– Эх, папа, папочка, как же мне тебя не хватает… – смывая слезы из лейки душа, подумала Алла.

В свой прошлый приезд в Евпаторию пять лет назад Алла была беспечным счастливым ребенком с неукротимым нравом и туманными планами на будущее, но рядом был папа и это время в ее жизни запомнилось, как самое счастливое.

Тимур Алиев, забрав дочь из Таганрога, как и обещал ей, отвез в Крым, в Евпаторию. Они поселились в роскошном доме у моря, принадлежащем одному его хорошему знакомому, Самвелу Минояну. Хозяин дома временно не мог составить им компанию, отбывая наказание в Крестах за «незначительные», как он сам сказал Тимуру по телефону, правонарушения, связанные с незаконным оборотом оружия, но он не возражал, чтобы его «товарищ по оружию» воспользовался его гостеприимством и пожелал ему с семьей хорошо отдохнуть на солнечном крымском побережье.

Дом великолепный: сложенный из белого кирпича двухэтажный особняк в лучших традициях 90-х с элементами кричащей роскоши, но фантастически комфортный для проживания. Особенно Алле понравилась выложенная белым мрамором терраса с видом на море, но ее главной любовью стало само море. Здесь, среди скалистых гор и выступающих из воды утесов Черное море казалось особенно сказочным, не таким ласковым, как в Сочи или величественным, как в Одессе. Напротив, оно демонстрировало характер, с силой ударяя волнами в скалистый берег и с возмущенным шипением отступало, чтобы затем вновь попытаться нанести сокрушительный удар равнодушным безмолвным камням.

– Рыбка моя, все никак не наплаваешься? – с умилением глядя на дочь, говорил Тимур. – Отдыхай, моя радость, наслаждайся каждым днем, каждым мгновением жизни!

– Папочка, здесь так клево! Давай не будем вообще отсюда уезжать! Твоему другу ведь дом еще лет пять не понадобится? Ведь так? – с беспощадной циничностью подростка, спросила Алла. – А нам здесь так хорошо! Давай останемся…

Тимур рассмеялся жестокой прагматичности своего ребенка. Он видел в девочке слишком много собственных черт характера, чтобы ее за что-либо осуждать, но вырастить из дочери свое подобие ему тоже не хотелось. Тимур хотел, чтобы его Аллочка стала сильной, самодостаточной женщиной, смело смотрящей жизни в глаза и не боялась ее вызовов, в неизбежности которых он нисколько не сомневался. Но он надеялся на то, что Алла сменит свою подростковую дерзость на мудрую женственность, а вместо него возле нее всегда будет находиться надежный человек, который сумеет ее оградить от всех жизненных проблем.

Алла с папой много гуляли по окрестностям, отдыхали на террасе дома дяди Самвела, потягивая через соломинку ледяной лимонад, а еще совершали короткие морские прогулки на настоящей парусной яхте, также принадлежащей хозяину дома. Это было фантастически счастливое время для них обоих.

Как-то раз, гуляя с дочерью по Евпатории, Тимур остановился около внешне ничем особо не примечательного строго дома, построенного лет сто, а может, и более назад. Одноэтажное строение с плоской крышей и серой табличкой на стене, которое почему-то притягивало интерес многих людей. Подойдя ближе, Алла замерла с восторженным выражением глаз.

– А знаешь кто жил в этом доме? – лукаво улыбнувшись, спросил Тимур.

– Так, тут же написано, Анна Ахматова, – восторженно рассмеялась Алла. – У нее офигенные стихи! Обожаю ее!

– Аллочка… Ну, как ты разговариваешь?! Офигенные… Сказала бы: прекрасные, восхитительные, волнующие, а то, офигенные, – не переставая улыбаться, возмутился Тимур.

– Да, ладно тебе, папа, не заводись! – примирительно положив голову на плечо Тимура, произнесла Алла. – У нее была такая яркая, полная приключений и впечатлений жизнь! Я бы тоже хотела прожить такую яркую жизнь, стать знаменитой…

– Да что ты говоришь?! Ты хочешь, чтобы у тебя была куча мужей и любовников? – с иронией спросил Тимур. – А ты знаешь, как Анна Ахматова настрадалась в своей жизни? Сколько ей всего пришлось пережить? Двоих ее мужей расстреляли, а сын, Лев Гумилев, долгие годы сидел в тюрьме и, как она сама выразилась, был ее проклятием. Ты бы хотела носить сыну передачки и часами стоять на морозе, чтобы получить возможность хоть на несколько минут его увидеть?! Это же ад, а не жизнь! Аллочка, ты думай, что говоришь, а то кто-нибудь там, наверху, услышит и исполнит твое желание. С желаниями вообще лучше быть поосторожнее.

Алла не совсем поняла, что именно имел ввиду отец, ее интересовало другое в образе окутанной ореолом романтики поэтессы, которой она восхищалась до глубины души.

– Папа, а что, разве у нее было много мужей? – с деланным простодушием округлив глазки, спросила Алла.

– Да, я так точно и не скажу… Официальные и гражданские браки… Наверное, много, я точно не помню. Знаю, что Николая Гумилева расстреляли и второго ее мужа тоже, как его… Забыл. Эх, какое это теперь имеет значение? – пожал плечами Тимур, которого вопрос дочери почему-то застал врасплох. – У Анны был мятежный нрав и огромный талант, а у тебя есть хоть какой-нибудь талант, Аллочка, или только неуемный дух противоречия?

– Ну вот, переводит стрелки на меня, – обиженно подумала Алла.

– Откуда я знаю, – хмуро ответила она.

– Но чем-то ты должна заниматься в жизни? – не унимался отец. – Не останешься же ты необразованной со своей восьмилеткой.

– Вообще-то, девятилеткой, – поправила отца Алла. – В десятый класс я не пойду! Даже не проси…

– Да кто тебе говорит о школе? Тебе нужно поступить в какой-нибудь техникум. Ну, например, в финансовый, а потом в вуз. Я не хочу, чтобы ты всю жизнь зависела от мужчин. Женщина всегда должна иметь возможность заработать себе на жизнь, так что, Аллочка, нужно учиться, – настоятельно произнес Тимур, подумав, что, может, с такой внешностью, как у его дочери, для счастья достаточно просто удачно выйти замуж. – Что тебе по-настоящему интересно?

– Музыка, – не задумываясь ответила Алла. – Я хочу стать музыкантом, играть на фортепиано, а еще Володя научил меня играть на виолончели. Мне так нравятся издаваемые ею звуки! Они словно пронизывают насквозь, до самого сердца. Знаю! Я поступлю в музыкальное училище.

– Ну и что ты потом будешь делать? Как Володя, играть в ресторанах? – с усмешкой спросил Тимур.

– А почему бы и нет? – ответила Алла, начав злиться.

– Не понимаю, какого черта папа достает меня дурацкими вопросами и ломает весь кайф от отдыха? – подумала она, поджав губки.

– В ресторане… Ага, щас! Да ты понимаешь, какая там публика? Там тебя вместе с твоей виолончелью вые… Ладно, ты еще очень молодая и совсем глупенькая, – снисходительно улыбнувшись, пробурчал Тимур, обняв любимую дочурку за плечи. – Музыкальное училище, говоришь? В Ростове есть музучилище, и консерватория есть. Может туда?

– Терпеть не могу Ростов. Идешь по центру города, как по рынку, везде мусор и что-то продают. На каждой улице бомжи и торгаши, – скривившись, ответила Алла.

– А то в Москве сейчас по-другому! – усмехнулся Тимур. – 90-е сейчас везде, не поверишь!

– Папочка, возьми меня с собой в Москву! – начала ныть, как в детстве, Алла. – Ну, пожалуйста! Я бы пожила у тебя…

– Это исключено! – резко прервал ее Тимур. – Аллочка, я человек занятой, часто уезжаю по делам, да и вообще…

– А что за бизнес у тебя, папочка? Я у мамы спрашивала, а она говорит, что не знает, но я думаю, она врет. Так чем ты занимаешься? – спросила Аллочка, в упор глядя отцу в глаза.

Тимуру тяжело было вынести ее чистый, прямой взгляд, требующий честного ответа. Вздохнув, он уклончиво ответил:

– Да так, ничего особенного. Перевозки, купи-продай, ну, в общем, я занимаюсь тем же, чем и вся страна.

Тимур под страхом смерти не сказал бы дочери, что на самом деле работает на бандитов и занимается перевозкой и продажей оружия. Из-за него Аллочка чуть не пострадала и он справедливо винил во всем именно себя. Чудо, что девочка такая смышленая и спортивная! У его приятеля братки из конкурирующей группировки похитили сына. Бедного мальчика пытали несколько дней, а затем задушили. Его тело нашли лишь спустя полгода в лесополосе с полиэтиленовым мешком на голове. Нет, ни в коем случае Аллочке нельзя возвращаться в Москву. Чем дальше она будет от него и его дел, тем лучше!