А Клим и Рауль упорно шагали вперёд, пока лесной шлях внезапно не упёрся в сплошную зелёную стену высотой метра в три.

Лишь внимательно приглядевшись, можно было понять, что стена состоит из густо насаженной и непомерно разросшейся туи. Аглае ещё больше захотелось сбежать, но мужчины коротко посовещались, и маленький отряд двинулся дальше вдоль живого забора, пока не наткнулся на массивные деревянные ворота с узкой дверью сбоку. Рядом висел бронзовый, начищенный до блеска дверной молоток. Галицкие, не ожидавшие ничего подобного, застыли как вкопанные. А Рауль подошёл к воротам и уверенно, словно отродясь пользовался только такими средневековыми домофонами, три раза стукнул о бронзовую пластину. Ещё не затих гул последнего удара, как дверь широко распахнулась.

Ева отщипнула несколько веточек петрушки и принялась за укроп, что густо рос рядышком. Нежные перья были сочными и душистыми. Пожалуй, горсти будет вполне достаточно. Она ещё раз оглядела грядку с пряными травами: та радовала глаз разнообразием оттенков зелени, хотя лето ещё только началось. Что ещё подойдёт к сегодняшнему обеду? Сельдерей? Вряд ли. Фенхель точно нет. Базилик ещё только-только нарастает…

– Эль! – Ева окликнула сестру, которая промывала рукколу в кадке с водой у теплицы. – Что ещё нужно?

Эль молча кивнула в сторону настурции, высаженной вдоль тропинки: настурцию мама выращивала рассадой с марта, и среди круглых листочков, таких нежных на вид, но острых на вкус, уже пестрели первые оранжевые, жёлтые и багровые цветы. Ева сорвала с десяток листьев и несколько разноцветных «воронок» для украшения салата. Ну, теперь вроде всё.

– Тебе помочь? – спросила она сестру.

Но та уже закончила возиться с рукколой. Выплеснув воду под буйно цветущий махровый пион – овощи у них росли вперемежку с цветами, с первого взгляда и не поймёшь, то ли это цветник, то ли грядка – Эль взяла корзинку, но повернула не в сторону задней двери, ведущей прямо на кухню, а в глубь сада. Загадочно улыбнувшись, она поманила сестру за собой.

– Так ведь мама ждёт! Пора на стол накрывать – папа с минуты на минуту вернётся…

– Через двадцать минут, – тихо, почти шёпотом бросила через плечо Эль и исчезла за кустами садовой жимолости, длинные фиолетовые ягоды которой уже наливались сладостью.

Ну, раз Эль так говорит… Ева поспешила за младшей сестрой и застала её в двух шагах от калитки в изгороди. Она сидела на корточках рядом с каким-то кустиком, обильно усыпанным нежно-розовыми цветами.

– Понюхай, – сказала Эль. – Только осторожно – колючий!

Удивительно – цветы отчётливо пахли корицей!

– Что это? – спросила Ева. – Похоже на шиповник…

– Роза мультифлора, многоцветковый шиповник, – подтвердила Эль. – Осенью весь будет в ягодках. Этой весной посадили, а уже цветёт!

«Ну, это-то как раз неудивительно! Было бы странно, если бы не зацвёл», – подумала Ева, с наслаждением вдыхая необычный аромат. Стоит малышке Эль захотеть, и старый пень зазеленеет. Поэтому мама давно уже доверила ей уход за самыми ценными растениями в саду.

– Ладно, пойдём в дом, пока Надин нас не потеряла, – сказала она.

Однако Надин была так увлечена приготовлением салата, что долгого отсутствия кузин даже не заметила. Она успела настрогать миску огурцов из теплицы, а теперь под руководством мамы, – точнее, тёти Эмилии, сестры своей мамы, хотя иногда они казались так похожи, что можно было и перепутать, – училась мелко нарезать лук-перо.

– Мама, рукколу в этот салат? – спросила Ева, кладя зелень на кухонный стол.

– Нет, в салат с брынзой… – отозвалась мама из гостиной, где застилала стол нарядной скатертью, а Эль уже несла ей вазу с душистыми, только что срезанными пионами. Сразу после приезда ребята лишь чаем с пирогом подкрепились, торжественный обед в честь парижской гостьи был отложен до возвращения хозяина. – Виктор должен был заехать за сыром на хутор. Не видела, куда он поставил сумку-холодильник?

– Вроде в кладовку.

Мама скрылась в кладовке и уже оттуда попросила:

– Кто-нибудь скажите Вику, чтобы закруглялся, обед через десять минут! – мама, как и Эль, всегда в точности знала, когда придёт папа.

– А где Вик? – спросила Ева, но Эль уже выбежала во двор. Если малышка умудряется соскучиться по брату за полдня, как ей, должно быть, тоскливо ждать его от каникул до каникул!

– Вик подрезает вьющиеся розы, пока они снова весь фасад не затянули…

Ева только хмыкнула, а очередной раз убедившись, что их мама обладает уникальным талантом привлекать помощников по хозяйству. Не успели они приехать, а уже все при деле! Даже Надин, которая у себя дома палец о палец не ударит, в Эрхарт-холле с удовольствием училась готовить. Из сетований школьных подруг Ева знала, что в других семьях молодёжь всеми силами старается увильнуть от выполнения домашних обязанностей. Детям Эрхартов такие мысли и в голову не приходили. Очевидно, у Эмилии Эрхарт имелась парочка-другая особо действенных магических заклинаний…

Когда в столовой появились взъерошенный Виктор и сияющая Элинор, Ева отсчитывала столовые приборы.

– Куда это? – Вик держал в руках охапку ещё не распустившихся роз. – Жалко выбрасывать.

– Оставь, я засушу бутоны…– Ева глянула на брата и улыбнулась: – Ты себя в зеркале видел? Вылитый Дионис с венком из роз!

– У Диониса был венок из виноградных листьев… – начал Вик.

Тут появилась Надин, осторожно неся большое блюдо. Элинор, встав на цыпочки, уже вытаскивала из волос брата запутавшиеся зелёные веточки – для этого ей пришлось стянуть резинку и распустить довольно длинный хвостик.

– О, наш красавчик уже прихорашивается к обеду! – не преминула заметить Надин. – Косы-то какие отрастил!

– Завидуешь? – хмыкнул Вик, намекая на короткую стрижку кузины.

      Но та не соизволила ответить, так как водружала на стол собственноручно приготовленный салат.

– Оля-ля, у нас сегодня салат по-парижски? – снова не смог удержаться от колкости Вик. – Надеюсь, улиток ты туда не добавила?

В этот раз Надин резко повернулась к нему, собираясь дать отпор в своём стиле, но её опередила, как ни странно, Эль: малышка ничего не сказала, просто глянула на брата с лёгким недоумением. И этого оказалось достаточно.

– Пардон, сморозил глупость! – Вик виновато улыбнулся кузине. – Салат выглядит очень вкусно, правда! – и тут же поспешно удалился, вроде как мыть руки.

Малышка Элинор собрала забытые им веточки роз и тоже вышла.

– Пойдём, переоденемся, – Ева дёрнула за рукав двоюродную сестру.

Надин, не ожидавшая, что противник ретируется без боя, выглядела разочарованной. Однако напоминание о смене туалетов, как и следовало ожидать, направило мысли гостьи в более конструктивное русло. Эмилия всегда переодевалась к обеду и к ужину, а дочери с удовольствием ей подражали: кто из девчонок не согласится два-три раза в день менять наряды?

– Что это с Виктором? – шёпотом спросила Надин, поднимаясь за кузиной по лестнице на второй этаж, в комнату девочек. – Случаем, не заболел?

– С чего бы? – пожала плечами Ева. – Просто сказывается благотворное влияние малышки Эль! При ней даже Барбос мышку не тронет – постесняется…

Барбосом или просто Боссом звали большого рыжего кота, который наведывался в усадьбу в свободное от своих кошачьих дел время – летом два-три раза в неделю, зимой каждый день. В Эрхарт-холле его кормили, поили и всячески ублажали, хоть и непонятно за что. Как бы там ни было, Барбос мнил себя полноправным членом семьи, не просто домашним питомцем, а когда хозяин усадьбы уезжал по делам, не отходил от хозяйки ни на шаг и даже ночевал в её спальне. «Мой страж!» – говорила про него мама, а папа загадочно улыбался.

Ева отчётливо помнила, как Барбос появился в доме, хотя ей тогда ещё и пяти не было. Крошечного котёнка принёс в зубах Барбаросса, огромный котяра, который по собственному почину завёлся у Эрхартов более десяти лет назад, ещё до рождения детей. Пушистый комочек был того же ярко-рыжего цвета, что и старый разбойник, и вывод напрашивался однозначный: это был его собственный отпрыск. Маленькая Ева и семилетний Вик тут же принялись хлопотать вокруг котёнка: налили ему в тарелочку молока, потом сливок, потом сметаны, но глупыш лишь вертел мордочкой и всё норовил улизнуть. Исход сражения определила, как всегда, Эль. Авторитетно заявив: «Он хочет спать!», двухлетняя малышка положила нового жильца себе в фартучек и уселась в плетёное кресло на кухне, где и просидела весь вечер, не позволяя брату и сестре даже дотронуться до зверька.