– Совершенно не выношу детей своих многочисленных родственников и детей незнакомцев! – горячо прошипела врач. – Эти губы, искаженные в идиотической улыбке, вечно что-то требующие писклявые голоса, преследующие и выпрашивающие пару грошей, особенно в бедных районах. Дьяволята, пользующиеся своей ангельской внешностью и адскими криками для манипуляции взрослых людей!

– Не всем дано умение общаться с малышами. У меня, как и у вас, не получается. Но попрошу заметить, мисс Дю Пьен, в отличие от вас, я не позволяю себе вести беседы о своих замашках в месте, где в основном находятся одни семьи.

Клаудия замерла и вжала голову в плечи. Осознав, что громко произнесла много лишнего, она понемногу краснела от стыда и перестала глядеть по сторонам, концентрируя все свое внимание на тарелке с беконом, колбасой и вареными яйцами.

Заметив мою полупустую чашку, означавшую скорый конец бессмысленной встречи, женщина вновь попыталась заговорить:

– Приятно знать, что вас задерживаю только я.

– Отнюдь. Меня задерживал лишь мой кофе, – ответил я, делая последний глоток. – Заказанное вами блюдо превосходно, однако доводилось слышать, что в последнее время оно являлось причиной расстройства множества желудков. Удачного дня, Клаудия.

Я промокнул губы салфеткой, взял цилиндр с зонтом и поспешно собрался уходить.

– Мистер Брандт, вы же сейчас направитесь в рабочий дом? Не сочтите меня надоедливым человеком, но можно ли присоединиться к расследованию? – вместо слов прощания произнесла она. – Как раньше.

– Послушайте, вы до сих пор не поняли, что ваша персона мне неприятна? Вспомните, чем закончилось наше последнее времяпрепровождение? Мы разорились!

– Ваша Шарлотта разорила нас. Она была такой хитрой и непредсказуемой, что мы даже не сразу поняли, в чем дело.

– Не желаю слушать ни слова от вас в ее сторону, а тем более внимать полнейшую ложь. Наш разговор доставляет мне одни беспокойства, а работа с вами – настоящая мука.

Проходя мимо, я снисходительно похлопал ее по плечу, но остановился, когда услышал, что она вновь тихо позвала меня.

– Итан, даю слово, – приглушенно сказала Клаудия, развернувшись ко мне. – Больше не будет ни одного скверного слова про вашу бывшую жену.

– А еще?

– Прекращу излишне интересоваться делами других людей. Мистер Брандт, рядом со мной не осталось никого ближе вас. Я хочу, чтобы вы были снисходительны и дали мне возможность исправиться.

Выражая подлинные эмоции, она говорила без свойственного для нее высокомерия в голосе и совсем не пыталась скрыть, что сильно обеспокоена напряженными отношениями между нами. В любом случае, ее принятая позиция в возникшем вопросе выглядела весьма дружелюбной и готовой в первый раз в жизни взять на себя ответственность.

Также не стоило забывать – эта женщина одна из немногих, кто трепетно и добросовестно относился к своей работе, что очень помогло бы мне в расследовании.

– Ваша взяла, мисс Дю Пьен, – прищурившись сказал я. – Было бы довольно глупо отказываться от бесплатной помощи в тяжелый для меня период, тем более от человека, который был на месте преступления. Для начала я съезжу в Скотланд-Ярд, а вы отправитесь домой и переоденетесь. Исследовать трущобы в платье неудобно. Встретимся на мосту Ватерлоо сегодня около четырех часов дня.

Бесконечные тучи, накрывшие Лондон с начала сентября, поредели, давая выглянуть слабому солнечному свету, но теплее от этого не становилось. Серая хмарь повисла над городом, пропитав воздух приятной сыростью, а небо начало неотвратимо наполняться дождем.

Я раскрыл над собой зонт, боясь промокнуть, и замер в ожидании омнибуса, надеясь, что мисс Дю Пьен не выйдет раньше, чем он успеет приехать.

Прошло много времени, прежде чем я заскучал, сел на скамейку возле ресторана и стал нагло подслушивать скромную беседу двух седовласых мужчин, отдыхающих рядом. Они с неподдельным интересом обсуждали разные новости, пока один из них не поделился слухами о ночном убийстве в Уайтчепеле и о Викторе Абберлайне.

Я дернул уголком рта, поежился и поморщился, испытывая полнейшее недовольство от услышанного про отъявленную сволочь, изменившую всю мою жизнь всего за пару дней.

– Лорд Абберлайн – профессионал своего дела. Убийца скоро будет найден, – сказал мужчина, сидящий на другом конце скамейки, что вальяжно закинул ногу на ногу. – Не сомневайтесь.

– Он не нашел ваш украденный экипаж и отказал в возврате денег за не оказанную услугу, – ответил ему второй. – В вас не закрадываются сомнения по поводу его компетентности?

– Ни в коем случае! Есть люди, способные решать тяжкие нарушения закона, но полностью пасующие перед обычными преступлениями. Они упорно выискивают в, казалось бы, простом деле вещи, которые ставят их в затруднительное положение, и не замечают, что разгадка лежит на поверхности. Мне не жалко денег, если они идут на развитие безопасности в Лондоне.

Этот город обречен. Обречены и все те, кто с твердой уверенностью заявлял, что Виктор Абберлайн профессионал детективного сыска, не имеющий при этом никаких знаний и раскрывающий преступления исключительно с помощью многочисленной команды из своей конторы и денег своего богатого отца.

– Омнибус еще не приехал? – спросила меня вышедшая мисс Дю Пьен. – Подожду его вместе с вами.

Я откинулся на спинку скамейки и, почувствовав вновь начавшееся першение в горле, стал глухо кашлять, беспрерывно хватаясь за грудь. После глубокого и протяжного вздоха легкие пронзила тягостная боль, но она была настолько кратковременной и мимолетной, что я не придал ей особого значения и решил, что мне показалось.

Время, проведенное в ожидании транспорта, тянулось вечность, особенно под монотонный монолог мисс Дю Пьен о моем самочувствии и ее тревожном подозрении на проявляющийся у меня туберкулез. Самое противное – я хорошо понимал, что ее опасения не беспочвенны, но сейчас у меня не было ни времени, ни денег, ни желания проверять свое здоровье у врачей.

К счастью, договорить она не успела, потому что напротив нас остановился вычурный экипаж. Клаудия мгновенно замолчала, скрестила на груди руки, сдвинула брови, дерзко прищурив глаза, и подошла чуть ближе к транспорту, заинтересованно разглядывая в помутневших окнах лицо незнакомца.

Из открытой скрипучей дверцы сначала показалась позолоченная трость, а сразу же за ней длинный острый нос лорда Абберлайна. Завидев меня и мисс Дю Пьен, молодой человек удивленно замер, но, слегка помотав головой и поправив сползший набок цилиндр, все же собрал остатки смелости, а может быть, даже наглости, чтобы выйти к нам навстречу.

Хмурый юноша презрительно кивнул Клаудии в знак приветствия, выражая своим жеманным видом полное пренебрежение к ней, а затем, будто из чувства жалости, решил поздороваться со мной, пытаясь вызвать своим надменным лицом должное почтение.

– Здравствуйте, Итан. Уже не надеялся увидеть вас в городе! – насмешливо воскликнул он, протягивая руку в щегольской перчатке. – Как идут дела?

– До вашего приезда все было чудесно, – отстраненно ответил я, игнорируя приветственное рукопожатие. – Чем обязан таким радушием?

– Слов не подобрать, насколько временами вы бываете обворожительны. Вы в курсе про убийство в Уайтчепеле?

– Слышал, что вы взяли дело под контроль, не побывав на месте преступления и не пообщавшись с очевидцами. Неужели вы думаете, что найдете убийцу лишь по уликам болванов из полиции? Поистине, правду говорят – ваши способности достойны восхищения.

– Я не только найду преступника, но и лично разрешу людям растерзать его на месте.

– Посмотрите, мисс Дю Пьен, с какими кретинами нам приходится жить в одной стране, – сказал я, показывая рукой на Виктора. – Этот человек кричит на каждом углу про законы и порядок, а сам одобряет самосуд.

Несмотря на наш почти одинаковый рост, юноша всегда казался ниже из-за своей сгорбленной спины. Появился подобный изъян от психологических проблем или от того, что лорд Абберлайн имел больной позвоночник, сказать трудно. Сам он не распространялся о причинах этого уродства и не любил, когда кто-то из леди или джентльменов упоминал о его неровной осанке.