– Угу, – бодро откликнулась девушка, шурша страницами.

Максим прошел в кают-компанию и, одернув линялые джинсы с протертыми коленками, плюхнулся на свободный диван по другую сторону от штурманского стола. Темно-бордовая футболка, потерявшая свой насыщенный цвет из-за многочисленных стирок в соленой воде, сидела на нем чуть мешковато, подчеркивая и без того выраженную худобу. На запястье поблескивал серебряный браслет панцирного плетения. Из-под выгоревшей на солнце черной банданы пробивались льняные волосы. В обычной жизни Максим носил аккуратную короткую стрижку под машинку, и сейчас ему было немного непривычно видеть себя в зеркале таким заросшим. Зеленые глаза полыхали готовностью к любой авантюре, жизнь в них так и била ключом. Общую привлекательность портила отчетливая горбинка перебитого носа, которая обращала мужественность Максима в разбойничью агрессивность, отпугивая от него людей, и не только на темных улицах.

Руслан был почти на голову выше ростом. За пять месяцев оба исхудали, Максим потерял бицепсы и широкие плечи, Руслан стал чаще сутулиться и страдать от боли в спине. Соленый ветер сточил все лишнее с их лиц, выделил скулы, обкусал и закалил кожу. Черты стали резче, грубее, и это было особенно заметно у Руслана. Друзья выглядели как настоящие корсары и казались старше своего возраста, но ясный блеск глаз выдавал молодую душу, полную огня и неискоренимого упрямства. Руслан и Максим были ровесниками. Как и Лола, свой день рождения они отпраздновали в открытом океане, и вряд ли кто-то поверил бы, что им еще нет и тридцати. Впрочем, доказывать это было все равно некому: все пять месяцев они провели втроем.

– Лола, ты что там с таким увлечением читаешь? – поинтересовался Максим.

Девушка сразу подняла глаза.

– Да вот, хотела проверить, не упоминаются ли здешние места в каком-нибудь справочнике. За двадцать минут я нашла пять островов, подходящих по описанию, но какой из них наш, сказать трудно.

– Как называются? – Максим взял с обеденного стола кают-компании справочник по островам Тихого океана и раскрыл на оглавлении. – Тоже хочу почитать.

– Я пока успела просмотреть только одну книгу. – Лола глянула название путеводителя, который держала в руках. – «Необитаемые земли Тихого океана: самые интересные места». Мне кажется, дальше искать нет смысла.

– Мы слишком мало знаем об этом острове, – бросил Руслан, не отрываясь от тетради. – Для начала нужно хорошо осмотреться, получить хотя бы примерное представление об особенностях этих мест. А потом уже проверять и шерстить справочники.

– Ты прав, – вздохнула девушка, откладывая путеводитель в сторонку. – Кстати, а что насчет книг? Заберем их с собой или оставим здесь?

– Думаю, пока оставим, – ответил Максим. – Сначала нужно перевезти вещи и припасы и распределить место в биваке. Дальше видно будет.

Он убрал справочник на обеденный стол, беззвучно зевнул и лег на диван, вытянув скрещенные ноги, но так, чтобы ботинки остались висеть над полом. Отрывисто пикнули часы у него на запястье. Руслан, очнувшись от раздумий, сверился со своими часами: девять. Устало вздохнув, провел по лицу ладонью и поднес к губам микрофон стационарной радиостанции. Едва он нажал на кнопку, в голове не осталось ничего лишнего, только необходимые фразы. Он вещал по-английски, четко проговаривая каждое слово, особенно цифры координат.

– Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй. Это парусная яхта «Милана». Это парусная яхта «Милана». Это парусная яхта «Милана». Потерял двигатель. Сломана мачта. Дрейфую. Высаживаюсь на необитаемый остров. Мои координаты: три два градуса, три ноль точка пять минут северной широты; один семь шесть градусов, три семь точка семь минут восточной долготы. В координатах возможна погрешность. Повторяю: в координатах возможна погрешность. Мы находимся у острова предположительно вулканического происхождения. Требуется эвакуация трех человек. Прием.

После третьего переданного сообщения, не дождавшись ответа, он переписал вычисленные координаты в маленький блокнот и убрал тетрадь под крышку штурманского стола, где хранились карты, измеритель и линейка для работы с ними, компас-пеленгатор, секстан и справочник по оказанию первой помощи.

Руслан выбрался из-за штурманского стола, сунул блокнот в карман и повесил на пояс портативную морскую рацию. Пора заступать на вахту до часу ночи. Едва он потянулся к подвесной лампе, чтобы выключить ее, взгляд его по обыкновению упал на двойной лист с основными фразами для общения на море, приклеенный скотчем к боковой переборке над штурманским столом. Это была таблица стандартных вопросов и ответов при радиообмене, приведенная сразу на двух языках. За шесть месяцев чернила выцвели, а в тех местах, куда на бумагу падали солнечные лучи, проникающие на нижнюю палубу яхты через узкие иллюминаторы, можно было отчетливо различить желтые пятна. Эту шпаргалку написал и повесил владелец яхты: отец Руслана. Каждый раз, выключая лампу, Руслан по привычке бросал взгляд на таблицу и видел одни и те же фразы, которые находились на уровне его глаз.

«Какой у вас курс?»

«Как вы меня слышите?»

«Куда следует ваше судно?»

Руслан щелкнул кнопкой лампы, и справа на лист бумаги упала тень от переборки гальюна. Желтые пятна проступили отчетливее, но буквы стали едва различимы.

– Камрад, ты наверх? – сонным голосом бросил Максим, неохотно сползая с дивана. – Погоди, я с тобой. Сразу подготовлю снасти, чтобы ночью не копошиться и не мешать вам.

Лола убрала книги на полку, пожелала ребятам спокойной ночи и ушла к себе в каюту. Друзья вместе поднялись на кокпит. Черные громады острова заслоняли звездное небо, ветер дул с берега, приносил запах горячего песка и горьковатый аромат мангровых листьев. Волны с громким плеском старались выпутаться из переплетенных корней мангрового древостоя и легонько постукивали о борта яхты.

Было бы несправедливо назвать Руслана и Максима неопытными. Для двухмесячного перехода у них было достаточно умений и знаний, но весенний шторм стал пределом их возможностей и едва не исчерпал всю удачу. Полученные повреждения могли бы повлечь за собой куда больше бед. Падая, сломанная мачта чуть не убила Максима, но паренек успел отскочить, словно в оглушительном реве океана каким-то невероятным образом услышал полный ужаса вопль товарища. Руслан до сих пор видел перед глазами эту картину. Каждый раз, лежа без сна в каюте, он вспоминал те несколько мгновений, которые могли стать для Максима последними. Все случилось так быстро… Секунда промедления или неверно выбранное направление – и все было бы кончено. Максима могло откинуть в океан, ему могло проломить голову или позвоночник. Даже обычный перелом ноги или руки в их бедственном положении стал бы смертельным.

Шторм безжалостно трепал яхту на протяжении всей ночи. Будь «Милана» человеком, она стала бы коматозником, подсоединенным к системе жизнеобеспечения. Ее тело по-прежнему функционирует, но жизнь в нем теплится едва-едва, удерживается силой и может угаснуть в любой момент.

После нанесенных штормом повреждений команда могла только рулить штурвалом, направляя судно в нужную сторону, чтобы избежать столкновения с рифами и встречными атоллами или не сесть на песчаную мель. В остальном же «Милана» отдалась во власть течения и ветра. Максим в шутку предлагал выточить деревянные весла и проделать отверстия в бортах, как у триеры. Руслан мрачно отвечал, что даже триера не обходилась без парусов. Злополучный шторм подстерег команду на второй месяц перехода. Шел уже шестой месяц дрейфа, и за все время на пути не встретилось ни одного судна. Только мелькали над водой серые акульи плавники да покачивались на волнах студенистые тельца медуз. Единственным источником света по ночам были слабо поблескивающие огни «Миланы» и молчаливые звезды. В первую неделю дрейфа команда каждую ночь запускала красные парашютные ракеты, но запас пиротехники тратился быстро, а толку от этого было мало, поэтому капитан принял решение приберечь его для более подходящего случая, когда мимо будет проходить судно или пролетать самолет. А пока они сигналили по ночам аккумуляторными фонариками, днем ловили ручным зеркальцем солнечные зайчики и направляли в сторону горизонта (в ясную погоду такие сигналы видны за шестьдесят километров), в пасмурные дни бросали за борт морской маркер: порошок для окрашивания воды.