День принёс много неожиданностей, начиная с того, что меня вытащили из комнаты и сунули под нос невысокому пожилому мужчине, который немедленно стал разглядывать меня точно диковинную букашку. Советник лишь качнул головой и сказал как само собой разумеющееся:

– Будешь заниматься с уважаемым господином Мье́ллерсом.

Я стоял в полной растерянности, не зная, как себя вести. Старик покачал седой головой и, поправив очки, сказал:

– Никаких манер, ужасно-ужасно. Выглядит, как конюх, кошмарно-кошмарно. Сколько работы, досадно-досадно, – он повторял слова по два раза, при этом говоря с самим собой и ни разу не обратившись ко мне.

– Господин Мьеллерс, позвольте сопроводить вас, – Джеральд держался подобающе своему статусу, но я видел, как краешки его губ слегка подрагивают. Ему ещё и смешно! Я решил исправить ситуацию.

– Господин Мьеллерс позвольте представиться…

– Ужасно-ужасно, просто невозможно. Ты должен сказать не так. Ты не можешь обращаться ко мне так, ужасно-ужасно. Где же мой талантливый мальчик?! Как с ним было чудесно-чудесно. Мой воспитанный мальчик, – старик переплел узловатые пальцы и поднёс руки к груди, будто бы молился. – За что мне Небеса послали этого невежу?!

Он гневно зыркнул на меня, потом перевёл взгляд на Джеральда и смягчился.

– Прекрасно-прекрасно, у вас и у всей вашей семьи просто прекрасные манеры. Ведите же, дабы лучи просвещения достигли этого неотёсанного юношу.

Волны раздражения окатили меня, я только не трясся от досады и обиды. Я же не был виноват в том, что ничего не знаю. А ещё Джеральд, который шёл и всем своим видом показывал на сколько ему весело от этой ситуации.

Весь день меня учили правильно сидеть, стоять, ходить, даже как рот открывать правильно – не широко, а слегка приоткрыть. Мои ноги, руки и поясница болели от того, что за каждый не правильный раз я получал по ним тонким прутом. Господин Мьеллерс же только качал головой, постоянно повторяя:

– Ужасно-ужасно. Где же мой мальчик? Спину ровнее, кошмарно-кошмарно.

К концу нашего занятия я был готов просто загрызть всех, кто близко подойдёт. Напоследок мне вручили стопку книг со словами: «Надеюсь, читать ты умеешь». Он ведь точно знал, что я могу читать!

Вернувшись обратно, и обнаружив оставленный возле двери поднос с едой, я, не обращая внимания на Джеральда, сел прямо на пол и стал жадно поглощать пищу.

– Сегодня булочку не дам, – сердито сказал я, проглотив первую порцию. – Не заслужил, ты смеялся надо мной.

Джеральд улыбнулся и встал напротив меня.

– Не над тобой, а над всем происходящим. Согласись, со стороны это выглядело забавно. Ты такой здоровый и стушевался перед маленьким старичком.

– У него была палка, – возразил я.

Джер не выдержал и разразился смехом. Я не удержался и присоединился к нему.

– Тебе смешно, а у меня от неё всё болит, зато теперь я знаю, как правильно открывать рот.

Мужчина пару раз глупо моргнул и снова засмеялся.

– Нас всему учили с детства. Но как правильно открывать рот, такого не было.

Посмеявшись, я задумался:

– Слушай Джер, а до меня ещё ведь кто-то был?

– Почему ты спрашиваешь? – от моего вопроса он напрягся.

– Господин Мьеллерс говорил про чудесного и воспитанного мальчика, которого он учил до меня.

Джеральд хмуро уставился в пол и молчал.

– Значит был.

– Я этого не говорил.

– Но и не отрицал. Да ладно тебе, расслабься. На самом деле я просто так спросил. Если мне знать не положено, то… – я сделал неопределённый жест рукой в воздухе. – Мне вообще не любят здесь что-либо объяснять.

– На то свои причины, – Джер пожал плечами. – Поверь, иногда я очень бы хотел жить в неведении.

После ужина я расположился в кровати, окружив себя лампами и книгами. Главное было не заснуть и не поджечь здесь всё. Я с предвкушением открыл одну из них, надеясь, что она сможет так же унести меня в себя, как те, которые я переписывал. Но на первой же странице снова разочарованно вздохнул. Это была всего лишь история нашей страны. Я взял следующую – там оказались легенды возникновения Дартелии. Потом – легенды о Словотворцах, дальше – карты, страны, правители и другие исторические справки. Все книги были написаны на обычном языке без тайн и даже намёка на них. Глупо было ожидать, что сейчас меня станут учить секретам мироздания, тем более учитывая моё положение. Я решил начать с самой интересной для меня – «Легенды о Звёздном Волке».

Исконным символом Дартелии являлся именно волк, окруженный сиянием, который потом перевоплотился в человека, став первым сошедшим с Небес Богом. Его всегда изображали на всех гобеленах. Так же изначально на гербе, доспехах и щитах была изображена только голова воющего волка. Потом с появлением Триединства волков стало три – один более крупный посередине, два других смотрели на запад и восток. Королевским цветом же считался цвет ночного неба – тёмно-синий.

«Легенда гласила о воине, который отстаивал честь своего народа и отказывался сдаваться в рабство. За это казнили его семью. Тогда он взмолился Небесам, прося о помощи и силе, чтобы одолеть врагов и не позволить захватить его народ. Ночью Небо послало ему огромного волка, шерсть которого сверкала будто сотни звёзд. Зверь даровал силу мужчине и обещал всегда следовать за ним, пока тот будет верен их клятве. Вдвоем они одолели врагов. Но последний припал к ногам, прося о пощаде для себя и своей семьи. Воин сжалился над ним и отпустил. Но обманщик нанёс удар клинком в спину. Волк успел разорвать врагу горло, но мужчина всё же ранил зверя. Бог больше не смог вернуться обратно, потеряв свою божественную сущность и став человеком. Но он не утратил своей связи с Небом и мог обращаться к нему, получая силу и разделяя её со своим названным братом. Волк даровал силу написанным словам, наделяя их магией и формой. Наградил своего побратима вещими снами и мудрыми советами. Они вместе построили первую большую и процветающую страну – Дартелию (от слова дар). Волк служил первому королю верой и правдой, являясь ему опорой каждый день. Люди прозвали зверочеловека Словотворцем за его дар слов. Он был неприкосновенен и его почитали не меньше, чем самого короля.

Но все рано или поздно покидают этот мир. Волк, тоже исполнив свою клятву, ушел в один день с королём, передав своим потомкам великий дар слова – свою мудрость, записанную им в книгах.

Словотворец умер, растворившись и оставив после себя прекрасный звездопад. В руках же мертвого короля нашли один единственный камень, который сиял ярче всех звёзд на небе. Именно тогда началась история ритуала. На месте, где умерли Звёздный Волк и основатель, люди установили алтарь. Только правитель по крови допускался до ритуала, оставляя чашу с подношением на постаменте. Священники, служившие Небесам, окунали на ночь камень, оставшийся от первых. И если на утро камень ярко сиял, то священники признавали в претенденте нового правителя. И ему по наследству передавался камень, пока не придёт время нового ритуала. Старший сын правителя принял трон Дартелии, а двум своим братьям отдал две больших территории по бокам и разделил все оставленные Словотворцем знания на всех поровну. Камень раскололи на три части. Тогда и было образовано великое триединство, хранившее и чтившее традиции.

После смерти первого Бога стали рождаться мальчики, способные владеть языком Небес. Они вырастали и шли на зов потомков первого правителя и становились великими Словотворцами, посвящая им самих себя и всю свою жизнь.»

Мурашки пробежали по коже. Я знал эту легенду и раньше, но сейчас проникся ею как никогда. Возможно, это была просто красивая сказка. Нигде не упоминалось, когда и что именно произошло. С другими двумя странами у Дартелии тоже были напряженные отношения и, при сегодняшней ситуации я очень сомневался, что они стали бы делиться хоть какими-то знаниями.

***

Следующие дни проходили в таком же темпе. Из меня ускоренно лепили того, кто не смог бы опозорить короля. И признаюсь, это было безумно сложно. Даже Джеральд, видя мои мучения и мешки под глазами, больше не шутил, только сочувственно вздыхал. Если языки и история других стран усваивались легко, то манеры, правила и речь давались с огромным трудом. Моим мучениям не было конца. Я уже не удивлялся аппетитной еде и её разнообразию, я даже не мог сказать, что вообще, после насыщенного дня, чувствовал какой-либо вкус. У меня было единственное желание – заснуть. Но и это не всегда приносило облегчение. Кошмар возвращался с новой силой. Теперь я подолгу после него приходил в себя. И даже утром не мог избавиться от ощущения, что мои руки всё ещё в липкой крови.