Пока я осматривал его рабочее место, уделяя внимание небольшой полочке с зеркалом и лежащим на ней умывальным принадлежностям, Алан волнительно ходил вокруг своего стола, держа руки в карманах, и особенно сильно отстукивал каблуками ботинок по деревянному полу. За короткое время он умудрился выпить почти весь графин с водой и много раз пожаловаться на сухость во рту.

– Вчера она предупредила, что уйдет, – пропыхтел он, делая еще один круг по кабинету. – Энни часто уходила на поиски работы и, согласно правилам, забирала детей с собой.

– Присядьте, – сквозь зубы попросил я, – не нервируйте меня.

Мистер Бишоп не пытался скрыть свои переживания и, присев, беспокойно задергал ногой, отчего затрясся, как задетое ложкой желе. Он понимал, что дело уже лежало в Скотланд-Ярде и после меня в эту богадельню обязательно наведаются стражи порядка с не самыми благими намерениями. Самым удачным исходом для Алана будет выписка обычного штрафа, а в худшем случае ему придется сильно раскошелиться, чтобы задобрить мистера Гилберта.

– Так вот, я отпустил ее, – продолжил управляющий, спрятав кисти под стол. – В семь часов вечера у меня была назначена встреча в пабе Уайтчепела. Если вы сделаете так, чтобы полиции здесь не было, то узнаете, что мне довелось увидеть.

– Сколько стоит ваша информация? – пробормотала мисс Дю Пьен. – Назовите цену.

Я возмущенно выхватил у нее из рук кошелек, резким движением положил его обратно ей в карман, а затем близко подошел к мистеру Бишопу и зловеще шепнул ему на ухо:

– Если вы продолжите давать заведомо ложные показания, то предстанете перед судом раньше, чем найдется настоящий убийца.

– Я больше не желаю с вами разговаривать, – ответил он, поежившись и подскочив с места. – Покиньте, пожалуйста, мой кабинет!

– Вы сильно слепы на оба глаза, мистер Бишоп, и не можете различить никого, кто находится в паре метров от вас, – сказал я и подошел к полке, взяв в руки толстую, исцарапанную линзу от очков. – Сломанные очки перестали носить давно, о чем говорит уже прошедший след от душки на носу. Как вы могли что-то увидеть в пабе? Вчера утром, пытаясь побриться, вы случайно взяли бритву не с той стороны из-за слепоты и сильно поранились, испачкав кровью полку. Порез плохо зажил, кое-как затянулся, и сегодня, когда вы ударили женщину по лицу, рана вновь открылась, поэтому всю нашу беседу ваши руки находились то в карманах, то под столом.

– Вы не болеете диабетом? – вдруг спросила Клаудия, протягивая начальнику листок из ежедневника. – Худоба, слабое зрение, плохо заживающие раны, сухость во рту и жажда – одни из его признаков. Я написала, как употреблять наперстянку и к кому следует обратиться.

– Алан, до какого-то момента мне было абсолютно наплевать, какие методы стимулирования к работе здесь применяются, но я ненавижу, когда люди используют наглость и ложь против меня, – продолжил я, пока мужчина близко приближал листок к лицу и пытался прочесть, что на нем было написано. – Вам придется заплатить за мое молчание. Вы же не хотите видеть унылое лицо комиссара полиции, читающего вам нотации о том, как нужно обращаться с рабочими и как их нужно кормить? Всего-то двадцать фунтов.

– Какой вы жадный до чужих денег. Зачем я вообще заикнулся про полицейских? Хотя они бы потребовали в два раза больше.

Он бросил несколько потертых бумажек на стол.

– Что вы знаете? – поинтересовалась мисс Дю Пьен, пока я забирал свой гонорар.

– Я действительно вчера столкнулся с радостной Энни лицом к лицу в Уайтчепеле. Она держала в руках какой-то ящик. Женщина часто отпрашивалась из работного дома под предлогом поиска работы в городе, но сама, как позже выяснялось, ходила по пабам, выпивала и занималась проституцией, после чего утром возвращалась и просила меня принять ее обратно. Мы с ней вчера немного повздорили. Мне было жаль ее детей, и я всегда надеялся, что мисс О’Ши взаправду отправляется искать работодателей, – ответил мужчина, почесал облысевший затылок и нахмурился. – Через несколько часов, ближе к девяти вечера, я слышал, как она болтала с девочками около барной стойки, за которой я пил пиво. В последнее время от женщины всегда пахло духами, она стала носить приличную одежду. Не знаю, может быть, ухажер состоятельный появился?

– Что за ящик?

– Не смог разглядеть. Хотел поговорить с Энни сегодня по поводу ее поведения, а вот оно как все сложилось…

– Не расстраивайтесь, – вполголоса произнес я, открывая дверь кабинета. – У вас будет возможность поговорить с ее бывшем мужем и полицией.

– Н-но, – заговорил он торопливо и даже заикаясь, – вы же сказали, ч-что…

– Я сказал, что здесь не будет комиссара Скотланд-Ярда, но про дивизионные отделы уголовного розыска не было ни одного слова. Всего хорошего.

Мисс Дю Пьен сначала хотела что-то возразить мне, но, жалостливо посмотрев на мистера Бишопа, молча развела руками, пожала плечами и последовала за мной.

Насупившаяся мисс Дю Пьен шла позади и не скрывала своего откровенного осуждения моего поведения, но слово держала и не смела произносить никаких претензий вслух. До определенного времени.

– Вам совсем не совестно? – спросила она.

– Время сейчас такое. На каждом углу сделки с совестью происходят.

– Ни в коем случае вас не осуждаю, но мистер Бишоп – человек больной и слепой, а работники сами виноваты в своем положении. Я бы не стала сообщать о нем полицейским.

– Клаудия, вы до ужаса компетентны в своей профессиональной деятельности и абсолютно не осведомлены о реальной жизни вне вашей работы, – ответил я, останавливаясь перед выходом из работного дома. – Нет смысла звать сюда ищеек мистера Гилберта, ведь Алан предоставит им информацию об Энни О’Ши, чем сильно помешает мне. В целях профилактики нужно было припугнуть старого бездельника, бьющего людей ни за что. Какого бы вы ни были мнения, знайте, что честь и принципы все еще со мной.

– Вот это новость, – хмыкнула она, протянув раскрытую ладонь. – Вы обмолвились, что мы сможем обогатиться. Делитесь.

– Не припомню слова «мы». Мистер Бишоп заплатил за мое молчание, а вы лишь выписали ему бесплатную рекомендацию.

– Ох, извините, что я такая бесполезная. Мне так жаль.

Разве я поступил нечестно по отношению к ней? Ей и всем окружающим стала не нравится моя огрубевшая манера общения, появившаяся из-за несоответствия моих желаний с действительностью. Наверняка Клаудия видела во мне нечто дурное, но кто она такая, чтобы доискиваться до истоков моих поступков?

– Ах, Итан, я все думал, ты или не ты, – раздался насмешливый голос одного из надсмотрщиков, спускающегося по лестнице. – Столько времени прошло с тех пор, как ты навел смуту в банде Олдрижских Дьяволов.

Я прерывисто вздрогнул и опасливо замер.

– Парни, посмотрите, кого занесло сюда в поисках работы! – продолжал он. – Мистер Брандт пришел к нам есть кашу с мышиным пометом!

– Жаль, что ваш бывший главарь не может посмеяться вместе с нами, – улыбчиво ответил я и повернулся, – ведь сейчас его голова в банке прекрасно дополняет интерьер кабинета комиссара полиции. Сколько за нее была награда? Около десяти фунтов? Не помню.

Наемный бандит побежал на меня, замахнувшись кукри, но я резким движением достал револьвер из набедренной кобуры и несколько раз выстрелил в мужчину, отчего он скрючился, схватился за окровавленный живот и нечеловеческим голосом начал истошно кричать, зовя на помощь.

Мисс Дю Пьен с ноги открыла двойные двери работного дома и выбежала на улицу, пока я прикрывал ее, отстреливаясь от четырех бандитов, ринувшихся отомстить за убитого товарища.

Имея в запасе немного патронов, нам нужно было попасть на одну из главных улиц Ламбета, позаимствовать у кого-нибудь кэб, добраться до ближайшего вокзала и надеяться, что там будет поезд.

– Клаудия, пригнитесь! – во все горло заорал я, повалив ящики перед входом. – Стреляют!

Женщина споткнулась, запутавшись в собственных ногах, упала ничком в лужу густой темно-зеленой грязи и прикрыла голову руками.