Аккуратно взяв руку девушки, старик оставил на ней лёгкий поцелуй. Обратив внимание на вопросительное выражение лиц юноши и девушки, охранник стушевался.

— Простите мою невоспитанность. Совсем забылся. Меня зовут Рилинд Азъюл. Надеюсь, моё неподобающее поведение не изменило вашего мнения о наших скромных владениях, — прокашлявшись и сделав глубокий вдох, старик неспешно спускался вниз по узкой лестнице вглубь маленького строения. — Мы стараемся особо не распространяться о временном штабе, чтобы местные крысы не сбежались на запах сыра.

От манеры речи, что во мгновение сменилась с уважительно-подобострастной на мрачно-загадочную, в уме возникло только больше вопросов. Хоть Ян понимал, что обращались не к нему, никто не знал, когда напускное радушие обернётся стрелами в спину.

— Должен признаться, довольно тяжёлое занятие. Каждый раз, когда становится известно о нашем местонахождении, нам приходится спешно менять локацию и перевозить нелёгкого веса грузы. К сожалению, в случае необходимости транспортировки от некоторых из них приходится избавляться сразу же. Каждая секунда несоблюдения надлежащих условий содержания приводит к потере свойств зелий. Любой показатель внешней среды, такой как температура воздуха, влажность, проветриваемость помещения и прямое попадание солнечных могут сильно изменить их первоначальные свойства.

Шаг за шагом спускаясь по замшелым ступенькам, малая компания проходила мимо призрачных огоньков, что с удвоенной силой разгорались от человеческого присутствия.

— До чего же капризные существа, однако, достались нам в этом году. Невольно брошенное обидное слово может запустить цепочку химических реакций, которые моментально вызывают в крови и потом в добытых снадобьях термодинамические процессы, — Ян и Едвига непонимающе переглянулись, не имея ни малейшего понятия, о чём толкует старик. — Как правило, это стремительное повышение температуры. Возможно, таким образом они хотят показать свои недовольство и гнев, перед тем как угаснуть навсегда?

Невесело засмеявшись, проводник заметно сник, о чём свидетельствовал весь его облик. Но и это состояние не продлилось долго, уступив место неумолкающей болтовне. Пока никак не унимающийся старик рассказывал о бедах, что на его глазах разворачивались в десятках временных пристанищ, гости мельком рассматривали вереницу залов, открывшихся их взорам, когда лестница, наконец, закончилась.

Каждая из комнат отвечала за определённый сектор магии.

Первая комната, или Первая фаза магии, наиболее простая в изучении и применении, отвечала за каждое направление стихийной магии по отдельности. Шелест ветра, разгорающийся жар живого огня, журчание чистого ручья или треск литосферных плит. Над дверью такие помещения обозначались двумя зелёными треугольниками, вершины которых силились соприкоснуться. Песочные часы, как их прозвали в народе.

В этой комнате желающие могли купить пару флакончиков «Пимуль» и рассыпать мелкую стружку колотого льда, что растворялась только в почве, по кругу над грядками, как будто над ними проливался грибной дождик, возрождая к жизни успевшие завянуть побеги. Некоторые приобретали жёлто-оранжевую пузырящуюся мазь «Светлосвет». Если намазать ею руки, потом можно в течение получаса выпускать маленькие холодные призрачные огоньки и освещать ими путь.

Каждый пришедший сюда мог соприкоснуться с древней практичной магией и на себе ощутить её плоды. Тем не менее, насколько бы зелья не были полезны в хозяйстве, столпотворение посетителей никогда не угрожало этим комнатам, в которых соблюдался привычный спокойный режим и нейтральный покупательский спрос.

Бо́льшим интересом пользовались сокрушительные и шумные фокусы, представленные во второй комнате. Вторая фаза магии находилась на стыке двух, а то и трёх стихий и наделяла обладателя поразительными способностями. Её обозначением были жёлтые треугольники с наполовину вошедшими в друг друга вершинами. Сводчатый зал был заполнен склянками с шумным содержимым, взрывающимися порошками, ароматическими свечами и сотнями других странных предметов. Диковинки одна любопытнее другой притягивали взоры жадных до всякого рода чудес господ, готовых смести их все подчистую с ломящиеся от товаров полок.

Жители города на свой страх и риск приобретали невиданные вещицы, не зная точно их свойств, назначения и специфики применения. Они позволяли создавать вспышку молнии по щелчку пальцев, за секунду собрать зрелые яблоки с дерева, на котором только неделю назад появились цветы, или, не вставая со стула, создавать керамические изделия, используя воду, огонь и глину прямо из рук.

Такая магия требовала затраты немалых ресурсов только на её ежедневную подпитку. Качественное финальное исполнение и вовсе поддерживалось вторичными, более дорогими жидкостями, которые по каплям надо было добавлять в первичное зелье для сохранения магических свойств на длительный срок.

Хоть в глазах людей данный вид магии был наиболее ошеломляющим, что делать с подобного рода сверхчеловеческими способностями, их новоиспечённые обладатели не представляли. Желание владеть этими баснословно дорогими и редкими флаконами было больше, чем необходимость в них. И так эти пробирки и мешочки пылились годами на полках, напрасно ожидая своего звёздного часа, пока вовсе не утрачивали потенциал.

Над последней видимой дверью располагался знак шестиугольной звезды. Здесь Третья фаза магии стала пристанищем магов, впитавших умения четырёх стихий. В результате особой концентрации маги могли создавать чары, с которыми даже компании умелых магов Первой или Второй фаз не могли справиться. Таких высот в магии выходцы из древних родов достигали посредством многолетних изнурительных тренировок, которые они изучали по многотомным альманахам известных магов тысячелетий. Основываясь на старых знаниях, юные приверженцы магических школ изучали азы чародейства и дорабатывали погрешности первых заклинателей. Методом проб и ошибок они создавали собственные заклятия, возводя неизвестные доселе роды в ранг великих.

Но даже им была необходима сторонняя помощь.

За обсуждением последних громких дел мира магии, попытками выбить скидку на необычайно дорогие жемчужные чётки или павлинье перо, гости упорно не замечали тупиковый коридор, что ввёл в завершающую, невидимую простому взору Четвёртую фазу — проклятую магию. Не все представители магов могли запросто туда попасть.

Роль подспорья взяли на себя небольшие и более тяжело обучаемые гильдии — целители, шаманы и, реже, альмы. Ритуальные листы, чернила, добытые при помощи лунного света, деревянные гребни колдунов и многое другое, что не представляло интереса для стихийных магов, было кладезью возможностей для последователей запретной магии, магии тьмы или, как остальной мир обращался к ним с высокомерным презрением и благоговейным восхищением, магии Ройза.

Целители, будучи созданием божьего промысла, безотлагательно помогали всем нуждающимся и отдавали все силы на сохранение мира на четырёх континентах. Они появлялись в эпицентрах ожесточённых битв, спасая каждую жизнь, цепляющуюся за отголоски света и материального мироздания.

Шаманы вели аскетичный образ жизни и редко попадались на глаза людям, предпочитая скрываться в колючих терновниках безмолвных лесов. Встречи с представителями древних магий были редки и связь столь хрупка, что с течением столетий их встречи со столичными магами становились всё более нежелательными. Поэтому обе стороны условились встречаться только в самых чрезвычайных, не терпящих долгих отлагательств ситуациях. Но были и те, кто не побоялся нарушить незыблемые принципы предков и перебраться в зону видимости первых трёх фаз магии в погоне за богатством и славой.

И последние, от чьего присутствия кровь застывала в жилах, и инстинкты самосохранения кричали «Беги!», чьи лица можно было увидеть изредка при свете ночи, и после этого молиться днями напролёт о спасении своей жизни, альмы — маги крови. Хоть лавка По Сона крупно рисковала, позволяя проклятым магам находиться на их территории, альмы всегда с лихвой оправдывали всевозможные ожидания.