Люцифер помог стянуть с него одежду, и я, как одержимый, не мог налюбоваться им, поднимая рубашку повыше, очерчивая руками рельефный пресс, который подрагивал от жадных прикосновений. Я опустился ниже, забирая в открытый рот то, что было точно создано для меня. Бархатистая головка легла на язык, и я нежно посасывал ее, умирая тысячи раз и воскресая от его вкуса. Он подходил мне идеально, как кусочек пазла. Не помогая себе руками, я протолкнул член глубже, желая не пропустить ни единого миллиметра, а Люцифер помогал мне, толкаясь вперед. Я не мог дышать, но мне это было не нужно, вырисовывая языком каждую выступающую венку, накрывая своими губами весь ствол, я лишь мечтал, чтобы сейчас он был не только у меня во рту.

Люцифер сжал волосы на моем затылке в кулак и начать трахать мой рот так, что я был готов кончить от такого напора. Если бы не пение вокруг, которое служило фоном, нас бы точно услышали, но было плевать. Мой собственный член пульсировал от желания, сжимаемый тесными оковами брюк. Проклятье! Я сходил с ума, мечтал вновь погрузиться в горячее тело, слыша сдавленные хриплые стоны, но то, что происходило сейчас, было для меня высшей наградой за столетия одиночества и ожидания.

Все продолжая усиленно вылизывать языком выступающие вздутые вены, я царапал прорезавшимися когтями напряженный торс, с упоением наслаждаясь тем, как под ладонью перекатывались мышцы, когда он с силой толкался навстречу. Поднимая горящий, застеленный пеленой похоти взгляд, я видел, как демон закусывает костяшки пальцев свободной руки, чтобы только не привлекать к нашим развлечениям лишнего внимания. Так пошло, страстно, идеально.

— Что ты со мной делаешь, Влад…

А я все вбирал, глубоко, в самое горло, неустанно лаская каменную плоть языком. Загорелся свет, чуть отвлекая закравшейся мыслью о том, что нас могут увидеть. И хоть меня не волновало мнение смертных, раскрытые во всю ширину бордовые крылья наделали бы много шума. Но мой демон не был бы собой, если бы с озверевшим рыком не щелкнул пальцами, задвигая занавески, которые прикрыли нас от окружающих, и не толкнулся бы с особым напором мне в горло, заставляя простонать от наслаждения:

— А на что это похоже, демон?

Оторвавшись на секунду, чтобы все же ответить, я вновь вернулся к излюбленному занятию, на что Люцифер зарычал, сильнее сжимая мой затылок, прижимая к собственному паху, заставляя давиться, но наслаждаться его стонами и ощущением горячего подрагивающего члена внутри.

Я чувствовал, что он уже на пределе, а потому отстранился, с трудом наполняя легкие кислородом. Хотел продолжить сладкую пытку, свести его с ума, ощутить терпкий солоноватый вкус, но он не позволил. Демон крепче сжал волосы на затылке, подтягивая меня вверх, проталкивая язык в рот. Мы наслаждались пьянящим вкусом, жадным поцелуем, разделяя его на двоих. Люцифер с жаром исследовал мое тело, рывком, практически разрывая, расстегнул ремень, быстро и несдержанно стаскивая сжимающие до боли брюки. Он немного подтолкнул меня, освобождая себе место, чтобы развернуться ко мне спиной, уперся ладонями в спинку дивана, практически распластавшись по мягкой обивке. Я же, не медля больше ни секунды, смочив горячую, болезненно пульсирующую головку собственной слюной, толкнулся вперед, забывая обо всем на свете.

Люцифер сжимал меня тугими мышцами, а я надавливал на его поясницу, царапал спину вдоль позвоночника, задевая основание крыльев. Мы не замечали ничего вокруг, ни гомона расходящихся на антракт смертных, ни тихого шороха опускающегося на сцене занавеса, ни риска быть обнаруженными в такой провокационной позе, да еще и с разлетающимися бордовыми перышками из огромных, распахнутых на всю площадь ложи крыльев. Ничего, кроме собственного наслаждения.

Могло ли наваждение продлиться долго? Нет. Не в этот раз, когда адреналин закипал в венах, а пьянящая обстановка сводила с ума. Я кончил внутрь демона, с силой прижимая горячее тело к себе, в то время как сам он испачкал спермой мягкую обивку дивана. Плевать. Нам слишком хорошо вместе, чтобы переживать о таких мелочах.

Мы медленно возвращали на место сбившуюся и измятую одежду, расслабленно откидываясь на спинку дивана, старательно избегая влажных следов и тихо посмеиваясь. И было так легко раствориться в этом моменте, представить, что так будет всегда, и это не один из последних дней нашего восхитительного отпуска, который мы украли у проказницы судьбы, оставаясь только вдвоём.

— Ты… — я потянулся ближе к Люциферу, прижимая ладонь к крепкой шее, поглаживая большим пальцем успокаивающуюся венку и заставляя посмотреть в глаза. — Ты нужен мне, демон. Без тебя мне не жить.

Я надрывно прошептал признание, потонувшее в звонке, приглашающем зрителей на второй акт, но то, как болезненно он зажмурился, подтвердило — Люцифер слышал все.

Он наклонился мне навстречу, прижимаясь лбом к моему, так и не открывая мучительно сжатых век. Я знал, уже скоро он расскажет мне все, что его так терзает, поделится переживаниями, но сейчас ещё не время.

— Знаю, Дракула, знаю.

Я прижался губами к его, забирая тревоги, растворяя печали. И он поддался, понимая, что оставшееся время — меньше суток, но мы должны быть счастливы в эти часы. Люцифер улыбнулся, расслабляясь, крепко сжимая мою ладонь. Опера продолжилась, и мы даже смотрели на сцену, в то время как в груди разливалось тепло.

========== Семь минут боли ==========

Комментарий к Семь минут боли

Видео эстетику можно найти тут:

https://t.me/xMissKapriZx/27

https://t.me/StupidIra/173

Никогда не думал, что буду смотреть как спит другой человек. Как равномерно поднимается его грудь, как немного дрожат ресницы, а губы, еще припухшие от поцелуев, будто улыбаются. Если бы я не знал, что это Дракула, я бы назвал его ангелом.

Даже погода сегодня словно чувствовала то, что скопилось в моей груди: за окном хмурое серое утро, мелкий моросящий дождь монотонно постукивает по подоконнику, а неделя отпуска в мире, где нас никто не знает подошла к концу. Никаких замков, никаких опасностей, никаких мыслей. Только два обычных человека в обществе друг друга. Впервые мы не скрывались, не прятались за закрытыми дверями, а просто наслаждались нашим личным раем на вершине горы. Но время было нашим врагом, стрелки часов словно намеренно бежали быстрее, забирая последние крупицы счастья.

Сейчас проснется Влад и мне придется разбить то, что я успел полюбить — его сердце.

Ранее.

Весь кабинет Сатаны был залит моей кровью, я лежал в обломках мебели, собственных перьях и с чувством, что в этот раз мне не спастись. Через красную пелену боли я увидел мыски черных кожаных ботинок отца. Некогда начищенные, сейчас были покрыты бордовыми каплями, которые начали подсыхать. Отцу не нужно было прикладывать физические усилия, чтобы мучать своих жертв. Жертвой сейчас я и был.

Три дня он дал мне на обдумывание, и в случае отказа от предложения Сатаны — адская тюрьма. Палач стал подсудимым. Смертный не выжил бы и минуты, бессмертные могли мучаться вечность, лишенные блаженства успокоения. Пытки продолжались, не давая мне времени на отдых и восстановление, и когда казалось, что моргнув в очередной раз, я уже не смогу открыть глаза, он пришел ко мне.

— Требуется ли тебе еще время на то, чтобы подумать, Сын?

Выплюнул он вновь вопрос, но я не хотел сдаваться. Не хотел идти на поводу и соглашаться на его условия. Я был готов бороться и даже умереть, но с каждой минутой огонек надежды становился все тусклее, пламя, некогда живущее в моей душе, стало пепелищем. Мне было безразлично — умру я сейчас или нет, безразлично на боль. Что такое физические страдания, когда есть другие?

— Нет.

Пришлось проглотить кровь, чтобы ответить, обломок ребра вновь коснулся легкого, отчего боль вновь затуманила взгляд.

— Глупец! Твоя гордость погубит тебя! — Сатана сел на корточки возле распластавшегося на грязном каменном полу тела и повернул мое лицо в свою сторону, но я видел лишь размытый силуэт. — Я найду твое слабое место, Люцифер, и тебе не понравится, когда это случиться.