. «Цепко, – успел подумать Петька и тут же вспомнил: – А! Второе». А беспокоило Петьку вот что: он уже неделю прожил на даче и все это время ощущал, что ему чего-то не хватает. Чего не хватало – он не понимал, и это его уже начинало волновать не на шутку.

За кустами тропинка выворачивала на опушку. Петька шел и, грустно посвистывая, отщипывал от кустов листья. Оказавшись на опушке, Петька встал как вкопанный. Дорогу ему преграждал козел Рома, известный забияка, наводивший шорох кругом уже не один год. Увидев Петьку, Рома тряхнул головой, опустил рога вперед и стал бить копытом. Так стояли они друг напротив друга и смотрели в глаза. Первым не выдержал Петька – он громко крикнул: «Аппаратура!» – и бросился наутек. Он бежал все быстрей и все громче орал:

– Аппаратура!

Сквозь собственный крик он слышал топот не отстающего козла Ромы. Но это было уже не важно. Потому что теперь Петька точно знал, чего ему не хватало. А не хватало ему приключений.

С самого утра зарядил дождь. И не такой чтоб крупнокалиберный, с пузырями, а так: фи-фи-фи. То есть на весь день. Петька даже зубы почистить не успел – но это он, конечно, обрадовался. Но в остальном обстановка унылая: носа из дома не высунешь. А если и высунешь, то лучше б не высовывал. «Да, – подумал Петька, – никаких тебе приключений. Не с кем даже козла забить». Тут он вспомнил про козла Рому и решил, что зря он его вспомнил. Зато он тут же вспомнил про Пушкина. Вернее, не про Пушкина, а про его стихотворение «Узник».