Дверь в спальню была открыта, на ковре лежал луч света от ночника.

Элиза постояла в проеме, глядя, как вздымается и опадает во сне грудь ее жены. Во время беременности Рейчел немного набрала вес, но после он стремительно исчез вместе с волосами. Неизбежные потери. Вторую из них, впрочем, она оплакивала куда горше.

Элиза окинула взглядом ее впалые щеки и бледное лицо, выглядывающее из-под шерстяной шапочки. Химиотерапия не помогла, однако им пообещали период ремиссии, прежде чем рак снова возьмется за свое. Это значило, что Рейчел ненадолго станет лучше. Как сказал врач: «У вас будет время привести дела в порядок». Но какой мог быть порядок в том, чтобы умереть раньше своих родителей? Раньше, чем вырастет твой ребенок?

Элиза не сказала этого Рейчел. Молча слушала, как та строит планы. Выбрать Артуру школу, подготовить разные мероприятия; Рейчел хотела быть частью их будущего. «Сейчас Рейчел здесь, – сказала доктор Маршалл. – А что насчет вас?»

Она стояла, привалившись к дверному косяку, и смотрела на Рейчел. Та во сне почесала рукой под шапочкой. Может, ей снилось, что муравей бегает у нее в голове? От этой мысли у Элизы перехватило дыхание. С тех пор как Рейчел поставили диагноз, она при каждом взгляде на жену видела муравья. Насекомое стало частью их жизни, движущей силой их отношений, причиной образования их семьи. «Если ты меня любишь, ты мне поверишь», – сказала Рейчел. И Элиза поверила. Через столько лет все же поверила в муравья.

Здравствуй, Мир!

Третий Артуров день рождения они провели в Диснейленде.

Хэла и Грега с собой не взяли.

– Надо было им тоже поехать, – сказала Рейчел. – Артур был бы рад загнать Грега на американские горки.

– Это сюрприз, – напомнила Элиза.

Они покосились на мальчика, разглядывавшего раскинувшийся внизу парк через стеклянную стену лифта.

– Видела, какое у него было лицо, когда мы только приехали и та собака вручила ему подарочный пакетик? – спросила Элиза.

– Плуто.

– Точно.

– Мы с Артуром навели справки.

– Плюсы домашнего обучения. – Элиза взяла Рейчел за руку. – Если устанешь, сразу скажи.

– Как можно устать в самом счастливом месте на земле? – улыбнулась Рейчел.

Они прошлись по парку, освещенному мягкими лучами ноябрьского солнца.

– Всегда нужно приезжать во Францию на его день рождения, – сказала Элиза.

– Да, всегда.

Добравшись до карусели «Чашки», Артур с Элизой встали в очередь, а Рейчел, отойдя в сторону, присела на скамейку. День был будний, занятия в школах шли вовсю, но народу все равно было много. Очередь кругами огибала ограждение, примерно каждые пять минут сталкивая тебя с одними и теми же людьми.

– А где мамуля? – Ручка Артура сжалась в ладони Элизы, мальчик силился рассмотреть Рейчел за толпой.

– Вон там, ждет нас. – Она махнула в ту сторону, где под навесом кафе виднелась фигурка Рейчел.

Элиза взвалила сына на закорки, повернула вслед за очередью и случайно задела локтем мужчину, двигавшегося в противоположном направлении. Тот отшатнулся.

– Excusez-moi, – по-французски извинилась Элиза.

И, покосившись на мужчину, мельком разглядела его угрюмое лицо. Загорелый, с седой щетиной и блестящими редеющими волосами. Элиза узнала его, узнала, хоть он и не обернулся, – по сердитому норову. Тот самый мужик из конторы по ремонту телевизоров. Каргин, вот его фамилия. И что же мистер Каргин, дезинсектор с Грин-лейн, делал в Диснейленде?

– Мам! – Артур толкнул ее в бок, напоминая, что нужно двигаться.

Чашки остановились, и очередь потекла вперед. Артур улыбнулся женщине за оградой. Они прошли сквозь воротца, Элиза обернулась в поисках Каргина, но тут народ хлынул к карусели, и Артур, вырвавшись, рванул занимать место.

– Синяя! – вопил он на бегу.

Семья, что стояла впереди, заметив, что к синей чашке несется Артур, а за ним по пятам бежит Элиза, повернула к другой.

– Merci! Спасибо! – крикнула Элиза на ходу, хотя, судя по виду, они были скорее уроженцами Пеории, чем парижанами.

Они с Артуром закрыли дверцу и заняли свои места.

– Смотри, Артур, тут можно вертеть руль, тогда чашка будет крутиться.

Объявили отправление, заиграла музыка. Чашка двинулась по широкой дуге, постепенно набирая обороты. Артур во все глаза смотрел на несущийся вскачь мир.

– Мамуля.

– Она подойдет посмотреть на нас. Крути руль, Артур. Вот так.

Мальчик нерешительно тронул руль, но, почувствовав, что чашка подчиняется, удвоил усилия и навалился на него всем телом. Элиза заметила, что на лице его проступила ее собственная решительная гримаска.

– Молодец, Артур. А вон и мамуля, смотри.

Чашка развернулась, и Артур с Элизой помахали Рейчел, которая, улыбаясь, стояла у ограды.

– Так быстро!

Рейчел скрылась из поля зрения, и Артур снова занялся рулем. Элиза перевела взгляд на соседнюю чашку и увидела, что в ней в одиночестве кружится дезинсектор. Детей рядом с ним не было. И возле аттракциона его, похоже, никто не ждал.

– Артур, погоди-ка минутку. – Она попыталась остановить чашку, но та все вертелась и вертелась, и вскоре они снова увидели Рейчел – та шла прочь от ограды.

– Еще! – закричал Артур. – Быстрее, быстрее.

Ни Рейчел, ни того мужчины больше не было видно. Элиза опустилась на сиденье и задумалась. Мистер Каргин, их бывший сосед, человек, из-за чьего скверного нрава они не решились обратиться к нему за помощью и вывести насекомых, проводил отпуск там же, где и они. Что бы это значило? Элиза ухватилась за край гигантской голубой чашки, к горлу подкатила тошнота. Да ничего это не значило. Что с ней такое? Подумаешь, совпадение. Такому только мать Рейчел значение придает. И все равно рот наполнился слюной, а плечи задрожали, несмотря на то что осень в Париже стояла теплая. Прошло больше четырех лет с той ночи, когда Рейчел в глаз заполз муравей, и вот они тут, отмечают день рождения Артура – и всему положил начало тот случай.

Она взглянула на сына. Мальчик изо всех сил вцепился в руль. Неужели он обязан своей жизнью муравью? Элиза посмотрела на его крошечные порозовевшие от напряжения ручки. Они были связаны навеки – Артур и муравей. Она зажмурилась и тут же увидела его. Муравей теперь жил не только в голове у Рейчел, но и у нее тоже. И у всех остальных, кто был в курсе их истории, подумала она. Стоит лишь рассказать ее кому-то – и ему от муравья уже не избавиться.

Карусель замедлила ход, и Артур закричал:

– Еще!

– Давай попозже. – Элиза толкнула дверцу и, стараясь не потерять равновесия, выбралась наружу. – Меня немного укачало. А тебя нет?

– Мы ездили по кругу. – Они двинулись к выходу, Артура шатало из стороны в сторону. – По кругу, по кругу, по кругу…

– Артур, пожалуйста, хватит. – Она оглянулась на соседнюю чашку, но там уже было пусто, мистер Каргин исчез.

– А где мамуля?

Элиза кивнула в сторону скамейки, где они оставили Рейчел. Та сидела, сгорбившись и подпирая кулаком голову. Артур вырвал руку у Элизы и кинулся к ней.

– Мамуля, я вертел нас в чашке!

– Я видела. – Рейчел раскинула руки навстречу сыну. – Ты такой умный.

Мальчик вывернулся из ее объятий, влез с ногами на скамейку и принялся увлеченно наблюдать за жизнью парка. Рейчел перевела дух, заправила отросшие волосы за ухо и улыбнулась Элизе:

– Привет.

– И тебе привет. – Элиза взяла лицо жены в ладони, приподняла подбородок и заглянула ей в глаза. На роговице по-прежнему виднелась появившаяся четыре года назад красная точка, а за белком вдруг мелькнула крошечная тень. Элиза моргнула, и тень исчезла.

Она не отняла рук от лица Рейчел. Так они и сидели. По небу бежали облака, рядом топотал их маленький сын.

– Это не больно, – сказала Рейчел. – Совсем не больно.

Дилемма заключенного

В эксперименте описываются двое узников, заключенных в одиночных камерах. Им предлагают более комфортные условия в обмен на согласие предать друг друга. Было доказано, что в краткосрочной перспективе одному заключенному выгоднее выдать другого, однако если известно, что им предстоит взаимодействовать на протяжении долгого времени, то они достигают большего успеха, действуя в интересах друг друга.