Его слова заставили девушку нервно рассмеяться, вспомнив одну поговорку: «Пожалел волк кобылу – оставил хвост и гриву».
— Ты считаешь это милосердием? – не выдержала она, покачав головой и закрыв лицом руками. Спокойно слышать такое было выше её сил. Всё это откровенно попахивало каким-то безумием. – Превратить целую страну в огромную скотобойню милосердно?
— Да, – ничуть не колеблясь ответил Дик. – Точно так же, как считаю милосердием поедание своих собратьев. Столетиями я наблюдал, как те, кто вверили мне свои жизни, сходят с ума от голода и начинают убивать всех вокруг. Я убивал их. Питался их плотью и сущностью, чтобы выжить и стать сильнее. Чтобы привести остальных к процветанию. И каждый раз, вонзая зубы в плоть собрата, я принимал в себя его или её страдания. Понимаешь, один левиафан другого, он перенимает не только знания и навыки, но и личность. Всё это растворяется, делая тебя чем-то другим. Как думаешь, съев меня, ты смогла бы остаться собой, получив мой опыт и знания? Мои способности и мою сущность. Как много в тебе осталось бы твоего, если бы ты взглянула на мир моими глазами, а?
— Я не хочу даже думать о чём-то подобном! – решительно заявила девушка, содрогавшаяся от одной мысли о подобном предположении. съесть кого-то, пусть даже такого злодея, как Ричард, это было ужасно. – Я не сделала бы того, о чём ты говоришь.
— Порой, выживание толкает на ужасные поступки, – философски изрёк левиафан, явно потеряв интерес к обсуждаемой теме.
— Я бы никогда так не сделала, – повторила Гилберт, отказываясь оставлять хотя бы малейшую недосказанность в этом споре.
— Время покажет, – Роман равнодушно пожал плечами и отгородился от неё бумагами Гилберт некоторое время смотрела на него, а затем отвернулась, поняв, что он и правда так думает. До сего момента она считала его сначала обаятельным миллиардером, а затем властолюбивым хищником, который плевать хотел на чувства и желания других. Но после всего услышанного, девушка вдруг поняла, что левиафан тоже пытался поступать правильно. Он просто не отличал добро от зла, потому что никогда в жизни не знал милосердия. Только насилие и жестокость. А ещё неотвратимую волю Того, кто по запер его в Чистилище и отнял у неё родителей.
Елена не хотела этого, но чувствовала, что начинает сочувствовать Дику. И разверзшееся небо плакало слезами вместе с ней.
========== Глава 15.Крах мира.Горизонт Отчаяния. ==========
Испытание, которым пугал её Дик, оказалось полной ерундой. Ей просто показали… камень. Небольшой плоский камень тёмного цвета с выгравированными на его поверхности символами, напоминавшими то ли клинопись, то ли ещё что-то настолько же древнее. Левиафан очень дорожил этой вещью. Он даже в руки ей её не дал, позволив осмотреть лишь издали. Следуя его командам, Елена осмотрела камень и так и этак, но так ничего и не смогла разобрать. Она понимала, что видит перед собой нечто вроде Скрижалей, на которых, согласно древним текстам, хранилось Слово Божье, но для неё это было самый обычный камень. Не больше, не меньше.
Дик, кажется, был разочарован результатом, и ушёл, оставив её в комнате отдыха. Там было почти уютно, хотя и довольно мрачно, из-за того что почти вся мебель и техника была чёрного цвета. Напротив двери располагался удобный кожаный диванчик, а чуть поодаль – пара таких же кресел. В наличии так же был письменный стол,несколько стеллажей с различными офисными приборами вроде принтеров и сканеров, куллер и пара экранов на стенах, крутивших рекламу. Не родной дом, но вполне терпимо.
Жаль только делать здесь было совершенно нечего. Время, проведённый в логове Дика можно было описать одним словом «скучища». Елена только и делала, что листала старые журналы, да поглядывая на посетителей Романа. К нему приходил самый разношёрстный народ, начиная от политиков,бизнесменов и адвокатов, и заканчивая замаскированными левиафанами, которых Елена отличала по одежде и манере держать себя. Большинство даже не пыталось как то маскироваться, забыв про конспирацию.
Один раз даже попалась какая-то журналисточка, явно пытавшаяся клеить Дика! При виде того, как эта выхолощенная, чернявая особа с модельной фигурой,затянутой в узенький деловой костюмчик, блестящими от лака волосами и наштукатуренной физиономией улыбается ему своими губищами, Елена испытала смешанные чувства. С одной стороны ей было жаль наивную дурочку, которая сама лезла в пасть древнему монстру, с другой… она испытала лёгкий укол ревности от того, что какая-то чужая женщина посмела заявить на Дика свои права. Тот факт, что у неё самой не было на него никаких прав и она, фактически, находилась здесь на положении пленницы, ничуть не смутил Елену. В конце концов, она всё же была юна, а юности свойственны импульсивные поступки.
Будь Дик её парнем, она бы ушла с видом оскорблённого достоинства, но поскольку ситуация была гораздо более сложной, Гилберт решила действовать по принципу «стервы обыкновенной» и вынести Роману мозг. Не потому, что ревновала – ни в коем случае, а только ради спасения чужой жизни. Мужчина, вольготно расположившийся в крутящемся, кожаном кресле был людоедом. Она должна была ненавидеть его, а не ревновать. К тому же левиафан наверняка присмотрел эту дурочку на обед, а для постели.
Оправдав свои действия в собственных глазах, Елена решительно схватила со стола первую попавшуюся папку и, нацепив на лицо сосредоточенный вид, вышла на тропу войны. Символически постучав костяшками пальцев о дверной косяк она решительно вошла в кабинет, стараясь при этом выглядеть собрано и очень-по деловому. Интервью давно закончилось, поэтому она не опасалась попасть в кадр выключенной камеры и подставить Дика слишком сильно, поимев через это проблемы и для себя и всех кого знала.
— Мистер Роман, извините, что прерываю, но вот материалы из научного отдела, которые вы просили, – учитывая, что на ней был белый, медицинский халат, Елена решила, что представиться учёной будет разумно. Так её образ не будет диссонировать со словами.
Сидящие синхронно повернули головы в её сторону и, Елена готова была поклясться, это был лучший момент за весь. Выражение лица Дика оказалось просто бесценным. В первую секунду растерялся. Он не предусмотрел этого. Не подумал, что у неё хватит смелости войти к нему, когда в кабинете будут посторонние. Не принял в расчёт её слова о том, что она расскажет о похищении и прочих его коварных планах. И теперь не знал, что делать. Она заставила Романа по-настоящему напрячься. Впервые за всё-время.
Впрочем, неуверенность лишь на мгновение метнулась в его глазах. Затем они вновь сделались непроницаемыми, словно масляная поверхность гиблого омута. Скрыв эмоции за привычной улыбкой, которая сейчас выглядела потускневшей и не до конца убедительной. Взяв бумаги из её рук левиафан бегло проглядел их, даже не став читать, поставил подпись и вернул ей со словами:
— Спасибо, Елена, – его голос звучал так же уверенно и ровно, как и всегда, ничем не выдавая внутренней растерянности. Однако, Гилберт была достаточно наблюдательна, чтоб в заметить, как он напряжён. Журналистка, впрочем, тоже не выглядела довольной. Смерив вошедшую изничтожающим взглядом она повернулась к хозяину кабинета, явно ожидая каких-либо объяснений.
— Практикантка, – коротко пояснил тот, не сводя взгляда с Елены. – Талантливая девчушка. А главное – такая старательная.
— Я вижу, – брюнетка переводила взгляд с Дика на Елену и обратно, пытаясь понять, свидетелем чего конкретно она стала. Журналистское чутьё подсказывало, что прямо сейчас, на её глазах, разворачивается сцена, которая потянет на передовицу, если знать, как её правильно подать. В словах мистера Романа сквозила какая-то недосказанность, намёк на неприличный двойной смысл.
Понимая это, Елена решила подлить масла в огонь слухов и сплетен. Вместо того, чтобы уйти с бумагами, она отложила их в сторону,всем своим видом показывая, что никуда не собирается. Мило улыбаясь, она намеренно склонилась над столом чуть ниже, чем стоило. И хотя вырез её жакета был по-офисному скромным, Ричарду всё равно предоставилась возможность заглянуть внутрь.
