Приземлившись на поляну и вновь ощутив под ногами твердую землю, я чуть качнулся, но все же устоял на ногах. Говорить не хотелось, колотящееся сердце отбивало бешеный ритм где-то в ушах, не позволяя расслышать ни шум ветра, ни слова Люцифера. Присев наконец на камень, я потянулся к кольцу, желая снять его поскорее, но демон неожиданно накрыл мою руку, привлекая к себе внимание.
— Не снимай, подожди.
— Зачем?
Он улыбнулся, усаживаясь рядом, но продолжая удерживать мою руку в своей. Я чувствовал, что демон доволен, если не сказать счастлив. И я понимал его. Нам удалось разделить друг с другом то, что прежде казалось совершенно невозможным.
— Отдохни. А после мы поднимемся выше.
Я прикрыл глаза, молясь в глубине души о том, чтобы это поскорее закончилось. Хоть мне и понравилось ощущение полета, повторять всю эту дикость не хотелось совсем.
— Зачем?
Я снова повторил вопрос, на что демон хрипло рассмеялся. Вообще, сегодня и здесь он почти все время смеялся, и этот легкий и счастливый смех грел мое сердце.
— Ты всего лишь поднялся на несколько метров. Это не полет. Хочу показать, как это может быть на самом деле.
Я тяжело выдохнул, поглаживая большим пальцем грубоватую кожу, и прикрыл глаза, понимая, что сколько бы я ни спорил, все равно соглашусь на любую авантюру, только если она будет предложена им.
— Ты точно смерти моей хочешь.
Прозвучало до безобразия обреченно, но в груди скапливалось тепло от осознания того, что он хочет дать мне что-то большее, чем было доступно раньше. И от него я был готов принять все. Он присел напротив меня на корточки, снова сжимая ладонями лицо. Весёлый взгляд, немного насмешливый, но безумно заботливый. Люцифер смотрел на меня с такой необъятной любовью, что я замер, не понимая, как реагировать, хоть и чувствовал тоже самое.
— Ни в коем случае. Ты будешь жить, обязательно.
Что-то в его голосе выдало таящуюся в душе боль, и я снова вспомнил о том, сколько раз демон пытался мне что-то сказать. Снова и снова начиная разговор, он подгружался в себя, выдавая чувства, что скрывал все прочее время. Но как и раньше, сейчас я не дал ему продолжить. Позже. Мы поговорим об этом позже. Сейчас есть только мы вдвоём и покой тихого, полного любви отпуска.
Потянувшись вперед, я поцеловал приоткрытые губы, медленно проходясь по ним языком. Так сладко и нежно, как редко бывало между нами. Сейчас мы не горели в огне страсти, мы обещали друг другу этим поцелуем, что все преодолеем, приложим все силы к тому, чтобы ничто нас не разлучило. Разве что смерть, но и в ее лапы никто из нас не отдастся без боя.
Разорвав поцелуй, мы поднялись, снова направляясь к обрыву. На этот раз Люцифер поднял нас выше, придерживая меня за руки и направляя. Когда крылья коснулись пушистых облаков, я наконец решился оторвать от него взгляд и оглядеться вокруг. Открывшиеся виды захватывали дух, выбивая воздух из легких. Потрясающе.
Подмигнув мне, демон отпустил мои руки, отлетая чуть в сторону, позволяя самому управлять полётом. Чуть вильнув от резкого дуновения, я все же удержался в воздухе, со счастливой улыбкой глядя в любимые глаза. Конечно, я не мог повторить все то, что вытворял в небе Люцифер, но все же я справился, удержался в воздухе сам, без чьей-либо помощи, и очень собой гордился.
К дому мы вернулись довольные и уставшие. Прощаться с крыльями было грустно, и, к слову, снова очень больно, но теперь я хотя бы был к этому готов. Страшно представить, что ангелы и демоны испытывают подобное каждый раз при смене крыльев.
К счастью, демон поддержал меня в идее продолжить день за пределами дома, а значит, призвав с помощью способностей моего мужчины подходящую одежду и приведя себя в порядок, мы были готовы выдвигаться. Нас ждала опера. Так называемый выход в свет. Почему-то мне очень хотелось пройтись с ним рядом на глазах ничего не знающих и непонимающих людишек. Убедиться, что он не стремится скрыть меня от других. И вечер обещал быть замечательным.
***
Говорят, бесконечно можно смотреть на три вещи.
Я рос в суровой стране с обычаями и предрассудками, которые заставляли меня думать так, как этого бы хотело общество, и не важно, Османская это империя или Румыния. Я никогда не наслаждался видом огня, ведь он всегда обжигает при любом неосторожном действии; ветром, который мешает, сбивая с ног; водой, которая топит, заполняя глотку и легкие, стоит только дать слабину. Но им я мог любоваться часами. То, как идеально пиджак прикрывал плечи, как запонки на рубашке подчеркивали цвет его невероятных глаз; я восхищался мужчиной так, как не восхищался властью и величием. Я готов был жить в мире без огня, воды и воздуха. Главное, чтобы был он.
Мы шли слушать оперу, а я только и делал, что смотрел на Люцифера. На поистине дьявольскую харизму, на чувственные губы, которые были слаще крови, на глаза, в которых хотелось тонуть, погружаясь в алое марево и тянуть его за собой, чтобы наслаждаться, чтобы восхищаться, боготворить этого дьявола.
— Ты не слушаешь, — Люцифер сделал мне замечание, отрываясь от сцены.
Мы выбрали уединенный балкон, с которого превосходно прослеживалось все действие. Перед нами простирался огромный зал поистине великого театра, но ничто не могло отвлечь мое внимание от него.
— Нет, — честно ответил я, ведь и правда не слушал.
Люцифер снял кольцо, зная, что в ближайшее время нас никто не потревожит своим присутствием. Он расправил крылья, а я не уставал любоваться ими каждый раз: такие сильные, такие нежные и чувственные. Рука непроизвольно потянулась к бордовому оперению, что в темноте ложи казалось почти черным. Подушечками пальцев я провел вначале по одному перу, очерчивая его форму, потом повторил это со вторым, возбуждаясь, лаская своего мужчину.
Хотеть чувствовать его ближе, желать его всего. До знакомства с Люцифером я бы сказал, что это невозможно, до знакомства с ним многое казалось другим. Тусклым и лишенным смысла. Но с ним весь мир заиграл новыми яркими красками, безумными желаниями, доселе мне незнакомыми. Как я существовал без этого? Как мог жить, не чувствуя вкуса его поцелуев, не лаская его тела? Люцифер заменил мне огонь, с ним я сгорал дотла и возрождался как феникс, я упивался им как живительной влагой, я дышал им.
Говорят, бесконечно можно смотреть на три вещи. Я не согласен. Бесконечно, можно смотреть только на него.
Люцифер немного склонился в мою сторону, чтобы я лучше услышал его очередное замечание.
— Ты же знаешь, как это на меня действует, да? — он сжимал кулаки, пытаясь сдержаться от неконтролируемого стона.
— Знаю, демон.
Более того, я делал это каждый раз, желая видеть, как вспыхивало дьявольское пламя в его взгляде, как сжималась его челюсть, а крылья подрагивали, предвкушая новую ласку. Заводить, сводить с ума и тонуть в этом чувстве. Люцифер попытался сесть удобнее, но даже мягкий диван этому не способствовал. А я ощущал себя мальчишкой, который заполучил то, о чем не мог и мечтать.
Пересев на диване еще ближе к Люциферу, не прекращая одной рукой гладить его перья, касаясь самых нежных из них, второй рукой я накрыл его пах. Наслаждался выступающим членом через ткань. Я сжимал его с силой, наблюдая за реакцией демона, а он почти облокотился на спинку дивана, перекрывая мне доступ к бордовым крыльям. Мой рот наполнялся голодной слюной по дьявольскому вкусу, по шелковистости его кожи. Эта жажда была иной. С ним я забыл о голоде, забыл обо всем, кроме наслаждения.
И я вновь встал на колени. Вновь пал, но чувствовал себя на вершине блаженства, от того, что могу быть с ним. Могу быть самим собой.
— Дракула, мы в опере, скоро антракт, — Люцифер пытался напомнить мне о том, где мы, а сам расстегивал ремень от нетерпения. Несмотря на замечание, я знал, он жаждет этого не меньше меня самого.
И я тоже плевать хотел на оперу, которую видел не один раз, на людей в зале. В маленьком пространстве вип ложи у нас было свое представление, нам не нужен был выход в свет, прогулки по ночному городу. Все, чего я желал, было тут, в моих руках. В этом горячем демоне, затмевающим мой разум.
