– Все люди врут, ты не исключение, – сделала заключение она.

Элизабет стояла и отчитывала мужчину, который действительно, сейчас помог ей. Да, он позволили себе прижать незнакомую девушку из высшего общества к себе, но такой жест не отталкивал Бет от мужчины, а наоборот, в её голове промелькнуло, что ей нравится ощущать его руки на своём теле. А когда он прижал её, когда она ощутила его сильные руки и никаких границ, Элизабет почувствовала трепет и волнение внутри. И он прав: ей следует поблагодарить его, а не ругать. Она смотрела на этого высокого мужчину, в котором была стать и осанка, присущая военному человеку. Его волосы цвета лесной орех, были завязаны в хвост, с одной стороны, локон обрамлял его лицо, подчёркивая строгие черты лица. По первому впечатлению Элизабет: он серьёзный, хмурый, невесёлый, мало улыбается, а ещё он из тех, кто за словом в карман не полезет. В её жизни уже есть такой мужчина – отец, и поэтому Элизабет знала, что за всей этой серьёзностью может скрывается: доброта, милосердие, нежность, внимание и забота. А ещё она заметила его хладнокровие, мужчина на редкость спокоен, хотя после таких нападок, ему следовало бы разозлиться и проучить девчонку.

– Кто он? Почему ты хотела избавиться от него, – не обращая внимание на её претензии, спросил он.

– А тебе-то что? – она продолжала быть колкой на язык и понимала, что сейчас спугнёт его… но, как ей этого не хотелось.

– Ну надо же! Любимая, ты меня втянула в этот треугольник, поэтому, я думаю, имею право узнать детали твоего спектакля.

От слова «любимая», Элизабет почувствовала приятную эйфорию внутри. Впервые ей было приятно услышать такие ласковые слова в своей адрес, но эйфория растворялась, когда приходило понимание, кто произнёс эти слова, и что это, просто выкинутые на ветер слова.

– Я тебе не любимая… – пробурчала она.

– Четыре дня тебе придётся быть моей любимой, – заметил он.

– Что? – возмутилась Бет.

– Дорогая, если ты обратила внимание, мы находимся посреди океана, на корабле, где также находится твой ухажёр Том, и нам ещё четыре дня плыть. И что-то мне подсказывает, что ещё не один раз нам придётся с ним столкнуться. И раз ты начала эту игру, будем её продолжать.

Элизабет стояла с открытым ртом, она хотела возразить, но он снова не позволял ей этого. Но ей нравилось это, ей нравилось, что он не сюсюкается с ней, как делают её обычные кавалеры, возможно от того, что она не привлекает его, но такие мысли расстраивали её. Это даже било по самолюбию девушки, которая привыкла к ажиотажу к своей персоне, хоть она этого и не любила: не любила отказывать им, видя в глазах разочарование. От этого она чувствовала себя подавленной. Элизабет на мгновение, даже восхитилась новым знакомым: ещё не один мужчина не позволял себе такого тона с ней, кроме отца, конечно. Но это только на мгновение.

«Но это не отец и он должен знать меру». – Девушка была в замешательстве: с одной стороны, такое поведение неприемлемо, от этого возникала злость, но с другой —почему-то притягивало. Сначала она не могла понять, почему, стоит и выслушивает его? Почему не развернётся и не уйдёт? Что так тянет её к этому хаму. Но потом поняла – голос. Его голос был так приятен для её ушей, так знаком, она стояла и вспоминала, где могла слышать его раньше, а потом трясла головой, понимая, что с ним она точно не знакома, такого хама она бы запомнила однозначно.

– Ты слышишь меня?

Перед лицом Бет мелькала рука хама, который при этом, ещё и щёлкал пальцами. Но это уже перебор! Она оттолкнула его руку от своего лица и поспешила удалиться, но Джон остановил её, схватив за руку.

– Ты что позволяешь себе? – Элизабет была ошарашена такой дерзостью.

– Прости, если был груб с тобой: это отголоски моей профессии, – произнёс он, сменив свой тон. —Ты не ответила мне.

– Что мне нужно ответить? – рассматривая его минуту назад, они не вдавалась в смысл его вопросов и поэтому сейчас, пребывала в замешательстве.

– Для начала, как тебя зовут? Что я за жених такой, если не знаю даже имени своей возлюбленной, – слегка улыбнулся он.

От этих его фраз, и от улыбки, Бет снова испытывала приятную эйфорию в теле. Мужчина прав: она затеяла эту игру и её не завершить до конца плавания.

– Элизабет! – произнесла она. Её тон тоже изменился, появилась нежность.

Джона это порадовало, ведь он не мог так ошибиться в её характере, он видел в этой нежной девушке – леди, а не грубиянку.

– Элизабет – это Лизи? – не подумав, спросил он.

– Элизабет – это Элизабет, и никаких «Лизи». Понятно!

В пух и в прах она разбила чутьё Джона, на умелое им составления личностного портрета каждого. Эта девушка словно спящий вулкан, при пробуждении который, уничтожает всё на своём пути. Джону за все его тридцать лет не встречались такие импульсивные леди… хотя, нет, встречались – девицы лёгкого поведения, и сварливые бабы, нарушившие закон Англии. С которыми комиссару Джону Уильяму Скотту приходилось много раз сталкиваться. Но девушка, стоявшая перед ним, была из высшего общества: её осанка, стать и высокомерно приподнятый подбородок, выдавали в ней подобное воспитание.

– Ты так со всеми разговариваешь? Или только меня удостоила такой чести?

– Только, тех, кто лапает и хамит!

Её слова словно оскорбления, а ведь Джон порядочный человек, он не из тех, кто станет приставать к женщине и уж тем более, проявлять к ней неуважение.

– И зачем я только ввязался в это?

Джон развернулся и решил поскорее удалиться от ворчливой красотки, которая словно колючий ёжик никак не шла на контакт. Элизабет стояла и смотрела ему вслед. Ей тоже в данный момент не хотелось продолжать общение с ним, но она вспоминала Тома, который непременно, снова начнёт донимать её своим обществом; снова будет болтать без умолку про своё состояние, про свои планы на будущее, в которых, он был бы не прочь видеть Бет. Элизабет понимала, что он – её спасение, что лучше его общество вытерпеть четыре дня, чем общество Тома. Она металась, решаясь остановить его, а Джон всё удалялся от неё и удалялся.

– Эй! – крикнула она, но Джон на её «эй» даже не обернулся, хотя прекрасно слышал её. – Стой! – Девушка ринулась за ним. – Да стой же ты! – догнав, она схватила его за руку.

– Это ты со мной?

«Какая наглость. Нет, я не выдержу его четыре дня. Но как, как можно разговаривать с таким хамом?» – Да с тобой, – спокойно произнесла она, хотя внутри всё кипело.

– Вроде с утра меня звали Джон, а не «Эй».

«Джон – вот значит, как тебя зовут. У такого хама такое порядочное имя». – Тебя задело, что я обратилась к тебе «эй»?

«И снова этот базарный тон». – Да с тобой невыносимо разговаривать. Давай так: ты сейчас, меняешь свой грубый тон, на сдержанный, мягких, который идеально подходит к столь изящной барышне, и только тогда, мы продолжим разговор.

Как же он сейчас раздражал её своей педантичностью, своим джентльменством. Она скрестила руки на груди и не торопилась разговаривать с ним.

– Ладно, перевоспитаешься, приходи, поговорим. – Он снова отвернулся и пошёл.

Но Бет не позволит ему уйти. – Но уж нет, мы поговорим сейчас и здесь.

Джон резко схватил её за талию и снова прижал к себе. Девушка готова была расцарапать ему лицо, а после уйти.

– Ах ты наглец!

– Тихо ты, играй свою роль, твой поклонник на горизонте, – приложив свой палец к её губам, сказал он.

– Что? – она посмотрела вправо от себя, где действительно к ним приближался Том. Как только она его увидела, тут же в ней проснулась актриса: она положила свои руки к Джону на плечо и уставилась на него. Её взгляд был нежный и дружелюбный, Джона такое её мастерское перевоплощение забавляло, он улыбнулся.

– Ваш завтрак, наверное, уже остыл, – иронично заметил Том.

– Что? – выпав на секунду из реальности, спросила Бет.

– Ваш, завтрак!? Эдвард пришёл за тобой…

– Дорогая, ты снова забыла? Ты такая рассеянная сегодня.