Очнувшись от созерцания могильных плит, на которые «залипал» последние минут десять, он обнаружил, что девушка сидит, привалившись к нему и склонив голову на его плечо. Безумно-красивые, шоколадные локоны рассыпались по её плечам и спадали на его грудь, а карие глаза поблёскивали в лучах восходящего солнца словно драгоценные камни. Викки казалась ему самим совершенством, вот только совершенство это сейчас всем своим видом выражало печаль и подавленность. Когда же Гилберт бережно дотронулся до её плеча, желая убедиться, что она в порядке и он не сделал ничего, чтобы обидеть её Донован повернулась к нему.
— Джереми… – её голос был так тих, что Джереми едва слышал его. Ему пришлось наклониться к ней и буквально читать по губам. При этом с трепетом и волнением понял, что в его объятьях сейчас замерла не та Вики Донован, которую весь Мистик Фоллс знал как оторву, постоянно попадающую в неприятности, а пропащая девушка с заниженной самооценкой, утратившая надежду на светлое будущее, которая открылась ему когда-то,и в которую он влюбился до беспамятства. Его Викки вернулась! Это было счастье.
— Да, Викки? – спросил Гилберт, притягивая Донован поближе к груди и давая ощутить так необходимые тепло и поддержку.
— Вот скажи мне, почему я тебе нравлюсь? – очень тихо и даже как-то не смело спросила она. Словно боялась услышать ответ.
— А почему ты спрашиваешь? – вопросом на вопрос ответил молодой человек, пытаясь увильнуть от скользкой темы и, одновременно, разобраться что с ней происходит? Приступ жалости к себе? Или ещё что-то? С Викки всегда было ох как не просто.
— Потому что не могу понять, почему ты так сильно любишь меня после того, как я к тебе относилась? – Викки всхлипывает, утыкаясь лицом в грудь Джереми, а потом поднимает на него прекрасные, карие глаза в которых блестят сейчас не пролитые слезы.
— Для меня это ничего не значит. Я всё равно люблю тебя, – честно ответил Джереми. И это было правдой. Он любил Викки и был счастлив от осознания, что она тоже любит его. Потому что ее любовь – это все, что он когда-либо по-настоящему хотел в жизни.
— А не должен! – девушка отодвинулась от него в подобии легкое раздражения. – Ни кто не должен любить эту пустую разбитую оболочку! Но по какой-то причине ты все равно остаешься со мной. Я не заслуживаю любви, Джереми. Я… не заслуживаю тебя!
— Это не так! – воскликнул Гилберт протягивая к ней руки в попытке обнять, прижать к себе. Потому что только сейчас он понял, насколько серьезным был этот странный разговор, который они вели на кладбище, в состоянии лёгкого наркотического опьянения.
— Это так, – уже чуть более спокойно продолжила настаивать, Донован отодвигая от себя его руки. Не слишком старательно, иначе с легкостью сделала бы это. – Но ты все равно любишь меня. Этого не должно было случиться. Я… я не должна была позволить этому случиться. Джереми… тебе нужен кто-то не такой как я. Кто-то лучше меня… как твоя сестра. Только не она сама.
Несмотря на свою доброту шатенка была на удивление не тактичной девушкой, и упоминание Елены сейчас, в такой романтичный момент, испортило всё или почти всё. Потому что перед глазами вновь встал образ поехавшей Елены, лезущей к нему целоваться.
— Викки, – прошептал Джереми бережно беря её пальцами за подбородок и приподнимая. Чтобы заставить взглянуть на себя и увидеть нежную улыбку. – Мне никто не нужен, кроме тебя. Ты заставляешь меня чувствовать себя нормальным.Ты не похожа на всех, кого я знаю. И в том числе на Елену у которой проблем, похоже, не меньше нашего. Если не больше, учитывая её… выходку.
— Нормальным? Что во всём этом нормального?! – в голосе Донован звучат истерические нотки. Джереми хмурится, пытаясь подобрать нужные слова. С Викки Донован всегда было не просто. А её усиливавшаяся наркозависимость усугубила всё ещё больше.
— Ты умнее, добрее и лучше чем ты думаешь, Викки, – он, стараясь говорить спокойно ласково поглаживая растерянную и сбитую с толку девушку по щеке. – Ты спасла меня от тьмы, и я благодарен тебе за каждый миг счастья, после смерти родителей.
Викки успокоилась и посмотрела на него. Долго, испытывающие, изучающе. Она ждала продолжения и Джереми, за неимением других вариантов, пришлось продолжить. Выплеснуть, всё то, что накапливалось в его душе подобно дегтю. Облечь в слова ту боль, что постигла его после автокатастрофы, и о том, как любовь к ней помогла ему исцелиться. Шатенка просто сидела рядом и слушала, понимая, что ему необходимо рассказать о своих чувствах, не меньше, чем ей услышать о них. Когда же юноша выдохся и замолчал, девушка даже не попыталась сдержать слёз, позволив им свободно катиться по щекам, оставляя расползавшиеся потёки туши.
— О Джер, – её слова сопровождались негромким всхлипом. – Ты не должен любить меня. Не стоит оно того… Я не стою этого.
В порыве благородства, шатенка попыталась встать и уйти, но не нашла в себе силы, ведь с ним ей было так тепло и хорошо…
— Но я буду. Я всегда буду любить тебя, – Гилберт понимал, что эта клятва звучит так по подростковому-наивно, но всё равно произнёс её твёрдым, не дрогнувшим голосом. Он действительно верил в то, о чём говорил, и собирался исполнить своё обещание.
— Я не… Джереми ты заслуживаешь намного больше, чем испорченная Викки Донован. Я обречена и лишь утяну тебя за собой, в пучину, из которой нет выхода… Оглянись вокруг, у тебя же впереди вся жизнь… а у меня… нет ничего. И ничего уже не будет.
— У тебя есть я, – улыбаясь, парировал Джереми и поцеловал Вики в висок. Легко и невинно – так, как и нужно было сейчас.
Вики ничего не ответила и, поначалу, вообще никак не прореагировала на это, и они продолжили сидеть в сумраке нарождающегося дня, прерываемого лишь щебетом птиц на ветвях, и тихими рыданиями самой девушки. Джереми, как мог, пытался успокоить её. Гладил по волосам и шептал, что всё будет хорошо до тех пор, пока она не перестала плакать, и не посмотрела на него. Слёзы высыхали на её щеках, но хоть девушка и успокоилась, его прочувствованная речь почти не повлияла на её состояние.
Викки была сломлена и как бы сильно Джереми не хотел исцелить её, он начал подозревать, что ему не хватит сил на это. Однако, про себя он решил, что всё равно будет стараться и сделает всё возможное, чтобы жизнь его любимой засияла новыми красками и перестала быть быть чередой постоянных невзгод и разочарований. А сама она, наконец, поняла, что чего-то да стоит.
— Вот, значит, как? – бесшумно появившаяся из-за кустов Елена грубо нарушила хрупкое взаимопонимание, едва-едва установившееся между ними. – Ты посмел променять меня на эту уродливую мочалку? Разуй глаза, Джереми, у неё лошадиная морда!
— Прекрати! – воскликнул парень, надеясь заставить сестру замолчать, но та продолжала поносить бывшую подругу. Сочащиеся чёрной жижей злобы оскорбления выплёскивались из её уст непрерывным потоком. Он никогда ещё не видел Елену настолько злой.
— Эта жердь с огромными зубами и и мизинца твоего не стоит.Посмотри, она же наркоманка и неудачница, – последнее заявление явно переполнило чашу терпения Донован. Поднявшись на ноги, она сжала руки в кулаки и шагнула навстречу Гилберт.
— Знаешь что, Елена, я долго молчала из-за твоих родителей, но с меня хватит. Ты нарываешься и получишь своё. Давно уже руки чесались, – Викки была выше и крепче, она попыталась ударить, но хрупкая на вид Елена легко перехватила её руку и сжала.
— Это ты нарываешься, соблазняя моего брата. И сегодня ты получишь своё, – Джереми, всё это время стоявший в сторонке бросился было к ним, пытаясь остановить явно спятившую сестру, но отшатнулся в сторону, увидев как её лицо начинает расползаться, стекая сначала на лоб, а затем и вовсе куда-то на затылок. Рот, при этом раскрылся так широко, что буквально разделил голову пополам. Таившийся внутри, сдвоенный язык вырвался наружу и скользнул по щеке заоравшей от страха Вики.
Тварь,которая просто не могла оказаться его сестрой, сестрой собиралась оттяпать его любимой голову, но в последний момент отвлеклась на зазвонивший в кармане телефон, и тут… её голову отрубил бесшумно подкравшийся со спины мужчина с мачете!
